Понятие и признаки соучастия в преступлении

ВВЕДЕНИЕ

В Российском законодательстве первое упоминание о соучастии можно датировать XI веком, веком создания Русской Правды. Статья 31 этого законодательного памятника древней Руси говорит о наказании в случае совершения преступления несколькими лицами. В статье 41 пространной редакции Русской Правды предусмотрена ответственность за соучастие в хищении. При этом все соучастники отвечают на равных основаниях.

Русская Правда не разделяла соучастников на главных и второстепенных, не указывала также признаков самого института.

Лишь через пять веков встречается упоминание о различных ролях при совместной преступной деятельности в Губной Белозерской грамоте 1539 года, в частности, губная грамота наряду с непосредственными исполнителями выделяет также укрывателей.[8]

Стоглав - сборник постановлений церковно-земского собора, состоявшегося в 1551 году в Москве, вводит в юридический оборот новый признак, характеризующий как сам институт соучастия, так и формы совместной преступной деятельности, - заговор. В главе 69 Стоглава устанавливается ответственность тиунов и недельщиков за продажу - несправедливое обвинение священников и других церковных чинов в случае, если они "чинили заговор".

Вехой в развитии Российского законодательства явилось Соборное Уложение 1649 года. Этот документ подвел итог длительному развитию русского права, впервые систематизировав существующие российские законы. Уложение 1649 года наряду с трактовкой иных правовых институтов дало блестящий образец законодательного понимания соучастия. Нормативные установления этого правового акта положили начало развитию института соучастия в русском праве, а основные его положения, такие, как признаки соучастия, индивидуализация ответственности лиц, совместно участвующих в совершении преступления, дошли лишь в слегка декорированном виде до наших дней.

Указанное положение, несомненно, делает честь старинному российскому правовому акту. "Схватив сущность" и продвигаясь дальше по пути совершенствования института соучастия, российские правоведы, взяв на вооружение признаки соучастия, выработанные Соборным Уложением, сконцентрировали внимание на более детальной разработке видов соучастников. И уже в артикулах Петра I различаются такие виды соучастников, как подстрекатель, недоноситель, пособник, укрыватель, организатор.

В последующие годы институт соучастия в Российском законодательстве не претерпел каких-либо существенных изменений. Можно с уверенностью сказать, что институт соучастия в целом сформировался в недрах феодального государства.

В декрете СНК "О набатном звоне" от 30 июля 1918 года устанавливалась ответственность соучастников, пособников, подстрекателей "и вообще прикосновенных лиц". В этом постановлении, во-первых, впервые в истории развития законодательства Советского государства, выделяются соучастники, выполняющие разные роли: пособники, подстрекатели, лица, прикосновенные к преступлению; во-вторых, устанавливается равная ответственность всех соучастников и, в-третьих, дается определение понятия подстрекательства.

В 1919 году в "Руководящих началах" по уголовному праву были подведены итоги советского периода развития института соучастия. "Руководящие начала" давали определения исполнителя (ст.32), подстрекателя (ст.23), пособника (ст.24).

Уголовный кодекс РСФСР 1922 года воспроизвел соответствующие определения Руководящих начал. Лишь в трактовке пособника было исключено указание на такой вид пособничества, как попустительство преступлению.

С принятием 31 октября 1924 года первого общесоюзного уголовного закона - Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик - положение существенно не изменилось. Понятия соучастия по существу дано не было. Не было выработано понятия соучастия и в Уголовном кодексе РСФСР 1926 года, где в ст.17 и 18 давались понятия подстрекателя и пособника, а также устанавливались общие принципы применения наказания к каждому соучастнику в зависимости как от степени их участия в данном преступлении, так и от степени опасности совершенного деяния и участвовавшего в нём лица.

Лишь с принятием в 1958 году Основ уголовного законодательства Союза ССР был подведен итог интенсивному, хотя и не всегда последовательному развитию института соучастия. Итог выразился в законодательном закреплении понятия соучастия, которое Основы предложили в ст.17, и кроме того, дополнили круг соучастников новой фигурой организатора, дав ему так же, как и другим видам соучастников, исчерпывающее определение.

