Дифференциация уголовной ответственности за терроризм

Неразрывная связь между  объективным и субъективным не всегда принимается во внимание правоохранительными  органами при расследовании и  рассмотрении уголовных дел, на что  неоднократно указывал Верховный суд  РФ в своих решениях и постановлениях. Постановление Пленума Верховного суда РФ от 27 января 1999 года «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)», положения которого сохраняют свою силу при рассмотрении судами любых умышленных преступлений, обращает внимание судов на то, что при решении вопроса о направленности умысла виновного следует исходить из совокупности всех обстоятельств содеянного и учитывать, в частности, способ и орудие преступления, мотивы и цели его совершения.[8]

Но не только недооценка неразрывной  связи между объективными и субъективными  признаками терроризма иногда приводит к судебным ошибкам.

По мнению Л.Ермакова, М.Комарова[9], описание в ст. 205 УК РФ целей терроризма не представляется достаточно четким, что не способствует единообразному их толкованию. Исходя из грамматического приема толкования закона, возникает закономерный вопрос: нужно ли суду устанавливать в каждом конкретном случае наличие всех трех целей или двух, рассматривая первые две цели как однопорядковые (они названы в норме через запятую), а второй целью считать третью по перечислению в норме (она указывается альтернативно - после союза "либо") или достаточно хотя бы одной цели из трех. Этот вопрос пока еще не нашел разрешения ни в судебной практике, ни в теории уголовного права.

О необходимости правильной расстановки акцентов целей терроризма было высказано рядом ученых в  научных статьях монографиях, теоретических  семинарах по проблеме терроризма.[10]

Как отмечает Н.И. Панов «цель  сложного действия выступает общей  и главной целью по отношению  к целям действий, входящих в сложное  действие, которые выполняют функции  промежуточных целей"[11].

Терроризм - преступление со сложной объективной стороной, которая  характеризуется несколькими актами поведения преступника: взрывом, поджогом, иными действиями, создающими опасность  гибели людей, причинения значительного  материального ущерба и других тяжких последствий (например, в результате обвалов, затоплений, экологических  катастроф и т.д.) или угрозой  совершения таких действий. Все перечисленные действия имеют внутреннюю, взаимную связь.

Каждое действие, взятое в  отдельности, самостоятельного значения в рамках данного преступления не имеет, но все они направлены на устрашение населения, на дестабилизацию обстановки в каком-либо регионе, чтобы понудить органы власти принять определенное решение или воздержаться его принятия в интересах преступника. Очевиден вспомогательный характер всех действий, характеризующих объективную сторону преступления, равным образом представляются вспомогательными, промежуточными и две первые цели: устрашение населения и нарушение общественной безопасности.

Главной и основной целью  терроризма, так вытекает из сущности данного преступления, является мерой  воздействия на органы власти при  принятии ими каких-либо решений, выгодных для террориста. Устрашение населения  и нарушение общественной безопасности не есть самоцели акта терроризма, но они  являются определенными этапами  в преступной деятельности субъекта при достижении им основной цели, то есть являются необходимыми составляющими  по отношению к главной цели. Только через нарушение общественной безопасности и устрашение населения может  быть достигнута главная цель терроризма - побудить органы власти действовать  в определенном террористом направлении, чтобы избежать в дальнейшем более  тяжких последствий для общества и государства. [12]

При этом мотивы, оставаясь  основой для формирования главной  цели терроризма, могут расходиться  по своему содержанию, в зависимости  от характера требований, обращенных к органам власти. Если выдвигаются  требования, связанные с внешней  политикой РФ (отказаться от соглашения с другим государством или, например, от молчаливого согласия на бомбардировку  территорий Югославии или Афганистана), то мотивы и цели в этом случае политические, и они совпадают. Но практика свидетельствует  о случаях, когда мотивы связаны  с личной заинтересованностью (например, террорист требует освободить арестованного  или помиловать осужденного) или  являются корыстными (выдвигаются требования предоставить определенную сумму долларов, транспортное средство, преимущественное право на пользование ценным объектом и т.д.).

Тенденция дифференцированной оценки судом целей, указанных в  ст. 205 УК, прослеживается также при  рассмотрении конкретных дел о терроризме.

