Сущность института соучастия в преступлении в уголовном законодательстве РФ

Преступления, совершаемые в соучастии, точно так же как и сами соучастники, могут характеризоваться различными объективными и субъективными признаками. В связи с этим возникает вопрос о пределах вменения соучастникам различных элементов, характеризующих деяние, совершенное исполнителем. По общему правилу объективные признаки, характеризующие деяние (способ, время совершения преступления и т.д.) и имеющиеся на стороне одного, вменяются в ответственность другим соучастникам, если они охватывались их умыслом. Субъективные признаки, характеризующие свойства самого деяния (особые мотивы и цели), также вменяются другим соучастникам при условии, что они осознавались ими. Однако если субъективный признак целиком связан с личностью исполнителя, то он вменяется только его носителю вне зависимости от того, знают ли о нем другие соучастники.24

Данное правило последовательно применяется и в институте назначения наказания. Согласно части 2 ст. 67 УК РФ смягчающие или отягчающие обстоятельства, относящиеся к личности одного из соучастников, учитываются при назначении наказания только этому соучастнику. Перечень таких обстоятельств приведен в статьях 61 и 63 УК РФ.

3.2 Проблемы ответственности соучастников преступления

 В настоящее время эффективность борьбы с преступностью во многом зависит от успешного противодействия общества преступлениям, совершаемым в соучастии. Данной категории преступлений принадлежит значительная доля в совокупной массе всех зарегистрированных преступлений

Основой успешного противодействия преступлениям, совершаемым в соучастии, является должный уровень правового регулирования уголовной ответственности за совместную преступную деятельность

Однако ответственность соучастников преступления была и остается одной из наиболее сложных теоретических и практических проблем уголовного права. Это обусловлено необходимостью решения целого ряда вопросов не только частного, но и общего характера, поскольку учение о соучастии в преступлении базируется на положениях Общей части уголовного права. Анализ судебной практики свидетельствует о большом количестве ошибок, возникающих при решении вопросов ответственности соучастников преступления, многие из которых связаны с неоднозначным пониманием соответствующих положений закона.

Одним из дискуссионных вопросов,  неоднозначно решаемых  в судебной практике, является вопрос  о том , считать ли соучастием в преступлении совместное участие лица, которое подлежит уголовной ответственности по возрасту и вменяемости, с лицом, которое уголовной ответственности по этим же признакам не подлежит?

Если по кражам - обычно не признается групповым преступление, совершенное субъектом и невменяемым, малолетним, то в отношении насильственных преступлений - преступление, совершенное субъектом и лицом не подлежащим уголовной ответственности, групповым признается, что не противоречит разъяснениям, данным постановлениями Пленума ВС РФ о судебной практике по рассмотрению дел названных категорий.

Таковым было решение Президиума Верховного Суда по делу Прокопьева. Прокопьев, совершивший убийство совместно с Богомоловым, признанным затем невменяемым, был осужден за убийство группой лиц. Оставляя без удовлетворения надзорное представление Генеральной прокуратуры, Президиум Верховного Суда сослался на ст. 35 УК, указав, что "по смыслу закона убийство признается совершенным группой лиц, когда два или более лица, действуя совместно, с умыслом, направленным на совершение убийства, непосредственно участвовали в процессе лишения жизни потерпевшего, применяя к нему насилие, причем необязательно, чтобы повреждения, повлекшие смерть, были причинены каждым из них".25

По мнению автора, такая практика квалификации не согласуется со смыслом общих положений УК РФ о соучастии, предполагающих совместное совершение преступления по меньшей мере двумя субъектами, способными нести уголовную ответственность; происходит разрушение субъективных признаков соучастия, поскольку, в частности, лица, являющиеся невменяемыми, не могут действовать виновно.

Однако, Трудно спорить, например, с приводимыми Малининым аргументами о том что «общественно опасные действия малолетних хоть  не представляют соучастия в преступлении, но имеют самостоятельное правовое значение — характеризуют действия организатора и исполнителя преступления, являющихся полноценными субъектами преступления. Каждый из них осознавал, что действует не в одиночку, а совместно с другими лицами, и желал действовать таким образом.»26

Представляется справедливым, что годный субъект, использовавший для совершения преступления невменяемого или лицо, не достигшего возраста уголовной ответственности, должен нести повышенную уголовную ответственность, которая предусмотрена за групповое преступление.

Также следует отметить, что субъект, совершающий убийство совместно с лицами, не подлежащими уголовной ответственности, тем не менее, значительно увеличивает свои возможности для достижения преступного результата, как бы использует «дополнительную силу».

Таким образом, позиция Верховного Суда РФ основана на принципе справедливости, а потому заслуживает поддержки.

