Западно-европейская философия XIX-XX веков

В общем, эмпириокритики наследовали антиметафизическую установку позитивизма Конта, Спенсера и Милля (почему это философское учение часто называют также "вторым позитивизмом"), внеся в нее, однако, весьма существенные коррективы. Если "первый позитивизм" предлагал просто-напросто отбросить всякую "метафизику" с пути научного познания и заменить ее совокупностью наиболее важных достижений конкретных, "позитивных" наук ("физикой" в широком смысле слова), то "второй позитивизм" попытался радикально и навсегда избавить науку от опасности любых "метафизических болезней". Для этого, по их мнению, нужно было обнаружить источники метафизических заблуждений, содержащиеся в реальном познавательном процессе ("гносеологические корни метафизики"), а затем "очистить" научное знание от всего того, что этими источниками питается. В своей работе представители "второго позитивизма" стремились опереться на достижения тогда еще весьма молодой и столь же претенциозной "положительной" науки о человеческом сознании, психологии.

В качестве критической программы они предлагали продемонстрировать наличие в философских и научных построениях не основанных на опыте (априорных) утверждений, а также "скачков мысли", разрывов в рассуждении, которые недопустимы для подлинной, хорошо устроенной, позитивной науки; устранив подобные утверждения и ликвидировав эти разрывы мысли, по их мнению, можно было бы и очистить науку от метафизических домыслов, и навсегда устранить возможность "метафизики".

Важнейшими составными элементами философии эмпириокритицизма были: 1)программа «очищения опыта»; 2)теория «нейтральных элементов опыта»; 3)теория «экономии мышления».

Название «эмпириокритицизм» означает «критика опыта». Последняя состоит в том, чтобы очистить опыт от всего того, что может быть истолковано как признание факта объективности, независимости реальности от наших ощущений. Эмпириокритики предлагают исходить из «принципиальной координации» субъекта и объекта, которая заключается в том, что без субъекта нет объекта и наоборот, - без объекта нет субъекта (субъект — это тот, кто воспринимает объект; объект — это то, что воспринимается субъектом). Разделение на субъект и объект происходит на уровне сознания, а на более глубинном (более близком к действительности) уровне — уровне ощущений ещё нет искажающего реальность распадения опыта на субъект и объект. Ощущения эмпириокритики называют «нейтральными элементами» опыта (и не вполне субъективными — так как они есть ощущения чего-то внешнего (объективного), и не вполне объективными — так как они принадлежат нашим органам чувств(субъекту)). С точки зрения эмпириокритиков нельзя говорить о сознании (субъективном) и материи (объективном) по отдельности, так как в реальности мы имеем дело всегда с сознанием материи — выраженном в ощущениях. Впрочем Мах и Авенариус отвергают понятие «материя», говоря, что «вещь, тело, материя — ничто помимо связи их элементов. Т.е. реально существуют элементы и связи между ними. Мир, окружающий нас дан нам в опыте, а опыт есть комплексы ощущений (последние составляются из определенного числа элементов (ощущений), образующих то более крепкую, то более слабую связь).

Принцип «экономии мышления» может быть выражен правилом: «чем проще, тем правильней». Простота связывается напрямую с правильностью. Проще (и, следовательно, правильнее) вместо рассмотрения объективных явлений и соответствующих им ощущений рассматривать только ощущения как единственную данность.

По ряду гносеологических вопросов к эмпириокритицизму примыкал известный математик и физик Жуль Анри Пуанкаре. Он писал: «Невозможна реальность, которая была бы вполне независима от ума, постигающего её». На этом основании Пуанкаре выдвигал принцип конвенционализма, суть которого в том, что законы природы следует понимать как конвенции (т. е. Своего рода соглашения между людьми о том, чтобы считать так, а не иначе).

Неопозитивизм

 Продолжатели  дела эмпириокритиков - неопозитивисты (представители "третьей генерации" позитивизма), любили называть себя "дворниками при науке", поскольку видели свое профессиональное предназначение как раз в том, чтобы очищать науку от всякого "метафизического хлама". Неопозитивизм, возникший в начале 20-х годов XX века оттеснил философскую проблематику в область логики и лингвистики.

 Важным в эмпириокритицизме было и его критическое отношение к наивно-реалистической теории познания, стремление преодолеть возникающие в ней противоречия. Эта привычная для здравого смысла концепция была подвергнута критике еще Дж. Беркли и Д. Юмом. Напомним их аргументацию. Допустим мы получили в чувственном опыте образ некоего предмета. Пусть это будет стол. Мы имеем в опыте ощущения цвета, формы, твердости и т.д. и этот комплекс ощущений обозначаем словом стол. Задача состоит в том, чтобы доказать, что этот комплекс является копией реального предмета. Для этого нужно сравнить восприятие предмета с самим предметом. Но сколько бы раз мы не осуществляли опыт, мы будем получать ощущения и их комбинации. Мы будем сравнивать ощущения, полученные в начальном опыте с ощущениями, полученными в последующих опытах. Отсюда Беркли сделал вывод, что в теории познания не следует постулировать существование вещей как материальных образований вне нашего чувственного опыта. Логичнее считать, что первичной реальностью являются ощущения, а вещи – это комплексы ощущений. Эмпириокритицизм воспроизводил многое из того, что уже было сказано Беркли и Юмом и сталкивался с теми же трудностями -, например, - с солипсизмом.

