Автор работы: Пользователь скрыл имя, 24 Апреля 2012 в 22:40, реферат
Целью настоящей работы является изучение понятия и значения соучастия, изучение форм соучастия в российском уголовном праве. Задачами работы является: изучить литературу и нормативно - правовые акты по данной теме; раскрыть понятие и значение соучастия; определить формы соучастия.
Введение
1. Понятие соучастия.
2. Объективные признаки соучастия.
3. Субъективные признаки соучастия.
4. Понятие и классификация форм групповых преступлений.
5. Понятие и классификация соучастников преступления.
Заключение
Список использованной литературы
1. Категорическим императивам
Кант противопоставляет
2. Кант пишет, что в чистом виде
«золотое правило» нравственности вообще
не может служить основанием каких-либо
моральных обязательств, ни по отношению
к себе, так как «некоторые охотно согласились
бы, чтобы другие им не благодетельствовали,
лишь бы только они сами могли избавиться
от оказывания благодеяний», ни по отношению
к другим, ибо «преступник, опираясь на
это положение, стал бы аргументировать
против карающих его судей и т. д.» (1:3, 173).
Кант признавал возможность построения этикотеологии,
заменяющей традиционную «естественную
теологию». Следует, однако, иметь в виду,
что этикотеология доказывает не существование
Бога, а необходимость веры в Бога для
поддержания нравственного образа мыслей.
В «Религии в пределах одного
разума» (1793) Кант утверждал, что лишь такая
«моральная вера» может быть основанием
«истинной религии». В идеале эта религия
разума, которой, как считал Кант, ближе
всего соответствует христианство, должна
вытеснить все «статутарные», «богооткровенные»
формы религиозной жизни. Впрочем, последние
могут мирно уживаться с моральной верой
и даже укреплять ее — но не должны считаться
основой богопочитания. Последнее достигается
лишь добрыми намерениями. Внешняя обрядность,
молитва и другие подобные действия не
имеют самостоятельного значения и могут
быть полезны только в качестве средств
оживления морального образа мыслей.
Необходимость внешних стимулов к исполнению
морального долга, полагал Кант, связана
с испорченностью человеческой воли, изначальным
стремлением уклониться от блага. Преодоление
последнего немыслимо без божественной
благодати, которая, однако, остается неразрешимой
загадкой для человеческого разума, так
как противоречит осознанию человеком
необходимости самостоятельно сделать
выбор в пользу следования долгу.
Допущение возможности самостоятельно
делать выбор, т. е. абсолютной свободы
воли, является, по Канту, первым постулатом
практического разума. Двумя другими постулатами
он признает тезисы о существовании Бога
и бессмертии души (вера в которое проистекает
из необходимости совершенствования души,
которое может продолжаться до бесконечности).
Слово «постулат» должно подчеркнуть,
что эти допущения не равносильны для
Канта полной теоретической удостоверенности.
И Кант утверждает, что отсутствие знания
о бытии Бога и бессмертии, взамен которого
у человека есть только вера или надежда,
позволяет спасти бескорыстность долга
и свободу личности. Полное знание принуждало
бы людей вести себя определенным образом,
«их поведение превратилось бы просто
в механизм, где, как в кукольном представлении,
все хорошо жестикулируют, но в фигурах
нет жизни». При этом «перестала бы существовать
моральная ценность поступков, к чему
единственно сводится вся ценность личности
и даже ценность мира в глазах высшей мудрости»
(1:3, 693).
Таким образом, свобода может проявляться
только в состоянии когнитивной неопределенности,
и условием существования моральной личности
оказывается ограниченность человеческого
познания. Моральная личность человека
объявляется Кантом высшей ценностью
бытия, поскольку только благодаря ей
в этом мире конечных сущностей обнаруживается
нечто безусловное, или абсолютное, то,
что уже не может быть средством для чего-то
иного, а может быть только целью. Именно
поэтому человек, как цель сама по себе1, является главной темой философии, раскрывающей
различные виды ero самопроизвольной деятельности.
