Контрольная работа по "Философии"

      Затем, внимательно исследуя, что такое  я сам, я мог вообразить себе, что  у меня нет тела, что нет ни мира, ни места, где я находился  бы, но я никак не мог представить  себе, что вследствие этого я не существую; напротив, из того, что я сомневался в истине других предметов, ясно и несомненно следовало, что я существую. А если бы я перестал мыслить, то, хотя бы все остальное, что я когда-либо себе представлял, и было истинным, все же не было основания для заключения о том, что я существую. Из этого я узнал, что я — субстанция, вся сущность, или природа, которой состоит в мышлении и которая для своего бытия не нуждается ни в каком месте и не зависит ни от какой материальной вещи. Таким образом, мое я, душа, которая делает меня тем, что я есмь, совершенно отлична от тела и ее легче познать, чем тело; и если бы его даже вовсе не было, она не перестала бы быть тем, что она есть. Затем я рассмотрел, что вообще требуется для того, чтобы то или иное положение было истинно и достоверно; ибо, найдя одно положение достоверно истинным, я должен был также знать, в чем заключается эта достоверность. И, заметив, что в истине положения Я мыслю, следовательно, я существую меня убеждает единственно ясное представление, что для мышления надо существовать, я заключил, что можно взять за общее правило следующее:

      все представляемое нами вполне ясно и  отчетливо — истинно. Однако некоторая  трудность заключается в правильном различении того, что именно мы способны представлять себе вполне отчетливо.

      Вследствие  чего, размышляя о том, что, раз  я сомневаюсь, значит, мое бытие  не вполне совершенно, ибо я вполне ясно различал, что полное постижение — это нечто большее, чем сомнение, я стал искать, откуда я приобрел способность мыслить о чем-нибудь более совершенном, чем я сам, и понял со всей очевидностью, что это должно прийти от чего-либо по природе действительно более совершенного. Что касается мыслей о многих других вещах, находящихся вне меня, — о небе, Земле, свете, тепле и тысяче других, то я не так затруднялся ответить, откуда они явились. Ибо, заметив, что в моих мыслях о них нет ничего, что ставило бы их выше меня, я мог думать, что если они истинны, то это зависит от моей природы, насколько она наделена некоторыми совершенствами; если же они ложны, то они у меня от бытия, т. е. они находятся во мне потому, что у меня чего-то недостает. Но это не может относиться к идее существа более совершенного, чем я: получить ее из ничего — вещь явно невозможная. Поскольку неприемлемо допускать, чтобы более совершенное было следствием менее совершенного, как и предполагать возникновение какой-либо вещи из ничего, то я не мог сам ее создать. Таким образом, оставалось допустить, что эта идея была вложена в меня тем, чья природа совершеннее моей и кто соединяет в себе все совершенства, доступные моему воображению, — одним словом, Богом.  

      Часть 5. Порядок физических вопросов. 

