Жизнь и учение Сократа

РЭУ им. Г.В. Плеханова 

Реферат

на тему: Жизнь и учение Сократа 
 
 
 
 

Выполнил: Рассказов Максим

Факультет: Маркетинга

Группа: 1114

Научный руководитель: Чернышева Е.Н 
 
 
 
 
 
 

Москва 2012

Введение

     Не  без основания считается, что  ни один из философов не воплощает  собой философствование и возникающий  из него образ жизни так, как Сократ. Федон, вспоминая, как друг закрывал осужденному глаза и уста, говорит, что он был лучшим, ибо был самым разумным и справедливым. Он был таким не только для современников. Сократ остается ключевой фигурой в философии. Через него философия обрела понимание того, чем она в состоянии быть. Смысл философии — это мысль, жизнь и смерть Сократа. 

       Понять философию Сократа означает, прежде всего, рассмотреть фигуру  философа в его мышлении и  поступках и принять этот взгляд всерьез. В самом деле, философия раскрывается не столько в несомненно важных теориях, но даже в большей степени в жизни философа, в философской жизни. Ницше прав, когда измеряет значение философа тем, «насколько он способен давать пример»; «пример» мышления и основанного на нем действия. Сократ является началом всех подобных примеров. 
 
 
 
 
 
 
 
 

1. Краткая биография Сократа

     Древнегреческий философ Сократ (470-399 до н. э.) - один из родоначальников диалектики как метода отыскания истины путем постановки наводящих вопросов. Это метод с использованием последовательных и систематически задаваемых вопросов, которые должны привести собеседника к логическому противоречию с самим собой, выявлению невежества и последующему формированию непротиворечивого суждения.

     Сократ родился во время праздника Фар гелии (рождение Аполлона и Артемиды, праздник очищения). Последователи говорят, что вся жизнь философа прошла под знаком Аполлона, в семье скульптора и повитухи. Он получил обычное для той эпохи муссическое (изучение музыки, поэзии, скульптуры, живописи, философии, речи, счета) и гимнастическое образование. В 18 лет Сократа признали гражданином Афин. В 20 лет Сократ занимается военным делом, он принимает участие в Пелопонесской войне, где проявляет себя как доблестный и выносливый воин.

       После войны Сократ продолжает  дело отца и ему приписывается авторство скульптуры «Три одетые хариты» (музы грации, красоты, поэзии и т.д.). Но затем он начинает заниматься философией и продолжает это до конца жизни. Он зимой и летом ходил в одном тонком плаще и босиком. Сократ считал, что внешнее не должно отвлекать от поиска истины и служению высшему благу.

       Философ был женат 2 раза, от  второй жены - Ксантиппы у него  осталось четверо детей. Сократ  был обвинен в “поклонении  новым божествам” и “развращении  молодежи” и приговорен к смертной  казни (принял яд цикуты). Сократ всегда излагал свое учение устно; главный источник - сочинения его учеников Ксенофонта и Платона. Цель философии Сократа - самопознание как путь к постижению истинного блага; добродетель есть знание, или мудрость. [5]

2. Жизнь и деятельность Сократа

     Самобытность дарования Сократа ясно обнаруживается в неиссякаемом богатстве мыслей, в мелких чертах, рисующих его рассеянность, или в крайней самопоглощенности, почти одержимости проблемами, занимающими его в каждое данное время. «Когда однажды рано утром (в лагере у Потидея) его охватило раздумье, он стоял на месте, и так как не мог осилить мысли, то, не уступая, продолжал стоять и размышлять. Наступил полдень, и они обратили на него внимание и с удивлением говорили один другому, что Сократ стоит с раннего утра на одном месте, размышляя о чем-то. Наконец, когда настал вечер и они уже поели, некоторые ионийцы вынесли свои постели - тогда было лето - отчасти для того, чтобы было прохладнее спать, отчасти - чтобы наблюдать, останется ли он стоять ночью. Он продолжал стоять до утра и до восхода солнца; тогда он помолился Гелиосу и ушел». Так рассказывает в платоновском «Пире» Алкивиад, бывший спутником Сократа в этом походе.

