Надругательство над телами умерших и местами их захоронения

Далее, с принятием Федерального закона от 24 июля 2007 г. № 211-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные  акты Российской Федерации в связи  с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму» в п. «б» ч. 2 ст. 244 УК РФ были внесены признаки «по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы». Несколько ранее, Федеральным законом от 10 мая 2007 г. № 70-ФЗ в ч. 2 ст. 244 УК РФ в части ужесточения сроков наказания в виде лишения свободы также были внесены изменения.

Таким образом, с каждым последующим  нормативным актом законодатель развивал положения об ответственности за надругательство над телами умерших и местами из захоронения. Однако, к огромному сожалению, стоит отметить, что ужесточение уголовной ответственности за надругательства над телами умерших и местами их захоронения в 2007 году не привело к изменению ситуации, и суды по-прежнему не выносят более строгих приговоров. Наряду с международно-правовыми актами о защите тел умерших, и мест их захоронения имеются общие тенденции, присущие нормам российского уголовного законодательства и нормам уголовного законодательства зарубежных стран⁵.

Однако законодатели разных стран дифференцировано подходят к предмету посягательств на тела умерших и к мерам наказания. Уголовные кодексы некоторых стран ограничиваются лишь штрафами, в других же странах в УК предусмотрено наказание за подобный вид деяния вплоть до 15 лет лишения свободы. Среди самых распространенных наказаний можно назвать штраф, заключение под стражу, общественные работы, исправительные работы, арест, надзор, каторжные работы, лишение свободы. Минимальные сроки лишения свободы предусмотрены уголовным законодательством Японии (3 месяца), максимальные сроки закреплены законом Латвийской республики (15 лет).

Некоторые нормы зарубежного  уголовного права заслуживают имплементации в УК РФ (например, толкование понятия «надругательство» в японском уголовном законодательстве, увеличение срока лишения свободы до 12 лет как в УК Украины, закрепление уголовной ответственности за незаконное изъятие органов и тканей у трупа и положения об «анатомическом даре», как это регламентировано в законах Республики Беларусь).⁶

2. Характеристика состава надругательства над телами умерших и местами их захоронения

Статья 244 УК РФ, содержащая рассматриваю норму  – надругательство  над телами умерших и местами  их захоронения  – не случайно оказалась  в главе 25 Уголовного Кодекса РФ «Преступления  против здоровья населения и общественной нравственности». Её цель - это охрана уголовно-правовыми средствами общественной нравственности, защита эмоциональной сферы граждан, социальной памяти общества. Иными словами защита благоприятной социальной среды. Из общих начал вышеназванной главы следует и основной непосредственный объект рассматриваемого преступления – общественная нравственность. В качестве факультативного объекта может выступать собственность, реже - здоровье граждан, национальное, расовое, религиозное равноправие.⁷

Специфичность данного вида преступления в предмете посягательства, это тела умерших, места захоронения, надмогильные сооружения и кладбищенские здания, где совершаются церемонии в связи с погребением умерших или их поминовением. Предмет является отличительной особенностью данной нормы, так как больше ни в одном составе он не встречается. Прежде всего, обращает на себя внимание то обстоятельство, что законодатель закрепил предмет данного преступного посягательства во множественном числе. Буквально это означает, что состав преступления может иметь место, если виновный совершил надругательство над телами как минимум двух умерших человек. В действительности смысл данной уголовно-правовой нормы, конечно, иной, и для уяснения его следует прибегнуть к приему расширительного толкования. Состав данного преступления налицо независимо от того, надругался виновный над телом одного умершего человека либо подобное деяние совершено в отношении тел нескольких умерших. Впрочем, это не устраняет обязанности законодателя привести в данном случае язык уголовного закона в соответствие со смыслом последнего. В самом общем смысле под телом умершего следует понимать тело человека после его смерти (труп). В целях квалификации преступления, очевидно, требуется более глубокое уяснение содержания данного признака состава, что предполагает ответы как минимум на два вопроса: кого считать умершим, а также что понимать под телом умершего? Если ответ на первый вопрос в определенной мере очевиден, поскольку нормативно определен, то второй вопрос оказался практически не исследованным в теории уголовного права.⁸

Умершим следует считать  человека, у которого наступила биологическая  смерть (смерть мозга). В соответствии с ч. 2 ст. 9 Закона РФ от 22 декабря 1992 г. «О трансплантации органов и (или) тканей человека»⁹ заключение о смерти дается на основе констатации необратимой гибели всего головного мозга (смерть мозга), установленной в соответствии с процедурой, утвержденной федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере здравоохранения и социального развития. Если же головной мозг продолжает жизнедеятельность  хотя и при отсутствии дыхания и остановке сердечной деятельности  нарастающем кислородном голодании других органов и тканей (клиническая смерть) человек остается субъектом права на жизнь. «Это обусловлено тем¹⁰ – пишет Р.Д. Шарапов, – что современные методы реанимации позволяют вернуть умирающего из состояния клинической смерти к жизни с полным восстановлением функций организма. Но обратить гибельные процессы головного мозга реаниматология пока что не в состоянии».

