Профессиональная деформация сотрудников органов внутренних дел и пути ее преодоления

    Многочисленные исследования особенностей полицейской службы позволили американским психологам сделать следующие выводы:

    рядовые полицейские испытывают меньшее  удовлетворение от своей работы, по сравнению, например, с промышленными рабочими;

    у них слабо удовлетворяется потребность в самоактуализации, «автономии» и уважении;

    для многих из них характерны авторитарность и закрытость во взаимоотношениях с населением;

    разрыв  между идеальным образом полицейского и реальным часто порождает аномию и циничное отношение к профессиональным обязанностям и социальным ценностям, отсутствие социальной заинтересованности в своей деятельности, эгоизм, недостаток инициативности на службе;

    по  сравнению с представителями  других профессий, американские полицейские  больше ценят личные ценности, нежели социальные;

    стремление  к механическому выполнению приказов начальства;

    широкораспространенное убеждение, что рост по службе не зависит от личных качеств, а определяется фаворитизмом и личными связями;

    приобретение  полицейскими таких личностных черт, как повышенная агрессивность, стремление быть в центре внимания, авторитарность и, наоборот, снижение самокритичности, склонности к образовыванию дружеских связей и к заботе о семье [47, 48].

    Как пишет С. К. Рощин на основе анализа американской психологической литературы, «преступная деятельность американских полицейских имеет очень широкий диапазон: от взяточничества и укрывательства до торговли наркотиками и краж со взломом. Положение стало настолько угрожающим, что власти создали внутри самой системы полицейских органов сеть агентов и осведомителей, систему подслушивания, а также организуют специальные мероприятия по выявлению преступников среди полицейских».

    Подобные  признаки профессиональной деформации личности сотрудников органов внутренних дел зачастую являются той внутренней, субъективной доминантой, которая может приводить к преступлениям. Сам факт преступления, совершенного сотрудником правоохранительных органов, казалось бы, должен быть чрезвычайно редким явлением хотя бы в силу того, что сотрудники должны знать и уважать все нормы права и морали. Но это, к сожалению, не так.

    Как отмечает А. Н. Роша на основании анализа  статистических данных за многие годы, «... число нарушений законности, преступлений, совершенных работниками органов внутренних дел, не снижается. А в подразделениях уголовного розыска ежегодно наказывается от 20 до 35%» [49, с.2—29]. Как известно, именно сотрудники этой службы наиболее тесно контактируют с преступным миром, а следовательно, испытывают негативное влияние «ненормальных», по нашей терминологии, предметов своего труда

    Немалую лепту в копилку преступлений вносят сами сотрудники органов внутренних дел. Статистика утверждает: за последнее время умышленные убийства совершаются сотрудниками милиции гораздо чаще чем, скажем, врачами или водителями трамваев. Вдвойне опасно, когда на путь преступления становятся бывшие оперативные работники. Основные причины плохой работы милиции заключены в «непрофессионализме, некомпетентности, мздоимстве в рядах стражей порядка».

    Б.Д. Новиков в своей диссертации приводит следующие признаки профессиональной деформации сотрудников исправительных учреждений и учреждений исполнения наказаний:

    приобретение искаженного взгляда на осужденного к лишению свободы как на неисправимого индивида («Горбатого только могила исправит!» — довольно распространенное мнение в ИТУ об осужденных рецидивистах);

    вступление  в запрещенный контакт со спецконтингентом, установление внеслужебных связей, что  запрещается инструкцией; аморальное бытовое поведение;

    делинквентное поведение;

    искаженное  понимание целей и задач деятельности неадекватный выбор средств и  способов решения задач;

    отношение к профессиональной деформации как к неизбежному злу, с которым приходится мириться;

    снисходительно  благодушное отношение в оценке ее проявлений и последствий;

    потеря  иммунитета и противодействия негативным воздействиям осужденных, привыкание и развитие восприимчивости к ним; потеря профессионализма, самоуспокоенность, отсутствие самоконтроля, распущенность;

      стереотипизация восприятия социального  окружения; ухудшение морально-психологического климата в коллективе сотрудников;

    снижение  потребностей в интеллектуальном, духовном, образовательном и культурном росте; с

    овершение правонарушений, дискредитация звания сотрудника, нарушение служебной дисциплины и законности;

    ухудшение стиля служебных взаимоотношений, изменение их форм; деформация идеалов  личности, тенденция к дегуманизации, потребительство, вещизм, алкоголизация, наркомания, снижение требовательности к себе, к своим поступкам и действиям;

    ухудшение результатов деятельности;

    перенос служебной роли на внеслужебные взаимоотношения;

    рост  социально-негативных признаков физической и вербальной агрессии — раздражительность, обида, рост напряженности с увеличением стажа деятельности при одновременной неудовлетворенности социальным статусом;

    отсутствие  стремления к деятельности вообще и к творческой в частности; нежелание сопротивляться трудностям;

    подозрительность, скрытность;

    снижение  уровня интеллекта;

    повышенная  директивность, игнорирование потребностей, желаний, чувств и намерений окружающих лиц, утрата доброжелательности по отношению к ним;

    адаптация и привыкание к преступным проявлениям  спецконтингента;

    жестокость, нетерпимость при общении с подчиненными;

    сужение социальных связей, дефицит внеслужебного общения, утрата внеслужебных интересов;

    рассогласование системы регуляторов поведения, фаталистичность в восприятии жизни;

    отрицательная самооценка собственной личности;

    стремление  к беззаботности существования;

    снижение  потребности в самоконтроле и  саморегуляции;

    фиксация  повышенной тревожности;

    склонность  поступать по первому побуждению, под влиянием эмоций;

    злопамятность, уход в себя, аутентичность;

    увеличение  психологической дистанции между  собой и окружающим миром;

    замкнутость, импульсивность, гиперчувствительность  к межличностным взаимоотношениям, отчужденность, плохая социальная приспособляемость;

      легкомысленное отношение к нормам и последствиям их нарушений;

    снижение чувства уверенности в себе; деформация целей деятельности, дефицит духовности личности, изменение образа жизни [50, с. 25].

