Роль коррупции в организованной преступности

Потеря обществом контроля протекающих социальных процессов в период нестабильности связана с превращением элиты в паразитический слой. Она начинает руководствоваться исключительно собственными интересами, дистанцироваться от остального общества. Следствием этого является прекращение доступа в элитарные слои общества представителей других социальных групп, что свидетельствует о ярко выраженном антидемократическом характере происходящих процессов, связанных с отстранением от участия в социальном управлении остальной части общества.

По своей природе управляющей элите свойственно стремление к концентрации власти, используемой ею в качестве инструмента управления. В демократическом обществе монолитность элиты и её социально-полезная роль обусловлены рациональными интересами всех участников властеотношений. Существующий в нём механизм сдержек и противовесов, основанный на 
предметной специализации деятельности представителей правящей элиты, объясняет практическое отсутствие социального противостояния. Одни 
используют рычаги политической власти в решении социальных задач, другие—экономические. Такое разделение власти на политическую и экономическую составляющие предотвращает появление и развитие коррупции. В авторитарных, олигархических обществах, где политические и экономические начала концентрируются в руках одних и тех же представителей элиты, внутренний 
социальный механизм сдержек и противовесов разру шается. Доступ новых представителей извне в её круга прекращается, в результате чего элитарный социальный слой принимает характер замкнутого, обособленного от остального общества образования.7 Отсутствие чёткого разграничения политических и экономических составляющих власти предполагает возможность конвертации власти в собственность, и наоборот в зависимости от меняющейся конъюнктуры. Это, как правило, приводит к нарушению баланса формальных и неформальных институтов социального управления.

«Переходное» состояние российского общества и государства характеризуется практической бесконтрольностью деятельности носителей публичной власти и их безответственностью за принимаемые антиобщественные и антигосударственные решения. Они также выступают условиями возникновения и роста коррупции.

По своей природе бесконтрольность и безответственность неразрывны с другим условием, способствующим возникновению и росту коррупции. Им выступает отсутствие в обществе нормативной (правовой) базы борьбы с коррупцией. В переходный период правящие социальные группы, используя неформальные механизмы в переделе власти и собственности, не нуждаются в нормативном закреплении рамок своей деятельности.8 Нормативная формализация эталонов поведения в сфере осуществления публичной власти только мешает их деятельности. Им придется преступить рамки установленных правовых предписаний, а значит, совершить правонарушение. Удобнее придерживаться «неписанным» правилам, так как стабилизирующая (закрепляющая) функция права лишает коррупционеров возможности использовать неформальные механизмы управления. Активное противодействие формированию эффективно действующего механизма правового регулирования происходит по трём причинам. Во-первых, коррупционеры не могут объективно в достаточной мере легализировать в правовых нормах необходимые им механизмы управления, так как это вызовет их социальное отторжение. Во-вторых, формализация деятельности лишает коррупционеров возможности быстрой коррекции своего поведения в изменяющихся условиях, что неизбежно приведёт к конфликту с уже существующими правовыми эталонами социального поведения. В-третьих, непринятие коррупционерами мер по правовому ограничению своих действий обосновано их стремлением избежать не только социальной, но и юридической ответственности. Примером этого является их нежелание участвовать в разработке и принятии правовых актов прямого действия в области борьбы с коррупцией. В течение последнего десятилетия в России органами законодательной власти многократно предпринимались попытки принятия закона «О борьбе с коррупцией», однако, данный правовой акт так и не получил одобрения. Официально это либо вообще не комментировалось, либо объяснялось его недостаточной проработанностью.

В современной России отсутствуют постоянные приоритеты развития законодательства. Оно носит лоскутный и спонтанный характер, что также создает косвенные условия для возникновения и процветания коррупции.

«Слабость» государства представляет собой другую социально-политическую причину возникновения и роста коррупции. Образно она представляет собой ослабленный организм, потенциально подверженный различным болезням. Его основной чертой представляется неэффективное функционирование государственных органов всех ветвей власти, отсутствие в ней рационального начала и чётких ориентиров. Б. Н Топорнин справедливо считает, что ослабление государства явилось следствием чрезмерного распространения в России концепций, пропагандирующих ограничение его роли в условиях действия саморегулирующегося рынка, что зачастую происходит без учёта реальных потребностей экономических реформ.9 Кроме того, этому способствовало привлечение к руководству страной недостаточно компетентных в юридическом смысле людей, сделавших ставку исключительно на экономические методы решения проблем. Ими в течение последнего десятилетия в нашей стране «проводилась политика импровизаций, широкого использования метода проб и ошибок, не был разработан план реформирования общества и государства, стратегия научно обоснованных действий на опережение».10 Результатом этого явилось то, что наше государство реально формируется в условиях псевдодемократии, неконструктивного общения с гражданским обществом при декларативности разделения власти, между ветвями которой сегодня не наблюдается слаженного взаимодействия. Вместе с низким профессионализмом государственных служащих, чрезмерной подвижностью системы государственного управления, вызванной в большинстве случаев только субъективными причинами, это способствует появлению в России различных форм коррупции, их бурному росту. В этом смысле «слабость» государства проявляется в его неспособности противостоять различным негативным социальным явлениям, своевременно противодействовать им.