     Его бесстрашие на поле сражения, его равнодушие ко всему внешнему (которое Аристотель называет «благородством»), его необыкновенная способность переносить холод и  жару, голод и жажду, а также способность пить вино больше всех своих товарищей, совершенно не теряя при этом ясности ума, обо всем этом рассказывается в платоновском «Пире» частью Алкивиадом, частью воспроизводится непосредственно перед нами. Что эта могучая натура была богато одарена сильными инстинктами разного рода и лишь впоследствии просветлена самовоспитанием, в этом чувствуется такая внутренняя правда, что мы не можем не поверить подобным сообщениям у древних. Сирийский предсказатель и физиономист Зопир увидел - рассказывает Федон из Элиды, любимый ученик Сократа, в своем диалоге «Зопир» - на лице учителя отпечаток сильной чувственности. Когда окружавшая Сократа толпа учеников запротестовала против такого мнения, он успокоил их замечанием: «Зопир правильно угадал, но я осилил свои страсти». Говорят, что этот человек с большим темпераментом был подвержен сильным приступам гнева. Хотя это сообщение и недостаточно засвидетельствовано, но само по себе оно не представляет ничего невероятного. Это могло случаться с ним, но нечасто, ибо правильнее наше представление о поразительной власти его воли над всеми аффектами. Его самообладание было необходимым условием избранной им деятельности. Главным занятием его жизни было вести разговоры. Вблизи меняльных столов на рынке, в аллеях, окружавших месса для гимнастики, он постоянный посетитель. В одном месте с юношами, в другом со взрослыми он начинает разговоры о незначительных вещах, переходя постепенно и незаметно к самым важным проблемам: эти разговоры стали впоследствии образцом огромной отрасли литературы, сократического диалога, принятого его учениками, и художественная форма которого перешла потом почти ко всем позднейшим философским школам. Если разговора с ним не избегали или, тем более, если его искали, то он не слишком давал чувствовать говорящим с ним свое превосходство над ними. Это было для него тем легче, что он избрал себе область, гораздо более похожую на еще неоткрытую страну, нежели на подробно исследованную. Строго научное исследование человеческих вещей было совершенной новостью, и Сократ имел основание утверждать вплоть до своей смерти, что он просто скромный искатель и что в нем нет гордости познавшего. Но он, конечно намеренно, подчеркивал эту скромность. «Ирония» есть слово, которым грек обозначает мистифицирование и в особенности полушутливое симулирование скромности для «самоуничижения» и которое представляет крайнюю противоположность высокопарному хвастовству и тому, что греки назвали alazoneia (спесь). Эта черта, так прекрасно гармонирующая с тонкостью аттического духа и установившимися в Афинах формами обхождения, чуждыми всего грубого и плоского, особенно отличала Сократа. Указанное свойство афинского народа, культивирование этого приема в разговоре и удобство его применения именно в области исследования, избранной великим новатором, - все это вместе создало прославленную иронию Сократа, про которую столь же неверно будет сказать, что она маска, как и то, что она есть всецело его природное свойство. Среди людей, втянутых Сократом в разговор, попадались и люди очень самолюбивые, а результат разговора - доказательство отсутствия у них ясных понятий в тех вопросах, в которых они считали себя вполне осведомленными, - бывал нередко унизителен для них. Так что, несмотря на всю «иронию» и другие предосторожности, разговор оставлял часто неприятное впечатление и тягостное воспоминание. Для Сократа все сводилось к тому, чтобы убедить самого себя и других, что самые важные вопросы суть еще нерешенные загадки, что слова и понятия, которые каждый доверчиво употребляет с детства, в действительности есть гнездо противоречий и неясностей! Пристыженность, с которой уходил собеседник, была не единственным неприятным чувством. Тот, кто ставит вопросы там, где до сего времени господствовало общее согласие, неизбежно заслужит кличку упрямца и всезнайки, несмотря на всю свою скромность. Еще большее недоверие должен был вызвать к себе тот, кто затрагивал такие глубокие проблемы, как: «Что такое справедливость?», «Что такое благочестие?», «Каково лучшее государственное устройство?». Он легко мог показаться нарушителем общественного мира, опасным смутьяном и революционером. Ведь всякий, кто занят закладкой основ общественного строя, редко избегает подозрения в том, что он именно хотел поколебать и разрушить эти основы. Если мы подумаем о том, насколько материальная необеспеченность и отсутствие занятия поддерживали эти подозрения, то нас должно удивлять, что он сам и его странная деятельность, совершенно выходящая из обычных рамок и проходившая так открыто, не подвергались притеснению в течение нескольких десятилетий; мало того, ему удалось сгруппировать вокруг себя многих весьма талантливых, а частью и аристократических, афинских юношей (например, Алкивиада, Крития и родственников последнего, Платона и Хармида), и даже «нищему болтуну», как его называли в комедии, не был закрыт доступ в круг Перикла, стоявшего во главе государства. Из этого мы видим, как высоко ценились в афинском обществе ум и гений и как мало значения имели условности и кичливость высшего класса. Но совершенно иначе должен был смотреть на странного человека средний афинянин, не говоря уже о людях, лично оскорбленных Сократом. Большая часть не знала о нем ничего, кроме того, что он постоянно ведет замысловатые разговоры, касающиеся высоких и священных предметов, что его не останавливает никакой авторитет, даже авторитет суверенного народа, которому повсюду льстят, что он с утра до вечера в одном и том же разорванном одеянии «босой, как бы назло сапожникам», с гордым видом, с пристальным взором бродит повсюду, так что честному гражданину должен был казаться праздным вором и вместе богохульствующим умником. Именно это впечатление и передали авторы комедий. Мишенью своих постоянных насмешек они избрали известного в городе человека с лицом Силена со странными манерами и его товарищей, «сумасшедшего Аполлодора» и худощавого «полуживого, цвета самшитового дерева», Херефонта. 
 