    Исследования  сотрудников Академии МВД СССР показали, что продолжительное исполнение одних и тех же обязанностей порождает стандартизацию приемов работы. Формируется определенный стиль поведения, воздействия. Возникающие при этом стереотипы и шаблоны поведения реализуются на уровне автоматизма. «Эта тенденция влечет за собой постепенное изменение содержания и структуры деятельности», — пишет И.Б. Пономарев [51, с. 49].

    Деформированная деятельность характеризуется следующими изменениями в ее содержании. Во-первых, реализация привычных приемов работы снижает творческий уровень деятельности. Сотрудник реализует эти приемы без глубокого осмысления их соответствия новым условиям в развитии ситуации, без учета личностных особенностей участников совместной деятельности и других факторов.

    Во-вторых, при рутинном исполнении действий (следственных, оперативно-розыскных и т. п.) в ходе задержания, обыска, составления протокола, приема граждан существенные изменения претерпевают цели и мотивы деятельности. Цель деятельности сотрудников ОВД осознается менее четко, а в крайних случаях теряет свое самостоятельное значение. Происходит замещение цели деятельности: не борьба с правонарушениями, а функциональное совершение определенных действий.

    Л.Н. Гранат в процессе исследования самосознания юристов-профессионалов удалось выявить нижеследующие особенности их правовых установок и ценностных ориентации:

    высокая степень осознания актуальности проблемы борьбы с преступностью  сотрудниками ОВД (по сравнению с  законопослушными гражданами);

    признание именно за правом ведущей роли в  жизни общества (даже по сравнению с моралью), так как правонарушения затрагивают их личностно значимые ценности;

    проявление  профессионального «усмотрения», выражающегося, с одной стороны, в понимании необходимости строго и неукоснительно следовать правовым предписаниям и запретам наряду с допустимостью применения принципа целесообразности в пределах закона, но не вместо закона, а с другой — в критической оценке состояния правового регулирования и предложениях по его совершенствованию [52, с. 29-34].

    Нежелательные изменения (деформации) сознания и личности сотрудников касаются прежде всего сферы отношений к праву и практике его применения. Они чреваты риском нарушения закона и попранием законности и могут выражаться, например, в тенденции к расширению криминализации проступков (например, судить не товарищеским, а народным судом, т. е. привлекать к уголовной ответственности не только за сопротивление и неповиновение работникам милиции, но и за любые против противодействия и обидные высказывания в их адрес), к усилению меры наказания, ужесточению уголовной ответственности за всякого рода преступления, в том числе за мелкие хищения, в недооценке роли общественности в борьбе с преступностью (бытует мнение, что среди социальных благ, охраняемых законом, первое место принадлежит общественному порядку и бесперебойной деятельности государственного механизма, а последнее — охране прав, свобод и законных интересов личности), в отсутствии у сотрудников с большим стажем работы внутреннего осуждения правонарушений, в том числе преступлений и нарушений законности работниками правоохранительных органов (их ничем не удивишь, даже цинизм не вызывает внутреннего возмущения — девальвируются ценности), т. е. сотрудник законность соблюдает, но из покорности, без внутреннего принятия норм в качестве собственной ценности, без одобрения и согласия с теми предписаниями, которые они устанавливают. При этом возможен ряд вариантов:

    сотрудник оправдывает поведение правонарушителя, но считает себя обязанным оформить на него штраф, дело;

    сотрудник не оправдывает и не осуждает правонарушителя (безразличен), но выполняет свои обязанности (штрафует, оформляет протокол за мелкое хулиганство и т. д.) и желательного профилактического воздействия при этом не оказывает;

    сотрудник считает приемлемыми, допустимыми  для себя и своих коллег, своего начальника определенные отступления от закона.

    Л.И. Миронова считает, что профессиональная деформация выражается у сотрудников  органов внутренних дел в:

    правовом нигилизме, проявляющемся в пренебрежительном отношении к требованиям закона или неприятия необходимых по закону мер, игнорировании закона в форме неадекватности, произвольном его толковании;

    в жестких неадекватных стереотипах  деятельности, касающихся отношения  к правам той категории людей, которые являются непосредственным объектом профессиональной деятельности сотрудников, обнаруживающихся:

    в пренебрежительном отношении к  гражданам, равнодушии к судьбам  людей, их переживаниям, интересам, проявлении к ним грубости, морального и физического  унижения;

    в установках «обвинительного уклона» по отношению к гражданам, с которыми приходится сталкиваться в процессе выполнения служебных обязанностей, уверенности в собственной непогрешимости при решении профессиональных вопросов;

    в априорном представлении о субъекте, попавшем под подозрение, как о человеке «второго сорта», отнесении его к категории людей, заслуживающих неуважительного обхождения и дурного обращения («эффект клеймения»);

    в переносе своей служебной роли, профессиональных установок и стереотипов во внеслужебные отношения, что нередко способствует совершению преступлений против прав и свобод человека в бытовой сфере.

    в преобладающей ориентации профессиональной деятельности на удовлетворение интересов, идущих вразрез с интересами общества и нормами права;

    в различных негативных индивидуально-личностных особенностях сотрудников:

    низком  уровне правового и нравственного  сознания, отсутствии демократических  и гуманистических принципов;

    гипертрофированных  потребностях в самоутверждении, стремлении повысить свою самооценку за счет демонстрации и ощущения власти над другим субъектом путем подавления его личности;