 К экономическим причинам возникновения и роста коррупции в России следует относить: бесконтрольное перераспределение материальных средств, неправильное проведение экономических реформ и неправомерная приватизация.

Российский олигарх Б.А. Березовский выделил  в качестве основной причины бурного роста коррупции в России бесконтрольное перераспределение материальных средств. В одном из интервью он заявил: «Революционные перемены, которые претерпел российский бизнес, породили колоссальную коррупцию. В результате произошло исторически беспрецедентное перераспределение богатства. В 1990 году всё принадлежало государству. В 1997 году 75 % собственности было в частных руках. А само перераспределение было в руках бюрократов с месячной зарплатой 100 - 200 долларов. И вот одним росчерком пера...».11 Трудно что-либо дополнить. Действительно, именно здесь глубинная эгоистическая мотивация деятельности лиц, наделённых публичной властью, связанная с их стремлением к наживе, реализовалась в бесконтрольном «растаскивании» ими государственной собственности, подорвавшем основы последующих экономических реформ.

Чрезмерное и бесконтрольное тяготение постсоветской плановой экономики к рыночным ценностям привела к появлению в России класса собственников, чей капитал, как правило, формировался в процессе приватизации государственной собственности. Идея её передачи в частные руки продиктована природой свободных рыночных отношений, свойственных демократическому обществу, поэтому не требует обсуждения и оценки. Правомерность экономической деятельности многих представителей нового класса следует рассматривать с позиции социальной пользы, выступающей в качестве основного критерия оценки. Приватизация государственного имущества в России практически не принесла пользы широким слоям общества, что ни у кого уже не вызывает сомнений. В условиях отсутствия чётких правил передачи государственной собственности основная доля последней оказалась в руках небольшого социального слоя, и только после этого его имущественные притязания были формализованы правом.

Другой экономической причиной появления и роста коррупции в России выступает сложившаяся модель рыночной экономики, которой присуща уродливость форм экономического общения. В её основе лежат не 
традиционные рыночные механизмы (предпринимательская свобода, конкуренция, частное право и так далее), а неформальные правила общения между предпринимателями и представителями власти. Основным регулятором такого общения является не право и экономические законы, а корпоративные интересы и близость к власти.

 Уродливость российской  экономической модели проявилась в неконтролируемой либерализации социально-экономических отношений. Наше общество столкнулось с её последствиями, выразившимися в «диком» перераспределении собственности между различными социальными группами. Неформальность общения между участниками экономических отношений, способствовала преобладанию в них маргинальных и неправомерных форм поведения.

Правильное понимание причин возникновения и роста коррупции в нашей стране позволит разработать и применять на практике меры по борьбе с ней.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2  Коррупция как форма организованной  преступности

 

В большинстве учебников преступность определяется как совокупность всех преступлений, совершаемых в данном регионе в данный период.12

И с учетом данного определения коррупционная преступность - это совокупность коррупционных преступлений, совершенных в данном регионе в данное время. Однако в литературе встречаются и иные определения. В частности, по мнению Б.В. Волженкина, коррупционная преступность - это преступления лиц, официально привлеченных к управлению (государственные и муниципальные служащие и иные лица, уполномоченные на выполнение государственных функций), использующих различным образом имеющиеся у них по статусу возможности для незаконного извлечения личной выгоды.13

Понятие «коррупционная преступность» в отечественной криминологии используется достаточно давно. Более того, в отечественной криминологии исследуются особенности коррупционной преступности, латентность коррупционных преступлений.

В недавнем советском прошлом коррупция была представлена в своей упрощенной форме. Отношения с чиновником складывались по типу «дал — взял — сделал», в связи с чем понятие «взяточничество» отражало практически весь комплекс корыстно-должностных преступлений. Примечательно, что при переводе в 60-х годах на русский язык весьма совершенного с точки зрения юридической техники и развернутого содержания итальянского Уголовного кодекса 1930 г. переводчики не нашли законодательного эквивалента термину советского УК «взятка», и потому используя знакомую «взятку», в скобках ставили термин Кодекса Италии «corrupcione», понимая, что это не синонимы, и перекладывали, таким образом, на читателей разбор данного терминологического понятия.14