Тема "Соучастие в преступлении" является, пожалуй, наиболее проблематичной, а от того и наиболее сложной в рамках уголовного права. Дореволюционные юристы, полемизируя на эту тему, приходили, порой, к безрадостному выводу, что окончательное решение вопроса о сущности соучастия вообще невозможно.[8]

Целью данной работы является рассмотрение понятия, значения соучастия в преступлении, а также его признаков.

ГЛАВА 1 ПОНЯТИЕ СОУЧАСТНИЯ В ПРЕСТУПЛЕНИИ ПО РОССИЙСКОМУ УГОЛОВНОМУ ПРАВУ

В понятии "соучастие в преступлении" находит отражение и закрепляется в уголовном законе специфическая преступная деятельность, что предопределяет особенности квалификации содеянного и пределы ответственности соучастников в отличие от случаев индивидуально совершаемых преступлений.

По уголовному законодательству соучастием в преступлении признается "умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления" (ст.32 УК РФ). Институт соучастия в Уголовном кодексе Российской Федерации 1996 года выделен в отдельную главу (Глава 7 УК РФ), где речь идет о преступном поведении нескольких лиц.[12]

Соучастие, точно так же, как и любая совместная деятельность, представляет собой кооперацию, где усилия для достижения поставленной цели объединяются. В результате не только значительно повышается индивидуальная производительность, но и, о сути дела, создается новая производительная сила. Некоторые исследователи дореволюционной школы уголовного права небезосновательно называли такую деятельность преступлением особого рода, как будто речь идет об индивидуально преступлении, но со сверхмощной энергией.

Координация (кооперация) субъектов преступления подразделяется на пространственную, временную и пространственно-временную.[10]

При пространственной, наиболее простой координации происходит суммирование рабочих сил, отчего энергия соучастников становится более мощной. Например, в процессе совершения убийства один из соучастников держит жертву, а другой вонзает в её тело нож.

Сложнее координация во времени. Здесь комбинируются не просто силы, но и их качественные особенности. Одновременное действие однородных сил компенсирует недостатки отдельного индивида и увеличивает преимущества кооперации. Так, при совершении кражи несколько человек, которые четко распределили между собой обязанности, гораздо быстрее и эффективнее достигнут преступного результата, чем одиночка.

При пространственно- временной координации слагаются в единое целое и силы, и качественные особенности деятельности. Характерным примером может служить разбойное нападение нескольких лиц, одни из которых применяют насилие, другие изымают вещи, третьи выполняют роль пособников.

Соучастие, таким образом, повышает как скорость, так и эффективность содеянного. Ощущение помощи блокирует сдерживающие факторы, повышает готовность к более дерзким, опасным и изощренным посягательствам. Наконец, психологическая нагрузка на потерпевшего в случае группового нападения гораздо сильнее, возможность сопротивления значительно ограничена, если вообще не подавлена.

Таким образом, опасность совместных действий слагается из трех факторов:

1)     временного превосходства;

2)     возбуждения «производительной» энергии соучастников;

3)     большего психологического давления на жертву.[6]

П.И.Гришаев и Г.А.Кригер писали: Соучастие рассматривается... уголовным правом как особая форма совершения преступления, характеризующаяся более высокой степенью общественной опасности». [4] В качестве аргументов они приводили следующие обстоятельства:

1)     объединяются усилия нескольких лиц, что придает деятельности новое качество;

2)     наносится более серьезный ущерб общественным отношениям, чем в результате действий одного человека;

3)     в конфликт с обществом вступает большее количество лиц, чем при совершении преступлений в одиночку;

4)     соучастие делает возможным совершение таких преступлений, которые не могут быть совершены в одиночку;

5)     увеличивается возможность сокрытия следов преступления и уклонения от уголовной ответственности.