Показательно уголовное  дело по обвинению Сусликова в совершении акта терроризма, когда попытка достигнуть главной цели осуществлялась через реализацию других промежуточных целей. 22 марта 2001 г. Сусликов был осужден по п. п. "а" и "в" ч. 2 ст. 205 УК (и по совокупности с другими преступлениями) к 6 годам и 6 месяцам лишения свободы. Как было установлено в судебном заседании, Сусликов, будучи несогласным с военной акцией, проводимой США и блоком НАТО в Югославии, решил обратить внимание российских властей и повлиять на принятие ими решения, направленного на пресечение агрессии против Югославии, считая недостаточным направления только ноты протеста МИД РФ. Б качестве способа воздействия на российские власти он избрал акт терроризма. 28 марта 1999 г., вооружившись гранатометами, автоматами и револьверами, действуя в группе с неустановленным лицом, он произвел обогрел американского посольства в Москве, создав серьезную опасность гибели людей (как работников посольства, так и других лиц, пытавшихся пресечь его преступление).

На другой день Сусликов направил в редакции различных газет сообщения  от имени "Спецподраэделения "СКИФ" - партизанского отряда имени митрополита Иоанна Санкт-Петербургского и Ладожского", в которых указывал, что организация берет на себя ответственность за обстрел посольства США, оцениваемый только как демонстративную акция и высказывал предупреждение о начале «активных партизанских акций против американских агрессоров и их пособников». [13]

Как видно из материалов уголовного дела, главной целью было оказание давления на органы государственной  власти в целях изменения внешней  политики РФ, а грубое нарушение  общественной безопасности таким дерзким  способом и устрашение людей являлись необходимыми промежуточными целями при  достижении основной цели.

О политических мотивах и  целях актов терроризма свидетельствуют  судебные процессы по уголовным делам  о взрывах на железнодорожном  вокзале и рынке Пятигорска, о  кровавых актах терроризма в Москве, Буденновске. Кизляре, Первомайском, Махачкале и других регионах РФ. Несмотря на то, что в каждом конкретном случае виновные не всегда выдвигали какие-либо конкретные требования к органам власти РФ, однако взрывы, поджоги, массовая гибель людей, разрушения порождали обстановку страха, неуверенности, нестабильности а обществе, что, по мнению организаторов, вдохновителей и пособников этих акций, должно будет понудить российские власти пересмотреть свою политику в отношении Чечни Иными словами, через реализацию промежуточных целей террористы добиваются главной цели – «свободной и независимой Ичкерии» с шариатским политическим режимом. Терроризм как уголовное преступление используется ими а качестве варварского метода политической борьбы. Создание обстановки страха есть выражение сути терроризма, но нe конечной его цели.

Поэтому нельзя согласиться  с теми авторами, которые полагают, что для привлечения лица к  уголовной ответственности по ст. 205 УК достаточно установить хотя бы одну из трех целей, указанных в уголовно-правовой норме.

Например, стрельба, открытая пьяным дебоширом в людном месте  из хулиганских побуждений, создавая опасность гибели людей, нарушает общественную безопасность и создает обстановку страха (чего и добивается преступник, противопоставляя свое «я» интересам  общества), никогда не перерастет рамок  особо злостного хулиганства. Только при наличии цели оказания воздействия  на принятие решения органами власти (государственной или муниципальной) речь может идти об акте терроризма. Эта главная цель может быть выражена физически в конкретном случае (как  в деле Сусликова) или она вытекает из ранее сделанных заявлений заинтересованных лиц (имеются в виду чеченские сепаратисты), подтвержденные впоследствии многочисленными актами терроризма. При этом следует учитывать всю совокупность обстоятельств: место совершения взрыва, наличие людей, возможность широкого распространения информации о данном событии, что должно вызвать панику среди населения и стать средством устрашения.

Но как показывают факты, суды не всегда принимают во внимание все обстоятельства совершения насильственной акции, не учитывают главную, основную цель терроризма - оказание воздействия  на органы власти, ориентируясь только на промежуточные цели, что приводит к неверным судебным решениям.

Так, приговором Московского  городского суда от 21 января 1999 года Соколов  был признан виновным в совершении акта терроризма и осужден за взрыв, при помощи самодельного взрывного  устройства, мемориальной памятной плиты  императорской семьи Романовых  на Ваганьковском кладбище в Москве, причинив значительный материальный ущерб. В обоснование своей квалификации суд первой инстанции указал, что  взрыв был совершен в целях  нарушения общественной безопасности, поскольку кладбище является общественным местом и было выбрано виновным для выражения протеста не случайно, так как посещается множеством людей.

