Современная трудовая миграция

     Выходцы из Средней Азии, проживающие в  России со времен Советского Союза выступают своеобразными “ядрами конденсации” при формировании общин в разных городах. Таких примеров можно привести достаточно много. Так, Алишер Хайдаров (этнический узбек), служивший на Северном флоте, проживает в Санкт-Петербурге с 1970-х гг. Узбекская диаспора Санкт-Петербурга достаточно консолидирована и объединена вокруг общества соотечественников Узбекистана “Умид”. “Умид” был создан Хайдаровым в 1995 году. Кроме “Умида”, Хайдаров является создателем и председателем землячества “Туран” и Узбекского культурного центра.

     Идея  создать организацию соотечественников  появилась у него после похорон  соотечественника, он отмечает: “Мне так  жалко народ стало, они по копейке  собирают, чтобы хотя бы похороны организовать. Вот и подумал, что необходимо создать общину, которая могла бы сплотить народ, где бы все друг другу помогали”. Общество соотечественников Узбекистана создавалось для объединения не только этнических узбеков, но и других выходцев из Узбекистана – корейцев, татар, русских и т.д.; все они имеют право называться соотечественниками, входить в состав организации.

     По  оценке Алиджана Джахангировича, в  период Советского Союза узбекская  диаспора города насчитывала порядка 18 тысяч человек, включая студентов. Сейчас число соотечественников сократилось до 10 тысяч человек, кроме того, сезонно в городе и области работает около 550 тысяч трудовых мигрантов. Все они обращаются в “Умид”, в день на прием приходит по 50-60 человек. Люди обращаются за помощью по самым разным вопросам - трудоустройства, утери паспорта, невыплаты зарплаты, привода в милицию. В решении данный проблем помогает юридический отдел общества, который оказывает юридические услуги соотечественникам.

     Основные  сферы занятости мигрантов в  Санкт-Петербурге и регионе это  строительство и технические работы. На рынках узбеки не представлены, поскольку с давних времен рынки находятся под контролем азербайджанской диаспоры города. Узбеки привозят в город фуры с фруктами и продают их оптом розничным торговцам.

     Представители узбекской общины посещают мечеть, и внутри общины отмечаются все религиозные праздники. Для проведения крупных праздников “Умид” объединяется с татарской диаспорой (президенты общин – друзья); организуется большое угощение. Для проведения Курбан-Байрама в 2006 г. было зарезано 6 баранов, угощение на 1,5 тысячи человек готовилось в двух больших казанах прямо при единственной в Санкт-Петербурге мечети эмира Бухарского. Кроме безусловно значимых крупных культурных проектов, внутри общины происходят менее заметные, но не менее важные в культурной жизни события. А.Д.Хайдарову принадлежат несколько ресторанов, в них проводятся вечера, праздники, юбилеи, свадьбы, организуются концерты.

     В целом, узбекское объединение в  Санкт-Петербурге во многом существует благодаря воле и способностям одного руководителя. Можно отметить, что успешное функционирование в узбекской диаспоры в первую очередь обязано личной энергии ее руководителя.

     Еще один пример – формирование узбекской  общины в г.Астрахани. Объединение  узбекистанцев было зарегистрировано при областной администрации в апреле 1996 года и носит официальное название “Астраханская областная общественная организация узбекской культуры “Узбекистон”. Как отмечает руководитель объединения, Бохадыр Рузметович Аминов, идея образования общества возникла у него еще в 1993 году, когда в Астраханской области наметился подъем интереса к национальным культурам. В этот период по местному телевидению часто показывали представителей национальных объединений области, были передачи, посвященные праздникам и обычаям представителей разных этнических групп. Б.Р.Аминов решил, что настал момент познакомить астраханцев с культурой, историей и традициями узбеков. Сам лидер объединения родом из Хорезма. На родине он окончил педагогический институт. В Астрахани живет с 1985 года. Его родственники живут в Узбекистане, старший сын и младшие дети находятся с отцом в Астрахани.

     Как уже отмечалось, успешное функционирование общества как формальной организации  и общины как неформальной, зависит  от личной энергии руководителя. Например, прекрасно представляя себе бедственную ситуацию с положением трудовых мигрантов из Узбекистана в России, Б.Р.Аминов пытается использовать свои знакомства и рычаги влияния, чтобы хоть как-то воздействовать на ситуацию. Он обращался с предложениями по упрощению порядка регистрации мигрантов к губернатору, в другие соответствующие службы. Материальная сторона деятельности общины также во многом обеспечивается за счет коммерческой деятельности ее лидера. Значительную часть собственных средств он направляет на аренду и поддержание деятельности общины. Кроме того, члены общины также оказывают материальную помощь объединению, на эти деньги проводятся различные мероприятия, встречи и праздники.