Особого мнения по этому вопросу придерживался А.А.Пионтковский, который считал, что соучастие повышает общественную опасность лишь при «определенных условиях». К таковым он относил преступления, где соучастие является либо конститутивным признаком, либо предусмотрено в качестве квалифицирующего.[4]

Институт соучастия в преступлении в своей служебной роли подчинен общим задачам охраны комплекса общественных отношений и их участников от преступных посягательств (ст.2 УК). Эта роль института соучастия в преступлении обладает, однако, своей спецификой, так как увязана в уголовном законе с массивом конкретных случаев совершения преступлений путем объединения усилий нескольких (двух и более) лиц. В этой связи специфика служебной роли института соучастия в преступлении в конкретизированном плане заключается в том, что его нормы и положения, во-первых, устанавливают объективные и субъективные признаки, свойственные всем случаям совершения преступления путем объединений усилий нескольких лиц, и тем самым обозначают границу, отделяющую соучастие в преступлении от смежных с ним форм индивидуальной преступной деятельности; во-вторых, ограничивают круг лиц, которые могут нести ответственность за такую преступную деятельность; в-третьих из видов соучастников с вытекающими отсюда особенностями способов соединения усилий и воздействия на объект охраны, а также различную степень сорганизованности и скоординированности совместных преступных действий; в-четвертых, указывают на особенности основания ответственности и ее пределы для каждого соучастника преступления.

Объемом понятия соучастия в преступлении, следовательно, и регламентацией со стороны норм института соучастия в преступлении охватываются все случаи умышленного совместной деятельности лиц, участвующих в преступлениях. О том, что особой представляют эти случаи умышленной совместной преступной деятельности, какие нормы и положения института соучастия и как именно участвуют в ее регламентации, могут дать достаточно определенное представления материалы обобщения 5-летней практики четырех областных судов.

Вся масса умышленной совместной преступной деятельности колеблется в пределах от 25% до 35% от общего числа совершенных преступлений и распадается на ряд подразделений, каждому из которых свойственны свои типовые особенности.[1]

Первое подразделение включает в себя группу случаев с наличием лиц, не принимавшихся участия непосредственно в совершении деяний, описанных в статьях Особенной части УК (соучастие ложное). Число таких случаев колеблется в пределах от 7% до 19%. Общими и типичными признаками этого подразделения являются: во-первых, соединение усилий, как минимум, двух лиц; во-вторых, умышленный характер такого сложения усилий при взаимной осведомленности о преступном характере поведения и его согласованности; в-третьих, совершение преступления как результат сложения усилий; в-четвертых, поведение по крайней мере, одного из участников каждого преступления не попадает ни под одну из статей Особенной части УК (непосредственно не выполнялась объективная сторона деяния в том виде, в каком она описана в позициях статей особенной части УК). Этот последний признак свидетельствует о необходимости специальной дополнительной регламентации ответственности таких лиц. Такое регламентирование, как известно, осуществляется благодаря ст.33 УК путем указания на конкретный круг лиц (виды соучастников) и на свойственный каждому из них образ преступного поведения.

Поскольку образ преступного поведения большей части таких лиц (организатор, подстрекатель, пособник), как правило, нигде в законе, кроме ст.33 УК прямого и полного выражения не находит и связывается законодателем определенным образом (через фигуру исполнителя) со статьями Особенной части УК, поскольку ссылка на ст.33 УК при квалификации содеянного указанными лицами является обязательной.

Второе подразделение включает в себя случаи умышленной совместной преступной деятельности, когда каждый из участников (или, по меньшей мере, один из них) выполнил лишь определенную часть объективной стороны деяния, описанного в Особенной части УК (соисполнительство). Число таких случаев колеблется в пределах от 41% до 78%.

В числе общих и типичных признаков для всех случаев этого подразделения можно выделить: во-первых, соединения усилий, как минимум, двух лиц; во-вторых, умышленный характер такого сложения усилий при взаимной осведомленности о преступном характере поведения и его согласованности; в-третьих, совершенное преступление результатом сложения усилий; в-четвертых, как уже отмечалось, каждый (по меньшей мере один) из участников непосредственно выполняет лишь определенную часть деяния, описанного в Особенной части УК, и поэтому их действия, взятые изолированно, не составляют особой такого деяния в целом.