Несмотря на весьма серьезные соображения в пользу данной точки зрения, вряд ли можно теоретически безупречно доказать, что группа лиц как одна из форм соучастия имеется в преступлении, в совершении которого участвовал лишь один субъект наряду с лицами, не обладающими признаками субъекта. Поэтому для окончательного решения поставленной проблемы необходимо уточнение позиции законодателя. В качестве возможного решения видится дополнение гл. 7 УК нормой следующего содержания: "Статья 36.2. Совершение преступления с участием лиц, не подлежащих уголовной ответственности по статьям Особенной части настоящего Кодекса, предусматривающим совершение преступления группой лиц или группой лиц по предварительному сговору, квалифицируются и преступления, совершенные несколькими лицами, из которых только одно обладает признаками субъекта преступления, а остальные в силу недостижения необходимого возраста или невменяемости не подлежат уголовной ответственности". П.С. Яни наиболее простым решением считает  не дополнение гл. 7 подобной нормой, а указание на соответствующий квалифицирующий признак в некоторых статьях Особенной части, предусматривающих ответственность за преступления, объективная сторона которых дает возможность использовать обсуждаемую "дополнительную силу", - ст. ст. 105, 111, 131, 132, 158, 161, 162 УК и др. Для иных же преступных деяний это обстоятельство могло бы стать отягчающим наказание.27 Оба вышеописанных решения  представляются автору разумными.

Особую проблему при определении степени ответственности соучастников представляет так называемый эксцесс исполнителя. Под последним понимается совершение исполнителем преступления, выходящего за пределы согласованного общего намерения, т.е., не охватывающегося умыслом других соучастников.

В судебной практике нередки случаи, когда предварительный сговор как признак преступления не находит подтверждения, что неизменно влечет изменение квалификации действий соучастников преступления, особенно часто это происходит при рассмотрении уголовных дел о разбое в кассационном или надзорном порядке Верховным Судом РФ. Судебные ошибки судов первой инстанции свидетельствуют о том, что суды испытывают затруднения в понимании данного признака.

Под предварительным сговором группы лиц, участвующих в совершении разбойного нападения, следует понимать соглашение участников преступления, которое состоялось заранее, до совершения преступления, о совместном нападении на потерпевшего в целях хищения имущества с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия. Отсутствие такого соглашения означает отсутствие преступления — разбоя.

Так,  По приговору  Дальневосточного   окружного  военного  суда  от 21 декабря 2012 г. X.  признана  виновной  в  том числе в разбойном нападении  на  М.,  совершенном  группой  лиц  по  предварительному сговору, с применением предмета, используемого в качестве оружия, с незаконным проникновением в жилище,  с  причинением  тяжкого  вреда здоровью потерпевшей.

Это преступление, как установлено  судом,  она  совершила  при следующих обстоятельствах.

В  январе  2012 г.  Щ.,  К.  и  X.  по  предложению  последней договорились совершить хищение  у  гражданки  М.,  которая  в  силу возраста и состояния здоровья не выходила из дома.

Осуществляя свое намерение, в ночь на 23  января  2012 г.  Они подошли к дому М. После  чего  X.,  согласно  распределению  ролей, осталась на улице с  целью  предупреждения  Щ.  и  К.  о  возможном обнаружении, а Щ., разбив топором окно, проник в  дом,  подбежал  к проснувшейся от шума М. и нанес ей удар обухом топора по голове, от которого потерпевшая потеряла сознание и упала на пол. После  этого Щ. впустил в дом К., который, зайдя в спальную комнату  для  поиска денег и увидев хрипевшую на полу М., нанес  ей  обухом  топора  три удара по голове и один удар по руке. Обследовав содержимое дома, К. похитил принадлежащие М. деньги в сумме 3300 руб.

В ту же ночь потерпевшая скончалась от причиненных совместными действиями К. и Щ. телесных повреждений.

В   кассационных   жалобах   X.   и   ее   защитник    просилипереквалифицировать содеянное осужденной X. с п. "в"  ч. 4  ст. 162 УК РФ на пп. "а", "в" ч. 2 ст. 161 УК РФ и смягчить наказание.

Военная коллегия Верховного Суда РФ 16 апреля 2013 г. Приговор в части осуждения X. за  разбойное  нападение  на  М.  изменила  по следующим основаниям.

Согласно  ст. 36  УК  РФ  эксцессом   исполнителя   признается совершение одним или  несколькими  исполнителями  преступления,  не охватывающегося умыслом других соучастников. За эксцесс исполнителя другие  соучастники  преступления  уголовной   ответственности   не подлежат.

Судом  установлено,  что  предварительной   договоренности   у осужденных на причинение  потерпевшей  вреда  здоровью  или  на  ее убийство не было.