     Каковы  перспективы роста или, наоборот сокращения узбекской диаспоры в Астраханской области? По мнению лидера общины, только 3-5% приезжающих узбеков хотят остаться в Российской Федерации и получить гражданство. Остальные расценивают работу в России как временную. Люди надеются нормально работать когда-то в будущем на родине; кроме того, у узбеков традиционно сильно развиты семейные связи, которые не позволяют им так резко сменить место жительства.

     Можно сказать, что узбекская диаспора в Астрахани хорошо интегрирована  в общество. Ряд узбеков являются успешными предпринимателями, владельцами торговых точек, магазинов. Есть несколько узбекских кафе, хотя, как говорят в обществе: “Узбеки еще не настолько богаты, чтобы открывать свои заведения с национальной кухней”. Вообще, как очень верно отмечает Б.Р.Аминов, адаптация приезжающих людей к условиям иной среды и интеграция в российское общество – одна из важнейших проблем.

     К сожалению, органы власти совершенно не уделяют ей внимания. Зато общество проводит регулярные встречи и собеседования  с теми, кто решил обосноваться в Астрахани, им помогают узнать законы, информируют о возможностях найти работу и жилье, стараются дать совет и “верное направление”, как это формулирует Аминов. Слова о “верном направлении” не случайны. Существует достаточно много случаев, когда выходцев из Средней Азии стремятся завербовать для транспортировки наркотиков, прельщая большими деньгами, возможностью помогать семье, оставшейся на родине, и манипулируя людьми. В общине стремятся проинформировать об этой опасности и предостеречь. Таким образом, община выполняет очень важную роль своеобразного амортизатора для новоприбывших мигрантов и постоянных членов диаспоры. По мнению руководителя общины, которое я полностью разделяю, “люди все же чувствуют себя комфортнее, т.к. здесь существует узбекская организация. В ситуации грубого нарушения их прав, и даже бытовых ссор узбеков – мы можем помочь разобраться в ситуации”.

     Таким образом, существующие узбекские и  таджикские общины служат действенным  фактором адаптации для выходцев из Средней Азии в России. Тем не менее, общины действуют не во всех городах, даже крупных. Например, в Москве есть многочисленные организации выходцев из Таджикистана, однако единой узбекской общины не существует. Многочисленные попытки создать такую организацию со стороны многих лиц не оканчивались успехом. Кроме того, даже при наличии подобных объединений, далеко не все мигранты знают об их существовании, особенно в крупных городах. Поэтому вторым значимым фактором адаптации являются мигрантские сети.

     А.А.Степанян в статье, посвященной армянской общине Москвы, отмечает: “Интеграция этнических групп в инокультурное окружение зависит от целей и задач, которые ставят перед собой переселенцы, и, конечно же, решающим фактором тут становится отношение к ним принимающего государства. /…/ Поначалу переселенцы стараются держаться вместе, вырабатывают необходимые нормы совместного проживания”. Он же приводит слова российского этнографа А.Дридзо о возникновении феномена “братства по кораблю”, когда возникает своеобразная братская община людей, прибывших на одном корабле (эти слова можно понимать и в переносном смысле), которая в чужом краю нередко компенсировала им отсутствие родственных групп.

     По  нашему мнению, это положение верно  для всех групп людей, не являющихся автохтонным населением конкретной территории. Помимо формирования общностей по этническому признаку, формируется также некая над-общность, своеобразное “братство по кораблю”, объединяющее мигрантов в стране пребывания. При принятии решения о выезде мигранты опираются на советы и рекомендации родственников и знакомых. Явление трудовой миграции настолько широко распространено, что практически в любом селении имеются люди, работающие или имеющие опыт работы в России. Кроме того, при отъезде женщины едут в те места, где уже работают хотя бы земляки, не имеет значения, мужчины это или женщины. Здесь мы наблюдаем развитие мигрантских сетей.