Между эмпириокритицизмом и неопозитивизмом была прямая преемственность. Методологические проблемы науки, которые были выявлены эмпириокритицизмом, в период становления неопозитивизма приобрели особую остроту. Критерии очевидности и наглядности, которыми широко пользовалась классическая наука, утрачивали свою ценность. Неопозитивизм предложил особый подход к обоснованию фундаментальных понятий и принципов науки. Он сосредоточил внимание на анализе языка науки. Логика и язык выдвигаются на первый план в силу ряда обстоятельств. Укажем два главных. Во-первых, это трудности, с которыми имели дело математики в начале XX века. В науке образцом строгости всегда считалась математика. Но довольно неожиданно математики стали все чаще встречаться с различного рода парадоксами, противоречиями. Крепло убеждение, что корни затруднений скрыты в основаниях математики, а основаниями математики являются логика, некоторый искусственный язык и философия. Глубокие специалисты в области математики и логики – немец Готтлоб Фреге и англичанин Бертран Рассел, пришли к выводу, что прежняя философия устарела, в ней не меньше путаницы чем в математике. Во-вторых, аналитизм (понятие «аналитическая философия» появляется после второй мировой войны и постепенно вытесняет термин «неопозитивизм»; внутри «аналитической философии» можно выделить два направления: философию логического анализа и лингвистическую философию) возник как реакция на засилье идеализма в английских университетах начала 20 века. В аналитической философии мы в очередной раз встречаемся со стремлением к ясной философии. Ясность философии связывалась прежде всего с языком. Так называемый «лингвистический поворот» характеризуется тем, что как философские проблемы (например, проблема доказательства бытия Бога), так и упомянутые основные проблемы математики и естествознания стали рассматриваться как проблемы их языкового выражения. Это означает, что необходимы:

- точное соблюдение значения  слов, при помощи которых сформулирована  научная проблема;

- установление критериев  отличия так называемых псевдопроблем  от проблем, действительно решаемых наукой.

 В отличие от мыслей и чувств в истинности языковых описаний внешних для человека фактов может убедиться каждый. Задача философии стала мыслиться как задача прояснения языка. Так, Фреге считал, что логическая путаница может заключаться в отождествлении значения имени и его смысла (значение одно – планета Венера, а смыслы разные: «утренняя звезда» и «вечерняя звезда»), Джон Мур предлагал неясные спорные суждения переформулировать в более ясные. Ранний этап развития аналитической философии получил свое завершение в небольшой книжке Людвига Витгенштейна «Логико-философский трактат», основные положения которой следующие:

-язык есть граница  мышления (язык и мышление совпадают; лучше вообще говорить не о  мышлении, а о языке, мышление "за языком – это химера");

-есть только один  мир – мир фактов, со-бытий (сосуществующих  фактов реальности), которые описываются  совокупностью естественных наук;

- предложение – это  картина мира, так как оно имеет  с миром одну и ту же логическую  форму (если бы мир был нелогичным, то его нельзя было бы представить в форме предложений);

-сложные предложения состоят  из элементарных предложений, которые  соотносятся непосредственно с  фактами (молекулярные предложения  состоят из атомарных)

Бертран Рассел проводит различие между тем, что он называет атомарными высказываниями и высказываниями молекулярными. Молекулярные высказывания строятся из атомарных при помощи того, что Рассел называет связками, - слов, таких, как "и", "или", "если... то".

Например, "Джон и Мэри собираются в кино" - молекулярное высказывание, состоящее из двух атомарных. Любое молекулярное высказывание можно разложить на набор атомарных высказываний и логических связок.

Рассел полагает, что мир состоит из "фактов" и что все эти факты имеют атомарную природу, т.е. что каждый факт может быть описан некоторым атомарным высказыванием. В природе не существует молекулярных фактов, поскольку каждое молекулярное высказывание может быть переведено или представлено набором атомарных высказываний и логических связок. В мире не существует и никаких "общих" фактов. В мире нет факта, соответствующего общему высказыванию "Все люди смертны", поскольку это высказывание опять-таки сводится к множеству атомарных высказываний типа "Джон смертен", "Джеймс смертен" и т.д. для каждого отдельного человека, который является смертным. Конечными элементами мира являются "факты", а каждый отдельный факт состоит из отдельного предмета и его индивидуальных характеристик.

(далее продолжим изложение мыслей  Людвига Витгенштейна) 

- высшее невыразимо (имеется  в виду, что предложения этики, эстетики, религии нельзя обосновать  фактами – сравним два предложения: «Сергей любит Лену» и «Сергей  ненавидит Лену». В фактуальном  мире мы обнаруживаем Сергея  и Лену, но не их любовь и  ненависть. «В мире, - пишет Витгенштейн, - все есть, как оно есть, а все происходит, как оно происходит; в нем нет ценности».  Высшее мистично о нем нельзя говорить языком истины;

- «То, что вообще может  быть сказано, может быть сказано  ясно». Обо всем остальном, например, мистическом, лучше молчать;

философия не может состоять из научных предложений, ибо философские предложения нельзя проверить на истинность и ложность;

- цель философии – логическое  прояснение языка. Поэтому философия  – это не особое учение, а деятельность по прояснению языка.