Никаких  действий,  направленных  на  причинение   потерпевшей тяжкого  вреда  здоровью,  X.  не  совершала,  не   оказывала   она содействия и при совершении таких действий К. и Щ.

Данных, свидетельствующих о том,  что  умыслом  осужденной  X. охватывалось причинение потерпевшей М. в ходе разбойного  нападениявреда ее здоровью или лишение ее жизни, в приговоре не приведено.

Более того, судом установлено, что перед проникновением в  дом с целью хищения чужого имущества  К.  и  Щ.  не  оговаривали  с  X. возможность применения к М. какого-либо насилия, в связи с чем  она полагала, что с помощью топора К.  и  Щ.  только  проникнут  в  дом потерпевшей.

 При таких обстоятельствах  Военная коллегия Верховного  Суда  РФ переквалифицировала   действия  X. с п. "в" ч. 4 ст. 162 УК РФ   напп. "а",  "в"   ч. 2  ст. 161  УК  РФ   как   грабеж,   совершенныпо  предварительному        сговору   группой лиц,  с    незаконным проникновением в жилище и смягчила наказание.28

Таким образом, основания уголовной ответственности за эксцесс исполнителя определяются содержанием предварительного сговора между соучастниками. Исходя из этого, тщательному исследованию подлежит направленность умысла участников группы.

Анализ судебной  практики  показывает, что суды довольно часто допускают ошибки, связанные с неточным установлением роли каждого виновного. Наиболее распространенными являются случаи, когда действия соучастников при одном исполнителе необоснованно квалифицируются судом  как преступление, совершенное по предварительному сговору группой лиц.

В качестве примера можно привести следующее дело:

Установлено,   что   И.   и   Р.   находились   в    помещении животноводческой фермы, где распивали спиртные  напитки.  Пришедший М. сделал И. замечание по поводу распития спиртного и предложил  Р. покинуть помещение. В результате между М., с одной стороны, и Р.  и И. - с другой, произошла ссора. Через некоторое время М.  уснул  на топчане, находившемся в той же комнате, а Р. и  И.  договорились  о его убийстве.

Во исполнение задуманного  Р.  фонариком  мобильного  телефона осветил спавшего на топчане потерпевшего М., а И. из хранившегося в комнате гладкоствольного  охотничьего  ружья  произвел  с  близкого расстояния выстрел  в  затылочную  часть  головы  М.  В  результате огнестрельного ранения головы М. скончался на месте происшествия.

Указанные действия И. и  Р.  Были валифицированы судом первой инстанции  по  п. "ж"  ч. 2 ст. 105  УК  РФ  как   убийство,   совершенное   группой   лиц   по предварительному сговору.

Между тем из  приговора  усматривается,  что  Р.  не  принимал непосредственного  участия  в   убийстве   М.   Освещая   фонариком мобильного телефона  спавшего  на  топчане  потерпевшего,  он  лишь содействовал И.  в  совершении  этого  преступления,  создавая  ему необходимые условия для производства прицельного выстрела из  ружья в затылочную часть головы М.

Таким образом, из приговора  следует,  что  убийство  М.  было совершено одним И., который из гладкоствольного охотничьего ружья с близкого расстояния произвел выстрел в голову потерпевшего,  а  Р., создавая ему условия для производства прицельного выстрела, являлся пособником убийства.

При  таких  обстоятельствах  Президиум  Верховного   Суда   РФ переквалифицировал действия Р. с п. "ж" ч. 2 ст. 105 УК РФ на  ч. 5 ст. 33, ч. 1 ст. 105 УК РФ, а действия И. - с п. "ж"  ч. 2  ст. 105 УК РФ на ч. 1 ст. 105 УК РФ.29

Так, точное установление вида соучастника (пособника вместо соисполнителя), действия которого были совершены до начала исполнения преступления, повлекло изменение квалификации действий исполнителя.

Как показывает данный пример, в некоторых случаях определить роль каждого  соучастника в преступлении бывает достаточно сложно, и поэтому в каждом случае  необходим тщательный анализ объективной стороны состава преступления.

Для практики также актуальны проблема разграничения форм соучастия, которая выражается  в отсутствие чётких границ между различными формами, в особенности между группой лиц по предварительному сговору и организованной группой.

Квалификация преступлений по делам, направляемым в суд с вменением такого квалифицирующего признака, как совершение преступления организованной группой, как правило, получает существенную корректировку при вынесении приговора. Зачастую данный квалифицирующий признак вообще исключается судом из обвинения. Это происходит из-за неясности границ предмета доказывания. Действующее законодательство дает чрезвычайно расплывчатое понятие организованных преступных проявлений.