Кроме спонтанности чистого рассудка
как основы познавательной активности
и свободы как базиса морали Кант исследует
также творчество в узком смысле слова.
1.
Одна из кантовских
Рассмотрение
художественного творчества осуществляется Кантом в «Критике способности суждения».
Впрочем, эта работа имеет более широкое
значение. Она посвящена изучению различных
форм целесообразности, понятию, связывающему
природу и свободу. Относясь к природе
со стороны своего предмета, понятие целесообразности
в то же время указывает на разумный источник
этого предметного содержания, а значит,
и на свободу. Объективная целесообразность
иллюстрируется Кантом биологическими
организмами, субъективная же проявляется
в гармоническом взаимодействии познавательных
сил души, возникающем при восприятии
прекрасного. Таким образом Кант связывает
понятие субъективной целесообразности
с функционированием способности удовольствия
и неудовольствия, которую он объявляет
одной из трех основных сил души. Эстетические
удовольствия как одно из проявлений этой
способности соотнесены также с действием
«рефлектирующей» способности суждения.
В отличие от «определяющей» способности
суждения, которая позволяет подводить
частные факты под общие принципы (ей нельзя
научиться, и в развитом состоянии она
называется умом), рефлектирующая способность
суждения нацелена на отыскание универсальных
понятийных структур, скрывающихся за
единичными данностями чувственного мира.
В случае, если этот процесс инициируется
произведениями искусства, в которых предполагается
некий замысел, но такого рода, что его
нельзя доказать с математической строгостью
(так называемая целесообразность без
цели), в душе начинается свободная игра
воображения и рассудка, порождающая переживание
прекрасного, а сами суждения становятся
«суждениями вкуса». Подобные суждения
могут выноситься и относительно целесообразных
продуктов природы, цель которых еще в
большей степени сокрыта от нас.
Суждения вкуса изоморфны моральным суждениям:
они так же бескорыстны, необходимы и всеобщи
(правда, субъективно). Поэтому прекрасное
для Канта выступает символом доброго.
Прекрасное нельзя смешивать с приятным,
которое всецело субъективно и случайно.
От чувства прекрасного Кант отличает
также чувство возвышенного, вырастающее
из осознания ничтожества людей как физических
существ перед лицом громадности мира
или могущества его стихий, которое, однако,
подчеркивает моральное величие человека,
переживание которого переносится на
объекты. Знаменитая фраза Канта о восхищении
звездным небом надо мной и моральным
законом во мне есть не что иное, как иллюстрация
происхождения этого чувства.
Важную роль в кантовской эстетике играет
и концепция гения. Первым его свойством,
утверждает Кант, «должна быть оригинальность»
(1: 4, 411). Гений являет собой способность
создавать новые правила, обнаруживающуюся
в единстве его сознательной и бессознательной
деятельности. В творческом процессе художник
словно отдается во власть природных сил
и перерастает свои рациональные замыслы,
которые всегда неизбежно ограничены.
В чувственных образах он воплощает «эстетические
идеи», которые нельзя исчерпать никаким
понятием и которые дают бесконечные поводы
для гармонического взаимодействия рассудка
и воображения.