Судебная коллегия Верховного суда РФ изменила приговор суда первой инстанции, приняв во внимание показания  Соколова на предварительном следствии  и в суде о том, что он является по своим убеждениям противником  монархизма и был возмущен расположением  мраморной плиты в районе историко-революционных  событий в Москве в 1905 году, поэтому, взрывая плиту, преследовал цель только осквернить и повредить памятник, для этого выбрал время (раннее утро) для взрыва и небольшое количество взрывчатки, чтобы не создать опасности для случайной гибели людей, в результате была нарушена общественная безопасность, цель устрашения населения была достигнута благодаря активной информационной деятельности российских СМИ.

Эти факты и нашли отражение  в приговоре суда первой инстанции. Но отсутствие цели оказания воздействия  на принятие решения органами власти поставило под сомнение кассационной инстанции правильность квалификации общественно опасных действий Соколова, и они были переквалифицированы  со ст. 205 УК на ст. 214 (вандализм) и ч. 2 ст. 167 (умышленное повреждение взрывом  чужого имущества) УК РФ[1].

По нашему мнению, было бы целесообразным усовершенствовать  норму об ответственности за терроризм, чтобы она как можно меньше порождала трудностей в практике ее применения. Представляется, что  содержание нормы будет более  доступным для уяснения сущности и целей терроризма, если сохранить  только одну третью цель, переведя две  первых в характеристику объективных  признаков преступления и дополнив норму несколькими новыми объективными признаками.

Что касается применения действующей  нормы, предусмотренной в ст. 205 УК РФ, то при ее толковании, как представляется более правильным, следует исходить из главной цели - оказание воздействия  на органы власти и двух промежуточных  целей: нарушение общественной безопасности и устрашение населения, которые  являются определенными этапами  в достижении основной цели терроризма.

Анализ субъективных признаков  позволяет утверждать, что далеко не каждый взрыв или поджог или  их угрозу можно рассматривать как  акт терроризма.

Так, Владимир Туркин 23 июля 2003 года, он забаррикадировался в своей  квартире, подперев дверь бревном  и холодильником, и через небольшую  щель в незапертой двери начал  стравливать в подъезд газ  из баллона. При этом требовал встречи  с прокурором, а также экспертом, проводившим оценку ущерба, нанесенного  Владимиром Туркиным во время дорожного  происшествия. Высунувшись в форточку, Туркин кричал, что действие "несправедливой бумаги" надо приостановить, иначе  он взорвет себя вместе с домом.

Около полуночи, через два  часа без выставления каких-либо условий Туркин выдал через окно 50-литровый газовый баллон, предупредив  при этом, что у него "есть еще". При этом он обдал газом приблизившихся к двери милиционеров.

Милиционеры, воспользовавшись слезоточивой смесью, ворвались в  квартиру и задержали Туркина.

Взрыво-техническая экспертиза, проведенная в ходе предварительного следствия, установила, что концентрация газа в подъезде достигла 0,4 процента, возникла реальная угроза взрыва с последующим разрушением квартиры и возгоранием

В итоге Новосибирский  суд не усмотрел в действиях Туркина признаков терроризма Суд счел, что "умыслом Владимира Туркина не охватывалось устрашение населения", и, кроме того, он добровольно и без всяких условий выдал газовый баллон. В то же время, как отметил судья, Туркин использовал данный предмет как оружие, действовал из хулиганских побуждений, пытаясь всяческими способами привлечь к себе внимание и выказывая явное неуважение к обществу.[2]

В другом случае М. осуществил убийство коммерсанта путем взрыва его автомобиля. Дело получило широкую  огласку в городе. В суде тщательно  исследовались мотивы и цель преступления, поскольку следствием была выдвинута  версия принуждения принятия нужного  ему решения другими компаньонами погибшего и т.п. Судом было установлено, что указанное деяние совершено  на почве личных неприязненных отношений. и такие действия следует расценивать  как убийство, совершенное общеопасным способом (п."е" ч.2 ст.105 УК РФ).[3]

Таким образом, установить истинные цели преступников возможно лишь в  случае их задержания и проведения в отношении них следственных действий.

Рассматривая субъективную сторону соучастия при продаже  взрывного устройства, впоследствии использованного в террористическом акте, можно отметить следующее. Соучастие  предполагает такую совместную деятельность, при которой самостоятельный  характер действий присоединившейся силы должна была бы прервать связь причинности  дальнейших событий. Откажись торговец взрывного устройств узнав о целях покупателя, от преступной сделки, связь причинности событий прервалась бы и террорист не смог бы реализовать свой умысел. Торговец взрывным устройством своими действиями, хотя и имеющими самостоятельное уголовно-правовое значение, способствовал террористу, заведомо зная, для достижения каких целей это устройство приобретается.