 
 
 

3. Учение и философия Сократа

     В центре всего сократовского философствования стоят вопросы о нравственных добродетелях, моральных качествах человека. По существу своему учение Сократа - это философия морали, этика. Этически сориентирована и его теория познания, гносеология. Нравственно-этический смысл человеческих поисков истины и овладения знанием предопределяется тем, что истоки и знания, и нравственности восходят, по Сократу, к богам. Мерой человеческой добродетели оказывается мера его приобщения к божественной мудрости, и процесс познания приобретает характер морального действия, нравственного акта. Обозначенный Сократом путь познания и есть его школа добродетели.

     Добродетели, т. е. познания того, что есть благо, могут, по Сократу, достичь лишь «благородные люди». «Земледельцы и другие работающие весьма далеки от того, чтобы знать  самих себя... Ведь они знают лишь то, что надлежит телу и служит ему... А потому, если познание самого себя есть закон разума, никто из этих людей не может быть разумным от знания своего призвания». В этом рассуждении  четко проявляется классовый  характер религиозно-этического учения Сократа. Добродетель, равно как  и знания, согласно Сократу, является привилегией «неработающих».

     Основными добродетелями Сократ считает сдержанность (как укрощать страсти), мужество (как  преодолеть опасность) и справедливость (как соблюдать божественные и  человеческие законы). Эти добродетели  человек приобретает путем познания и самопознания. Добродетели, равно  как и моральные нормы, и законы, основанные на них, Сократ считал вечными  и неизменными. Именно только наличие  этих добродетелей предопределяет выполнение общественных или государственных  функций и дел полиса, но ни в  коем случае не жребий, как это повсеместно  практиковалось в период власти демократической  партии в Афинах.

     Истинное  познание - познание посредством понятий - доступно, по сократовской концепции, лишь немногим, мудрецам, философам. Но и им доступна не вся мудрость, но лишь незначительная часть ее. Мудрость есть знание, но человек не в силах знать все. «...Человеку,- говорил Сократ,- невозможно быть мудрым во всем. Следовательно, что кто знает, в том он и мудр» ¹.

     Но  эта человеческая мудрость, по Сократу, немного стоит по сравнению с  божественной мудростью. И уж совсем мало что значит в этом отношении  обыденное, непросвещенное мнение. «...Лично же он,-пишет Ксенофонт о Сократе,- все человеческие соображения ставил ни во что перед определением богов» ².

     Сократовское положение о мудрости знания человеком границ своего знания и незнания – «я знаю, что ничего не знаю» - как раз и фиксирует отношение человеческого познания к божественному разуму. Эта позиция имела как бы два облика: уничижительно-скромный - в своем обращении к божественному знанию, критично-ироничный - к человеческому знанию. Философ стоит между богом и людьми, мудростью и невежеством. Уже Пифагор, которому в данном случае следует Сократ, называл себя философом, а не мудрецом, поскольку мудр один бог, но не человек. Философия как любовь к мудрости в сократовской трактовке предстает как любовь к божественной мудрости. Отсюда ясно, почему Сократ не упускал случая аттестовать свое философствование в качестве посильной службы богам.

     Знание  божественно, и только оно возвышает  человека и уподобляет его богам. Большинство же людей, считал Сократ, чурается знаний и руководствуется  случайными влечениями и переменчивыми чувствами. «Большинство,- говорил он,- считает, что знание не обладает силой и не может руководить и начальствовать: потому-то (люди) и не размышляют о нем. Несмотря на то, что человеку нередко присуще знание, они полагают, что не знание им управляет, а что-либо другое: иногда страсть, иногда удовольствие, иногда скорбь, иной раз любовь, а чаще - страх. О знании они думают прямо как о невольнике: каждый тащит его в свою сторону» ³.