      Можно узнать разницу между человеком и животным, ибо замечательно, что нет людей настолько тупых и глупых, не исключая и полоумных, которые бы не были способны связать несколько слов и составить из них речь, чтобы передать мысль. И напротив, нет ни одного животного, как бы совершенно оно ни было и в каких бы счастливых условиях ни родилось, которое могло бы сделать нечто подобное. Это происходит не от недостатка органов, ибо сороки и попугаи могут произносить слова, как и мы, но не могут, однако, говорить, как мы, т. е. показывая, что они мыслят то, что говорят, тогда как люди, родившиеся глухонемыми и лишенные, подобно животным, органов, служащих другим людям для речи, обыкновенно сами изобретают некоторые знаки, которыми они объясняются с людьми, постоянно находящимися рядом с ними и имеющими досуг изучить их язык. Это свидетельствует не только о том, что животные менее одарены разумом, чем люди, но и о том, что они вовсе его не имеют. Ибо мы видим, что требуется очень немного разума, чтобы уметь говорить, а поскольку наблюдается известное неравенство между животными одного рода, равно как и между людьми, причем одни легче поддаются обучению, чем другие, постольку невероятно, чтобы обезьяна или попугай, совершеннейшие в своем роде, не сравнялись с самым глупым ребенком — или по крайней мере с ребенком, у которого поврежден мозг,— если бы их душа не обладала природой, совершенно отличной от нашей. И не следует ни смешивать дар слова с естественными движениями, которые выражают страсти и которым могут подражать машины, так же как и животные, ни, подобно некоторым древним, полагать, что животные говорят, но мы не понимаем их языка; если бы это было справедливо, то, имея органы, сходные с нашими, они могли бы объясняться с нами, как и с себе подобными. Замечательно также, что, хотя многие животные обнаруживают в некоторых своих действиях больше искусства, чем мы, однако в других они совсем его не обнаруживают, поэтому то, что они лучше нас действуют, не доказывает, что у них есть ум; ибо по такому расчету они обладали бы им в большей мере, чем любой из нас, и делали бы все лучше нас; это доказывает скорее, что ума они не имеют и природа в них действует сообразно расположению их органов, подобно тому как часы, состоящие только из колес и пружин, точнее показывают и измеряют время, чем мы со всем нашим благоразумием.

      Затем я описал разумную душу и показал, что ее никак нельзя получить из свойств материи, как все прочее, о чем я говорил, но что она должна быть особо создана, и недостаточно, чтобы она помещалась в человеческом теле, как кормчий на своем корабле, только разве затем, чтобы двигать его члены; необходимо, чтобы она была теснее соединена и связана с телом, чтобы возбудить чувства и желания, подобные нашим, и таким образом создать настоящего человека. Впрочем, я здесь несколько распространился о душе по той причине, что это один из важнейших вопросов, За исключением заблуждения тех, кто отрицает Бога, заблуждения, по-моему, достаточно опровергнутого выше, нет ничего, что отклоняло бы слабые умы от прямого пути добродетели дальше, чем представление о том, будто душа животных имеет ту же природу, что и наша, и что, следовательно, нам наравне с мухами и муравьями не к чему стремиться и не на что надеяться после смерти; тогда как, зная, сколь наши души отличны от душ животных, гораздо легче понять доводы, доказывающие, что наша душа имеет природу, совершенно независимую от тела, и, следовательно, не подвержена смерти одновременно с ним. А поскольку не видно других причин, которые могли бы ее уничтожить, то, естественно, из этого складывается заключение о ее бессмертии. 

      Часть 6. Что необходимо, чтобы продвинуться вперед в исследованиях природы. 

      Возымев намерение посвятить всю жизнь  исканию столь необходимой науки, я, найдя путь, долженствующий, кажется  мне, безошибочно привести к ней, если краткость жизни или недостаток опыта тому не помешают, полагал, что  нет лучше средства против этих двух препятствий, как добросовестно сообщать публике то немногое, что я найду, и побуждать способные умы идти далее, содействуя сообразно своим склонностям и возможностям опытам, которые необходимо производить, и сообщая все приобретенное народу, чтобы следующие за ними начинали там, где кончили их предшественники; соединяя таким образом жизнь и труд многих, мы бы все совместно продвинулись значительно дальше, чем мог бы сделать каждый в отдельности.