Таким образом, лицо, которое находится в состоянии клинической смерти или ином бессознательном состоянии (сон, глубокая степень опьянения и т.п.), с юридической точки зрения умершим признаваться не может. Соответственно, надругательство над таким потерпевшим в зависимости от характера преступных действий должно квалифицироваться как преступление против личности (ст. 105, 111, 112, 115, 116, 130 – 132 УК РФ и др.).

Проблематичным является вопрос об отнесении к умершим  трупов мертворожденных детей‚ выкидышей и зародышей‚ извлеченных из чрева матери, смерть которых наступила до их полного изгнания или извлечения из организма матери. Как отмечает Р.Д. Шарапов, данные объекты прекратили свою жизнедеятельность еще до рождения‚ а, следовательно‚ не жили в юридическом смысле, ибо умереть может только живущий. Действительно, тезис «умереть может только живущий» неоспорим как с юридической, так и с философской точки зрения. Поэтому очертить понятие «умершего» можно только посредством уяснения антонима «живущий».

Однако в этом и состоит  главная проблема, до сих пор не получившая однозначного решения не только в праве. Р.Д. Шарапов, глубоко исследовавший проблему юридической периодизации жизни человека и пришедший к выводу о различии в понятиях «начало и конец жизни человека», «момент возникновения и прекращения права человека на жизнь» и «начало и конец уголовно-правовой охраны жизни человека», полагает, что поскольку с юридической точки зрения жизнь человека есть жизнь его мозга (ибо жизнь прекращается со смертью мозга), то начало жизни мозга означает начало жизни человека. Следовательно‚ с позиции действующего права «начальная граница жизни человека на сегодняшний день как минимум должна связываться с появлением оформившейся массы мозговых клеток (рождением головного мозга), делающих плод жизнеспособным. А это происходит еще в материнской утробе задолго до рождения самого ребенка (к пятому месяцу беременности)».  Да и поведение плода в этот период также дает основание считать его человеком. Получается, что мертворожденным младенцам, а также абортированным плодам, достигшим полных двадцати двух недель внутриутробного развития, нельзя отказать в статусе «умерших», так как их жизнь была начата, хотя и в материнской утробе. Напротив, зародыши в возрасте до двадцати двух недель внутриутробного развития, смерть которых наступила в материнской утробе, умершими признаваться не могут, поскольку, опять же с юридической точки зрения, жизнь их мозга не началась. Между тем признать вопрос решенным нельзя. Российский законодатель оказался весьма не последовательным в вопросе юридической периодизации жизни человека, породив правовой парадокс, когда право на нематериальное благо (жизнь) и его охрану возникают у человека значительно позже появления самого этого блага (жизни)¹¹.

Дело в том, что право на жизнь официально не признается за человеком в период внутриутробного его существования (даже в возрасте более двадцати двух недель), хотя фактически жизнь его начата. Согласно ч. 2 ст. 17 и ч. 1 ст. 20 Конституции РФ¹² право на жизнь принадлежит каждому от рождения, а в соответствии с ч. 2 ст. 17 ГК РФ¹³ правоспособность гражданина возникает в момент его рождения. В гражданском праве этот момент связывают с медицинскими критериями живорождения человека‚ которые констатируются после полного рождения ребенка (появления его на свет в целом. Еще более отдален от действительного начала жизни человека момент начала ее уголовно-правовой охраны. В доктрине отечественного уголовного права, согласно господствующему взгляду начало уголовно-правовой охраны жизни человека связывается с моментом появления вне утробы матери какой-либо части тела изгоняемого (извлекаемого) ребенка. Соответственно, умерщвление плода в утробе матери, до его появления на свет, не расценивается как преступление против жизни, а считается прерыванием беременности, которое при известных условиях квалифицируется как преступление против здоровья. Законодатель в ст. 106 УК РФ признает уголовно-правовую охрану жизни человека и вовсе с момента его новорожденности, т.е. с момента полного изгнания (извлечения) плода из материнской утробы с признаками живорождения (легочное дыхание, сердцебиение, крик, произвольные движения мускулатуры и др.).

По словам Р.Д. Шарапова¹⁴, буквально это означает, что «жизнь продукта рождения в период его изгнания из организма роженицы до полного появления на свет, не говоря уже о его утробной жизни, выпадает из-под уголовно-правовой охраны жизни человека и намеренное умерщвление ребенка во время его рождения путем непосредственного воздействия на его организм не может признаваться убийством, а является прерыванием беременности, что конечно же, нельзя признать справедливым. Таким образом, действующее российское законодательство не признает человеческий плод, находящийся в материнской утробе, даже на последних месяцах беременности, субъектом права на жизнь. Соответственно, уголовно-правовая охрана жизни человека не распространяется на существование такого плода. С этих позиций, мертворожденные дети, а также абортированные на последних месяцах беременности плоды не признаются жившими, а, следовательно, не могут считаться и умершими по смыслу диспозиции ст. 244 УК РФ¹⁵, так как жизнь их буквально прекратилась, не успев начаться.