Если местом становления аналитического направления в философии можно считать Англию (Кембридж), где работали Мур, Рассел и Витгенштейн, то позднее центр движения переместился в Вену. Представителями «Венского кружка» были Карл Гемпель, Рудольф Карнап, Мориц Шлик, Отто Нейрат. Вторая мировая война вынудила абсолютное большинство философов эмигрировать в США, где они продолжали работать

Общим для данных философов было отрицание философии как учения о первых принципах. По мнению Карнапа, истинность философских предложений невозможно обосновать. От философии следует отказаться в пользу науки, лишь она представляет собой обоснованное знание. Логические позитивисты считали, что все предложения науки являются либо аналитическими, либо синтетическими. Аналитические предложения логически необходимы –например, «тела протяженны» - действительно протяженность – это неотъемлемая характеристика любого тела и когда мы говорим «тело», то само собой подразумеваем, что оно имеет определенную ширину, длину, высоту. Пример синтетического предложения «На столе лежит книга». По определению стол не является чем-то таким, на чем непременно лежит книга. Истинность синтетических предложений устанавливается эмпирическим путем,т.е. опытом, эксперементальными данными. Принцип верификации (проверяемости) именно предполагал, что все синтетические предложения проверяются в эксперименте Сложный текст надо разложить на элементарные, протокольные предложения, а их уже проверить фактически, т.е. путем соответствия наблюдаемой действительности. В основе науки, по мнению логических позитивистов, лежат протокольные предложения, выражающие переживания субъекта. Истинность этих предложений абсолютно достоверна и несомненна. Совокупность истинных протокольных предложений образует твердый эмпирический базис науки. Для методологической концепции логического позитивизма характерно резкое разграничение эмпирического и теоретического уровней знания. Однако первоначально члены Венского кружка полагали, что все предложения науки — подобно протокольным предложениям — говорят о чувственно данном. Поэтому каждое научное предложение можно свести, "редуцировать", к протокольным предложениям подобно тому, как любое молекулярное предложение  может быть разложено на составляющие его атомарные предложения (атомарные предложения проверяются на истинность с помощью простого наблюдения). Достоверность протокольных предложений передается всем научным предложениям, поэтому наука состоит только из достоверно истинных предложений. (Можно предположить, что протокольное предложение должно было выглядеть приблизительно так: "Я сейчас воспринимаю круглое и зеленое".)

С точки зрения логического позитивизма, деятельность ученого в основном должна сводиться к двум процедурам:

1) установление  новых протокольных предложений;

2) изобретение  способов объединения и обобщения  этих предложений.

Научная теория мыслилась в виде пирамиды, в вершине которой находятся основные понятия, определения и постулаты; ниже располагаются предложения, выводимые из аксиом; вся пирамида опирается на совокупность протокольных предложений, обобщением которых она является .

Прогресс науки выражается в построении таких пирамид и в последующем слиянии небольших пирамидок, построенных в некоторой конкретной области науки, в более крупные пирамидки, которые, в свою очередь, сливаются в еще более крупные и так далее, до тех пор, пока все научные теории и области не сольются в одну громадную систему — в единую унифицированную науку. Однако вскоре стало очевидно, что "чистого" чувственного опыта, к которому апеллировали логические позитивисты, не существует. Это показал еще  Кант. А в психологии XX в. была экспериментально доказана связь, существующая между работой органов чувств и мышлением человека, в частности, даже его профессиональными знаниями. Таким образом, убеждение логических позитивистов в том, что наука опирается на твердый эмпирических базис, а этот базис состоит из абсолютно истинных протокольных предложений, выражающих чувственные переживания субъекта, оказалось ложным. В дальнейшем стало очевидным, что с помощью эмпирического критерия верификации нельзя проверить не только философские утверждения, но и принципы естественнонаучных теорий. В самом деле как можно, например, проверить с помощью наблюдения или какого-нибудь опыта принцип инерции – ведь в реальном мире мы не можем найти тел, на которые не оказывали бы влияния никакие внешние силы и которые бы бесконечно двигались равномерно и прямолинейно.

  Стремление к ясности предполагало негативное отношение к философским предложениям. Многие неопозитивисты считали их бессмысленными.

Все то же стремление к ясности лежит и в основе физикализма – одной из концепций неопозитивизма, состоящей в требовании перевода предложений конкретных наук на язык физики – «физикалий». Основными представителями были Нейрат и Карнап. Физикализм был основой неопозитивистской идеи унификации всех наук на базе универсального языка – языка физики. Например, физикалисты считали, что сознание как качественно особый феномен не существует, т.к. психическое может быть сведено к нейрофизиологическому, а в конечном счете к физическому (т.е. к физическим реакциям, происходящим в мозге). Поэтому и психология может быть сведена к физике. (Редукционизм)