В изменившихся условиях российской действительности содержательная сторона понятия «взятка» существенным образом усложнилась, что породило вокруг данного термина многолетние юридические дискуссии. Потребовалось время, чтобы убедиться, что народившееся новое качество не «вписывается» в традиционные теоретические штампы уголовного права и криминологии. И если в «Курсе советской криминологии» (М., 1985. С. 145) содержится констатация: «В социалистическом обществе нет... сращивания преступного мира с государственным аппаратом...», то в новых учебниках по криминологии коррупции отводится самостоятельное место. И дело тут не только в том, что некогда в юридической теории отмечалось стремление обосновать официальные доктрины, но и в том, что фактически рост коррупционных преступлений, был беспрецедентен. То, что Президент Ельцин в 1994 г. описал как «самое большое мафиозное государство» и «супердержаву преступности», проросло метастазами в то, что Григорий Явлинский (лидер партии «Яблоко» и председатель Центра политических и экономических исследований) назовет «полукриминальной олигархией», а председатель Комитета по международным связям США Бендхамен Джилман — «практически оперившейся клептократией».15

 

1. Многообразие понятий коррупции

 

Коррупция сегодня — это сложное, многогранное явление. Этим обусловлен широкий диапазон толкования данного термина: от социально-философского до бытового, оперирование им возможно ко многим социально-негативным процессам и явлениям. Так, по мнению отдельных теоретиков, понимание коррупции не сводится к отражению лишь преступных проявлений коррупции, а включают иные коррупционные проявления, не относимые к преступным, но неправомерные по своей природе.16 Вместе с тем в данном исследовании предметом рассмотрения, как видно из названия данной работы, будет именно «организованная» коррупция, представление о которой прочно связано с понятиями «преступление», «должностное лицо» и «корыстная выгода».

Вообще говоря, мы считаем, что, рассматривая понятие «коррупция» в криминологии, следует иметь в виду только организованную часть корыстно-должностных преступлений. Мы солидарны с мнением, в частности, Н. Ф. Кузнецовой, которая отмечала, что «...именовать коррупцией всю систему корыстно-должностных преступлений, например злоупотребление властью, превышение власти, подлоги, не только не целесообразно, но и не согласуется с принципом дифференциации вины, ответственности и индивидуализации наказания».17 Исходя из этого коррупционное преступление всегда корыстно-должностное, однако не всякое корыстно-должностное преступление коррупционное. Коррупция — это модифицированное «качественное» явление по отношению к простейшим формам должностных преступлений и, в частности, с элементарным взяточничеством соотносится примерно также, на наш взгляд, как если бы речь шла о соотношении одиночной преступной деятельности, преступной деятельности без предварительного сговора и деятельностью организованной группы или преступного сообщества.

Вместе с тем считаем, что определение коррупции как самостоятельного явления преступности, а не как понятийного эквивалента всего комплекса корыстно-должностных преступлений — предмет отдельного исследования, предметом же настоящего исследования, как было заявлено, является определение коррупции «организованной».

Что же следует понимать под коррупцией в искомом ее значении?

Этимологически термин «коррупция» обладает свойством полисемии. Имея латинское происхождение, термин «коррупция» означает: совращение, подкуп;  порчу, упадок; извращенность, превратность (мнений); расстройство, расшатанность, плохое состояние здоровья.18 В русском языке коррупция — это прежде всего подкуп, продажность должностных лиц, политических деятелей.

Этимология рассмотренного понятия, собственно, определила для многих криминологов критерии определения коррупции. Вот лишь несколько из них:

Коррупция — это социально негативное явление, выражающееся в подкупе одних лиц другими.19

Коррупция — это разложение управленческого аппарата, основанное на использовании чиновниками своего служебного положения в корыстных целях.20

Коррупция — это разложение власти, использование ее возможностей для личного обогащения.21

Вместе с тем в последнее время в научных кругах отмечается тенденция «отпочковывания» коррупции от всех иных корыстно-должностных, «беловоротничковых» преступлений как самостоятельного явления преступности. Эта тенденция проявилась в том, что отдельные правоведы стали обозначать «новое качество» нововведенными терминами: политическая организованная преступность, элитно-властная преступность, бюрократическая преступность и другие. Другие доискались до нового этимологического толкования. Так, отдельные правоведы считают, что в римском праве термин «коррупция» появился путем сочетания латинских слов «correi» — несколько участников в одной из сторон обязательственного отношения по поводу единственного предмета и «rumpere» — ломать, повреждать, нарушать, отменять. Из этих двух терминов, таким образом, образовался самостоятельный термин «corrumpere», который предполагает участие в деятельности нескольких (не менее двух) лиц, целью которых является «порча», «повреждение» нормального хода судебного процесса или процесса управления делами общества.