Творческое начало человека раскрывается не только на индивидуальном, но и на социальном уровне. Человек, по Канту, оказывается творцом целого искусственного мира, мира культуры. В поздних сочинениях Кант часто обращался к теме общественного прогресса. Он считал, что общество в целом, как и индивиды, нацелено на совершенствование. Впрочем, если в совершенствовании личностей решающую роль играют моральные мотивы, то общество развивается естественным путем. Людям, по Канту, от природы свойственна так называемая «необщительная общительность» (ungesellige Geselligkeit), т. е. им, с одной стороны, присуща склонность к общению, с другой — «сильная склонность уединяться (изолироваться) ... желание сообразовывать все только со своим разумением» (1:1, 91). Эти качества порождают антагонизм и конкуренцию между людьми, в процессе которой происходит развитие их природных задатков, главным из которых является их рассудок и разум. Постепенно эти способности развиваются в общей массе до такой степени, что люди находят в себе мужество отказаться от внешнего руководства со стороны религиозных и других наставников и решаются самостоятельно пользоваться разумом — начинается эпоха Просвещения, главным девизом которой является именно призыв к самостоятельному мышлению. Необходимым условием просвещенного состояния человечества является признание универсальной ценности свободы слова и других прав личности. Эти права могут быть в полной мере реализованы лишь во «всеобщем правовом гражданском обществе». В таком обществе созданы наиболее благоприятные условия для раскрытия индивидом своих природных задатков. Свобода одних членов общества может ограничиваться здесь только свободой других. Препятствием на пути создания всеобщего правового гражданского общества оказываются войны и международные конфликты. Кант, однако, предвосхищает установление «вечного мира», надежным залогом которого может стать создание всемирного федеративного государства.
Критическая
философия Канта вызвала множество откликов. Поначалу
многие жаловались на темноту кантовского
языка и схоластичность его терминологии.
Затем пришло время более содержательных
возражений. Известный вольфианец И. А.
Эберхард настаивал, что Кант по большому
счету не говорит ничего нового по сравнению
с Лейбницем и Вольфом, И. Г. Г. Федер усматривал
близость Канта и Беркли, а А. Вайсхаупт
вообще упрекал Канта в крайнем субъективизме.
Но самые опасные выпады против Канта
были сделаны Ф. Г. Якоби. Он обратил внимание
на двусмысленность позиции Канта в трактовке
понятия вещи самой по себе. С одной стороны,
Кант утверждал, что вещи сами по себе
непознаваемы, с другой — выражался так,
будто хотел сказать, что эти вещи аффицируют
чувства, т. е. все же высказывал какие-то
содержательные суждения о непознаваемом.
Замечания Якоби, сделанные им в 1787 г.,
оказали большое влияние на дальнейшее
развитие немецкой философии. Многим показалось,
что Якоби продемонстрировал философам
неизбежность простой альтернативы: либо
надо признавать способность человеческого
разума проникать в сверхчувственный
мир путем некоего озарения, либо отвергать
понятие вещи в себе и дедуцировать все
из понятия субъекта. Первый путь означает
решительный отказ от систематичности
и строгости мышления, второй неизбежно
приводит к гиперболизированию возможностей
систематической мысли и постепенной
замене человеческого субъекта божественным
Я.
Оба этих пути были опробованы немецкими
философами, хотя историческая значимость
второго оказалась более существенной.
Впрочем, одним влиянием Якоби дело здесь
не ограничилось.
История немецкой
спекулятивной философии после
Канта немыслима без упоминания
еще одного автора — Карла Леонарда
Рейнгольда (1758 — 1823). Его час пробил в конце 80-х гг.
К тому времени, за несколько лет, прошедших
с момента выхода «Критики чистого разума»,
идеи Канта получили достаточно широкое
распространение. Особую роль в популяризации
кантовской философии сыграли И. Шульц,
Л. Г. Якоб, а также К. Хр. Э. Шмид, который
уже в 1786 г. издал словарь кантовских терминов.
Все эти процессы получили новый импульс
от Рейнгольда. В 1786— 1787 гг. он опубликовал
«Письма о кантовской философии», где
акцентировал нравственную ценность идей
Канта. Рейнгольд, однако, не остановился
на разъяснении заслуг Канта и вскоре
начал «интерпретационную» стадию в развитии
кантианства. Он захотел сделать теории
Канта более понятными и с этой целью предпринял
попытку систематизировать его воззрения
на природу человека, отталкиваясь от
самоочевидных предпосылок. Главной из
них Рейнгольд счел «факт сознания». Его
выражением является так называемый «закон
сознания»: «представление в сознании
отличается субъектом от субъекта и объекта
и соотносится с обоими». Из способности
представления Рейнгольд хотел вывести
все теоретические и практические способности
души, которые, как он считал, были несистематично
изложены Кантом.