     Истинное  познание, согласно Сократу, исходит  от бога и приводит к нему. Таковы условия и границы возможной  и допустимой автономии человеческого  познания. Четко было обозначено Сократом и единственно верное, по его мнению, направление усилий человека - познание и действование на основе знания.

     Эта сократовская концепция знания и познания существенно отличается и от широко распространенной тогда традиционно-мифологической веры, которая отвергала всякое суетное мудрствование о богах, и от модной позиции софистов с их скептическим отношением к богам и субъективизацией истины, отрицанием объективных критериев человеческого познания и социально-политического поведения. Положение между традиционалистами и новоявленными мудрецами-софистами весьма характерно для учения Сократа и сказалось на всей его судьбе: традиционалисты считали его софистом и в конце концов добились его осуждения; софисты же видели в нем, скорее, критически настроенного к ним традиционалиста.

     Человек, по Сократу, был бы вообще лишен разума и знания, если бы в нем, наряду со смертным телом, не было бы бессмертной  души. Именно благодаря божественной душе человек приобщается к божественному  знанию: подобное познается подобным. Кроме того, душа - хранительница  знаний, приобретенных ею ранее в  вечных странствиях в этом и том  мире; человеческое же познание - это, по сути дела, воспоминание души о прежних  знаниях. Однако подобной гносеологической ролью значение души в сократовском учении не исчерпывается. Положение о бессмертии души занимает ведущее место в моральной философии Сократа, определяя смысл и цели человеческого бытия в мире, его жизни и смерти.

     Моральная философия Сократа исходит из ясности и решенности того, как должно жить. Поэтому человек в ней не стоит в мучительной и темной ситуации этического выбора. Можно даже сказать, что Сократ не оставляет человеку морального выбора: выбор предопределяется знанием, поскольку добродетель - это знание, а пороки и зло творятся по незнанию, неведению.

     Отсутствие  бессмертия души, замечает Сократ, было бы счастливой находкой для дурных людей: со смертью души они легко  избавлялись бы от присущей им порочности. Но душа бессмертна, и, следовательно, неизбежна ответственность человека за свои дела.

     Будучи  бессмертной, душа, по версии Сократа, вместе с тем подвержена как совершенствованию, так и порче в зависимости от земного образа жизни тех, кому она достается в своих вечных переселениях из этого мира в загробный (Аид) и возвращениях назад. «Когда человек умрет,- поясняет Сократ,- его гений, который достался ему на долю еще при жизни, уводит умершего в особое место, где все, пройдя суд, должны собраться, чтобы отправиться в Аид с тем вожатым, какому поручено доставить их отсюда туда. Встретивши там участь, какую и должно, и пробывши срок, какой должны они пробыть, они возвращаются сюда под водительством другого вожатого, и так повторяется вновь и вновь через долгие промежутки времени»⁴.

     Философ является основным героем этики Сократа. Но этим дело, конечно, не ограничивается. Просветительский пафос сократовской философии имел широкий круг адресатов. Путь к добродетели через познание и приобщение к мудрости открыт в принципе для всех. Никто в этом отношении не лишен, как полагал Сократ, заботы вездесущих богов, которые «дают человеку указания обо всем человеческом» ⁵. Эти божественные указания - разного рода видимые или слышимые во сне и наяву знамения, голоса, видения, чудеса, пророчества и т. п.- удерживают человека на верном пути, как бы корректируя его собственные познавательные усилия. К числу подобных знаков свыше относится и демон самого Сократа, к предостерегающему голосу которого он всегда прислушивался. Обвинители Сократа, говоря о том, что он вводит новые божества, имели в виду именно этого демона.

     Арсенал античной мантики (угадывания воли богов), получившей широкое распространение  и пользовавшейся большим авторитетом, был довольно обширный. Он включал  в себя, в частности, гадание по символам, полету птиц, человеческим голосам, внутренностям жертвенного животного  и т. п. Для себя Сократ, судя по всему, к мантике не прибегал, довольствуясь  внутренним голосом своего демона. Считался он и с предсказаниями оракулов, среди которых особо чтил оракул Дельфийского храма, куда обычно советовал  обращаться сомневающимся в исходе того или иного намечаемого важного  дела. Но и с помощью мантики, оракульских  вещаний и т. п. нельзя знать все. В человеческих и божественных делах  остается много неизвестного, особенно относительно будущего. Так, сеятелю  неизвестно, кто будет собирать урожай, построившему дом неведомо, кто в  нем будет жить, и т. п. И безумствуют  те, считал Сократ, кто не видит во всем этом ничего божественного.