      Что касается опытов, то я заметил, что  они тем более необходимы, чем далее мы продвигаемся в знании. Ибо для начала лучше пользоваться лишь теми, которые сами представляются нашим чувствам и о которых мы не можем оставаться в неведении при малейшем о них размышлении; это лучше, чем искать редких и искусственных опытов. Доводом в пользу этого является то, что такие опыты часто обманывают нас, когда мы еще не знаем наиболее простых причин, а обстоятельства, от которых они зависят, почти всегда так исключительны и скрыты, что их крайне трудно обнаружить. Порядок, которого я здесь придерживался, таков: во-первых, я старался вообще найти начала, или первопричины, всего, что существует и может существовать в мире, рассматривая для этой цели только Бога, сотворившего его, и выводя их только из неких ростков тех истин, которые от природы заложены в наших душах. После этого я рассмотрел, каковы первые и наиболее простые следствия, которые можно вывести из этих причин; и мне кажется, что таким путем я нашел небеса, звезды, Землю и даже воду, воздух, огонь, минералы на Земле и другие вещи, являющиеся самыми обычными в простыми, а потому и более доступными познанию. Затем, когда я захотел перейти к более частным следствиям, мне представилось их большое разнообразие, и я пришел к мысли, что человеческий ум не в силах отличить формы и виды тел, существующих на Земле, от множества других, которые могли бы быть на ней, если бы Бог захотел их там поместить. Следовательно, обратить их на пользу можно, только продвигаясь от следствий к причинам и используя многочисленные частные опыты. Именно в силу этого, пробегая мысленным взором предметы, которые когда-либо представлялись моим чувствам, я смею сказать, что не заметил ни одной вещи, которую бы я не мог без особого труда объяснить с помощью найденных мною начал. Но я должен также сознаться, что могущество природы простирается так далеко, а начала мои так просты и общи, что мне не представляется никакого частного следствия, которое не могло бы быть выведено из начал несколькими различными способами, так что самым трудным для меня было найти, каким способом лучше всего выразить эту зависимость.

2. Анализ книги Р.Декарта «Рассуждения о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскивать истину в науках»

      В круге вопросов философии, которые  разрабатывал Декарт, первостепенное значение имел вопрос о методе познания. Декарт ищет, безусловно, достоверное исходное основоположение для всего знания и метод, посредством которого возможно, опираясь на это основоположение, построить столь же достоверное здание всей науки. В схоластике он не находит  ни такого основоположения, ни такого метода. Поэтому исходный пункт  философских рассуждений Декарта-сомнение в истинности всего общепризнанного знания.

      Рассуждения Декарта вкратце таковы: у меня нет достоверного знания о существовании  моего тела, ибо я мог бы жить животным или  покинувшим тело духом, которому снится, что он человек, однако мой разум существует, несомненно, и достоверно. Содержание мыслей и утверждений может быть ложным,  однако сам факт мышления и верования достоверен. Выводом стала идея субстанциальности мышления: «мыслю, следовательно, существую».

      Отталкиваясь  от этого тезиса, Декарт делает такой  вывод: поскольку мы получили эту  истину не с помощью чувств или  дедукции из других истин, то должен существовать некий метод, который позволил нам ее получить. Это, по мнению Декарта, - метод ясных и отчетливых идей: то, что мы мыслим ясно и отчетливо, должно быть истинно. Не обманываемся ли мы в источнике этой ясности и отчетливости? Если существует всемогущий и благой. Бог, то возможность обмана исключена. Поэтому далее Декарт доказывает бытие Бога достаточно традиционными аргументами.

      Декарт  делает  следующий вывод: материя  существует, поскольку наши идеи о  ней ясные и отчетливые. Материя  протяженна, занимает место в пространстве, движется или перемещается в этом пространстве. Декарт отвергает как идею пустого пространства, так и идею дискретного атомарного строения материи. Сущностью материи является протяжение, сущностью разума - мышление, они несводимы одно к другому, следовательно, Вселенная дуалистична, т.е. состоит из двух не похожих друг на друга субстанций – духовной и телесной.

      Такому  представлению о роли мышления соответствует  основанная на рационалистической дедукции методология. В «Рассуждениях о  методе…»Декарт формулирует основы своего метода в следующих четырех правилах:

• Истинным считать лишь то, что очевидно, ясно и отчетливо представляется уму;
• Делить каждую проблему на возможно большее число частей, требуемых для ее разрешения;
• Восходить, мысля по порядку, от наиболее простых предметов ко все более сложным;
• Составлять насколько полные перечни и обзоры, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено.

      Такой метод, по мнению Декарта, должен дать возможность адекватного познания природы. Метод изложен достаточно общо, ясно только, что решающую роль в определении истины должна играть интуиция, а при надлежащем применении метода природа познаваема.