Рассматривая способность представления,
Рейнгольд прежде всего отделил «внешние»
условия представления, субъект и объект,
от «внутренних», к которым относится
то, что в представлении соответствует
объекту и субъекту. Объекту в нем соответствует
содержание представления, «материал»,
субъекту — форма, привносимая им самим,
тогда как «объективный материал» дается
вещами в себе. Материальной стороне представления
соответствует рецептивность этой способности,
формальной — ее спонтанная деятельность,
состоящая в синтезе данного многообразного.
Базисом теоретических и практических
способностей, по Рейнгольду, оказывается
сознание. В сознании актуализируется
способность представления. Для этой актуализации
недостаточно одной этой способности,
надо допустить еще и некоторую силу представления,
от которой, как и от всякой силы, неотделимо
«стремление». Это стремление впоследствии
может быть акцентировано на материальной
или на формальной стороне представления.
В первом случае идет речь о чувственном
желании, нацеленном на удовольствие,
во втором — о чистом бескорыстном волении.
Через понятие вторичной акцентуации
Рейнгольд выводил из факта сознания и
познавательную способность. Само сознание,
согласно его «Опыту новой теории человеческой
способности представления» (1789), «состоит
в соотнесении чистого представления
с объектом и субъектом; и оно неотделимо
от всякого представления вообще» (21: 321).
Познание же есть сознание, акцентированное
на объекте и определяющее его понятиями.
Способность ощущения и созерцания Рейнгольд
связывает с рецептивностью и многообразием
представления, способность мышления
— с его активной стороной. Для познания
нужно созерцание и понятийное мышление.
Мышление может быть направленным на объект
и отвлеченным от него. Это рассудок и
разум.
Систематические усилия Рейнгольда были
с энтузиазмом встречены многими немецкими
мыслителями конца XVIII века. Однако Рейнгольд
допустил оплошность, не учтя критику
Канта Якоби. Как и Кант, он считал правомерным
понятие вещи в себе. За это он был разгромлен
Г. Э. Шульце. Помимо нападок на теорию
вещи в себе, в 1792 г. Шульце показал, что
«закон сознания» Рейнгольда не может
быть первоначальным основоположением,
как тот хотел. Ведь он предполагает более
фундаментальный логический закон тождества.
Сам Рейнгольд не смог удовлетворительно
ответить Шульце. Более продуктивные решения
предложил И. Г. Фихте.
«Вещь в себе»
"Вещь в себе" (Ding an sich; things in itself; chose en soi; cosa in se), философский термин, означающий вещи, как они существуют сами по себе (или "в себе"), в отличие от того, какими они являются "для нас" — в нашем познании. Различие это рассматривалось ещё в древности, но особое значение приобрело в 17—18 вв., когда к этому присоединился вопрос о способности (или неспособности) нашего познания постигать "вещи в себе". Понятие "вещи в себе" стало одним из основных в "Критике чистого разума" И. Канта, согласно которому теоретическое познание возможно лишь относительно явлений, но не относительно "вещи в себе", этой непознаваемой основы чувственно ощущаемых и рассудочно мыслимых предметов. Понятие "В. в с." имеет у Канта и другие значения, в том числе умопостигаемого предмета, т. е. безусловного, запредельного для опыта предмета разума (бог, бессмертие, свобода). Противоречие в кантовском понимании "вещи в себе" заключается в том, что, будучи сверхчувственной, трансцендентной, она в то же время аффицирует наши чувства, вызывает ощущения. Философы-идеалисты критиковали понятие "вещь в себе" с двух точек зрения: субъективные идеалисты (И. Г. Фихте, махисты) считали несостоятельным понятие об объективно существующей "вещи в себе", Г. Гегель, признавая с точки зрения объективного диалектического идеализма её существование, критиковал идею о непознаваемости "вещи в себе" и непереходимой границе между нею и явлениями. Диалектический материализм признаёт существование вещей в себе, т. е. независимой от человеческого сознания реальности, но отвергает их непознаваемость (см. В. И. Ленин, Полн. собр. соч., 5 изд., т. 18, с. 102). Вопрос о познаваемости вещей диалектический материализм переносит на почву практики