Приходится констатировать, что вопрос о статусе мертворожденных  детей в системе отношений, формирующих похоронную культуру общества, практически не исследован. С позиций общечеловеческих, исходя из этических и религиозных воззрений, нет никаких оснований исключать мертворожденных из числа объектов отношений похоронной культуры и игнорировать при обращении с их телами принцип достойного к ним отношения после смерти. Концепция христианства, осуждающая аборты и признающая началом жизни нового человеческого существа акт зачатия (оплодотворения), исходит из необходимости равной почитаемости погребального обряда, как в отношении тела умершего старца, так и в отношении тельца ребенка, родившегося мертвым. Подчеркнем, речь идет о трупах человеческих существ (а на последних месяцах беременности, в перинатальный период – оформившихся детей), что с нравственной точки зрения предопределяет достойное к ним отношение, несмотря на их смерть до появления на свет. Тем более, что нравственные нормы похоронной культуры не содержат запрета подобного к ним отношения, в том числе возможности отправления общепринятого погребального обряда. К сожалению, российское законодательство, регулирующее определенные стороны похоронной культуры, не дает внятного ответа по затронутой проблеме, является в этом плане пробельным. Так, Федеральный закон РФ от 12 января 1996 г. «О погребении и похоронном деле»¹⁶ регулирует отношения, связанные с погребением умерших, и устанавливает помимо прочего гарантии погребения умершего с учетом волеизъявления, выраженного лицом при жизни, и пожелания родственников (ст. 1). Однако понятия «умершего» настоящий закон не содержит. Нет в нем и упоминания о детях (плодах), родившихся мертвыми. Поэтому нет формальных ограничений для вывода о том, что положения данного закона в полной мере распространяются на умерших в материнской утробе. Согласно ст. 20 Федерального закона РФ от 15 ноября 1997 г. «Об актах гражданского состояния»¹⁷ предусматривается государственная регистрация рождения ребенка, родившегося мертвым, на основании документа установленной формы о перинатальной смерти, выданного медицинской организацией или частнопрактикующим врачом. Вместе с тем, свидетельство о рождении ребенка, родившегося мертвым, не выдается, а государственная регистрация смерти такого ребенка не производится.

В случае рождения мертвого ребенка сведения о его имени  и отчестве в запись акта о рождении не вносятся (ч. 3 ст. 22). Между тем, в  соответствии с медицинским законодательством  трупы мертворожденных детей  рассматриваются как патологоанатомические или органические операционные отходы (органы, ткани и т.п.), которые в соответствии с СанПиН 2.1.7.728-99 «Правила сбора, хранения и удаления отходов лечебно-профилактических учреждений» относятся к отходам класса Б «Опасные (рискованные) отходы лечебно-профилактических учреждений». Отходы данного класса опасности предписано уничтожать на специальных установках по обезвреживанию отходов лечебно-профилактических учреждений термическими методами. При отсутствии установки по обезвреживанию эпидемиологически безопасные патологоанатомические и органические операционные отходы (органы, ткани и т.п.) захораниваются на кладбищах в специально отведенных могилах.

Резюмируя исследование поднятой проблемы, отметим, что круг лиц, признаваемых умершими, в качестве предмета преступления, предусмотренного ст. 244 УК РФ¹⁸, зависит от четкого и однозначного определения в законодательстве начальной границы человеческой жизни, поскольку «умереть может только живущий». На сегодняшний день позиция российского законодателя такова, что не позволяет однозначно считать предметом преступного надругательства по ст. 244 УК РФ¹⁹ тела мертворожденных детей (плодов). Вместе с тем, несмотря на индифферентное отношение к этому вопросу законодателя, умершие в материнской утробе являются объектами похоронной культуры общества на том простом основании, что принадлежат к роду людей. Во всяком случае, этот тезис относится к детям, мертворожденным на последних месяцах беременности матери (как представляется при сроке от 22 недель). Вследствие чего, надругательство над их телами столь же кощунственно и безнравственно, а также общественно опасно, сколько общественно опасно надругательство над телом умершего биологической смертью. Поэтому для обеспечения уголовно-правовой охраны принципа достойного отношения к телам мертворожденных детей, достигших возраста 22 недель утробного развития, требуется дополнение

предмета преступного  надругательства, предусмотренного ст. 244 УК РФ²⁰, «телом человека, мертворожденного в период от 22 недель беременности». Значимость данного предложения, основанного на том, что жизнь человека – есть жизнь его головного мозга, состоит еще и в том, что его реализация позволит приблизиться к единообразному законодательному закреплению периодизации жизни человека – достигнув 22 недель утробного развития, человек должен призваться полноценным субъектом права на жизнь.