     Данные  неформальные сети играют важную роль в жизни мигрантов в стране пребывания. Е.В.Тюрюканова, характеризуя это явление, отмечает: “В последние годы традиционный этнический ресурс, выступающий в форме диаспоры (т.е. некоего общественно-административного института), заменяется похожим по смыслу, но несколько иначе организованным и более гибким сетевым ресурсом. Приезжие все чаще опираются не на помощь диаспоры /…/, а на иммигрантские сети, сложившиеся в основном в последние годы и часто не имеющие стабильного характера. /…/ Иммигрантские сети – гораздо более подвижное [по сравнению с диаспорой – Н.З.], неформальное и безличное образование. Обращение к этому сетевому ресурсу сопряжено со значительно большим риском, чем к помощи диаспоры, например, при трудоустройстве”.

     Не  во всем можно согласиться с мнением  исследователя. Мобилизация данного  ресурса является единственным доступным  способом решения проблем для многих мигрантов. При помощи мигрантских сетей они находят работу, жилье; в их круг общения в России вовлекается значительное количество людей. Кроме того, сложно назвать данные сети безличным образованием. На мой взгляд, они строятся по принципу сот, когда один человек имеет ближний круг знакомых, земляков и родственников, ближний круг людей соприкасается с более дальним и так далее.

     Таким образом, система поддержки мигрантами друг друга формируется по принципу родства, землячества. Как отмечается в книге “Трудовая миграция из Таджикистана”, сети таджикской миграции во многом основаны на традиционном устройстве общества. Традиционная структура общества, основанная на тесно спаянных общинах, определила характерные особенности миграции таджиков – высокую степень организованности, быстрое формирование разветвленных мигрантских сетей, образование институциональных форм сообществ в странах приема – обществ, общин, фондов, землячеств. Базой формирования сетей стал, в первую очередь, традиционный социальный институт авлода (кровнородственная патрилинейная родовая община). Авлод играет огромную роль в принятии решения о выезде, выборе направления миграции, сборе средств для выезда, переправке, поиске работы, поддержке мигрантских домохозяйств на родине.

     Приведем  несколько примеров функционирования сетей. Так, в Самаре мной зафиксирован случай, когда на рынках и стройках города работает большое количество выходцев (мужчин и женщин) из крупного узбекского селения Кучкак (Канибадамский  район Согдийской области РТ). Все женщины, с которыми в Самаре проводилось интервью, – жительницы одной махалли, соседки и родственницы. Они поддерживают друг друга, вместе снимают жилье и решают бытовые проблемы. Все женщины работают продавцами на рынках, в основном, они продают лимоны, овощи и сухофрукты. Найти работу на рынке по продаже лимонов несложно; устроиться на “стационарную” точку по продаже сухофруктов значительно сложнее. Это возможно только через знакомых и родственников после нескольких лет работы. В целом, мигранты отличаются по сроку пребывания и работы в России, величине заработка, структуре доходов, расходов и сумме накоплений, степенью адаптации в принимающей стране, степенью участия в самоорганизующихся мигрантских сетях (иными словами, широтой круга земляков и знакомых в городе проживания), оценкой собственного опыта работы в России, стратегией.

     Если  мигрантам удалось проработать  первый сезон, побывать дома и вернуться  обратно в Россию, то они настроены  позитивно. На собственном опыте  они поняли, что многочисленные проблемы все же можно преодолеть, хотя это и тяжело. Они нацелены на продолжение работы на выезде. Люди, работающие в России первый сезон (приехавшие не более 2-3 месяцев назад), сомневаются насчет собственных дальнейших планов. Жизнь здесь представляется крайне тяжелой (высокие расходы, низкий доход); возвращение на родину рассматривается ими как очень вероятный сценарий.

     Приведем  еще один пример формирования мигрантских  сетей. Так, узбек из Кулябской области  Таджикистана работает в Подмосковье уже 8 лет; приобрел значительный опыт и квалификацию кондитера. По мере того, как его положение в принимающей стране становилось все более и более прочным, он постепенно, по одному, привозил и трудоустраивал родственников в г.Долгопрудный. Юра (как он сам представляется) давал всем рекомендацию при приеме на работу в их столовую. К настоящему моменту коллектив родственников насчитывает около 30 человек. Как отмечает сам респондент, когда все встречаются вместе, русские смеются: “Ну, всем кишлаком собрались”.

     В целом, можно отметить, что эта  небольшая группа друзей и родственников  представляет собой общину в миниатюре. Они могут помочь друг другу материально, например, для совершения крупных  покупок; совместно отмечают праздники. Юра, как приехавший в Россию раньше всех, выполняет роль старшего, в частности, даже контролируя соблюдение норм поведения (например, это относится к приему спиртного, что практически не отмечается среди членов “общины”).