Специфическая кантовская философия,
заложившая основы всей немецкой классической
философии, сформировалась в так
называемый критический период, после
опубликования им трех «Критик» - «Критики
чистого разума» (1781 г.), «Критики практического
разума» (1788 г.), «Критики способности
суждения» (1790 г.). Все эти работы
связаны единым замыслом и представляют
собой последовательные ступени
обоснования системы
ТРАНСЦЕНДЕНТА́ЛЬНЫЙ ИДЕАЛИ́ЗМ (нем. transzendentale Idealismus), термин кантовской (см. КАНТ Иммануил) философии. В широком смысле употребляется в качестве одного из синонимов критической философии. В узком и более точном смысле, учение о субъективной природе пространства и времени как априорных формах чувственности. «Трансцендентальная идеальность» пространства и времени есть констатация того, что пространственно-временные качества предметов не присущи им самим по себе (термин «трансцендентальный» означает в данном случае «относящийся к вещам вообще»). Трансцендентальный идеализм — одна из основ критической философии Канта. Именно на учении о субъективной природе чувственности базируется различение между явлениями (см. ФЕНОМЕН) и вещами самими по себе (см. ВЕЩЬ В СЕБЕ) . В то же время, концепция трансцендентального идеализма не исчерпывает существо критической философии Канта, так как эта концепция напрямую не связана с центральным вопросом критицизма о возможности априорных синтетических суждений, в особенности, если речь идет о рассудочных суждениях такого рода. Впервые учение о субъективной природе пространства и времени было изложено Кантом в диссертации 1770 «О форме и принципах чувственно воспринимаемого и интеллигибельного мира», за 11 лет до выхода в свет «Критики чистого разума». В предшествовавший период Кант придерживался принципиально иных взглядов на пространство и время, считая, что они конституируются отношениями между вещами. Поводом для радикального изменения позиции Канта послужило исследование им проблемы так называемых «неконгруэнтных подобий», итогом которого оказалось признание Кантом в 1768 реальности абсолютного пространства, ранее отвергавшегося им. Однако чтобы избежать трудностей ньютоновской теории абсолютного пространства, Кант счел необходимым «переместить» его (а заодно и время) в сферу субъективных познавательных способностей. В «Критике чистого разума» Кант предлагает целую систему доказательств истинности концепции трансцендентального идеализма. Она включает в себя «метафизические» (основанные на непосредственном узрении субъективной и созерцательной природы пространства и времени) и «трансцендентальные» (базирующиеся на том, что если не считать пространство и время априорными формами чувственности, то невозможно объяснить существование строгого математического знания) аргументы. Косвенным доказательством верности данной концепции Кант признает выявленную им «антитетику» чистого разума. Избежать разрушительных противоречий разум может, лишь признав различение явлений и вещей самих по себе (что дает возможным, к примеру, разнести тезисы и антитезисы по разным онтологическим сферам), которое подразумевает принятие идеи трансцендентального идеализма. Трансцендентальный, или «формальный» идеализм противопоставляется Кантом «материальному» идеализму, который может либо признавать реальность только человеческих восприятий и тем самым отрицать различие между вещами самими по себе и явлениями, либо оспаривать, что предметы опыта даны в чувствах непосредственно и вследствие этого ставить под сомнение реальность вещей, стоящих за восприятиями. Это так называемый «проблематический идеализм». В опровержении «материального» и прежде всего «проблематического» идеализма Кант видел одну из заслуг своей критической философии.
Информация о работе Понятие и классификация соучастников преступления