Наука и мораль

Эти два пути решения проблемы “наука и мораль”, намеченные в  древнегреческой философии, развиваются  и даже доводятся до крайности  в последующих философских системах. Философы эпохи Просвещения считали, что и мораль, и наука нужны  людям для того, чтобы правильно  организовать жизнь. Но наука изучает мир как он есть, а мораль говорит человеку, что он должен делать. В то же время, выбор поступков должен основываться на знании действительности, на понимании фактов и обстоятельств. То есть просветители выделяли и общее, и различное науки и морали, а также показали их взаимовлияние.

Оптимистическое отношение  к проблеме науки и морали философов  Просвещения получило критику со стороны многих ученых и философов [2]. Одним из них стал И. Кант, который наиболее остро осознал кризисное состояние соотношения научно-технического прогресса и нравственного назначения разумного существа. Он понимал, что наука имеет определенное практическое значение для человека, в том числе для принятия им решений, как следует поступить в определенном случае. Взаимосвязь действий и знания он выразил в формуле “условного императива”: для достижения искомого результата необходимо поступать определенным образом. Но наука не может помочь в решении нравственных проблем. У И. Канта нравственная задача формируется в “категорическом императиве”: поступай согласно такому правилу, какое могло бы стать законом жизни всех людей, чтобы ты в своем лице совершал выбор за все человечество.

На современном этапе  философской мысли и научно-технического прогресса одни школы и направления  стремятся обосновать разрыв и принципиальную противоположность морали и науки, другие предлагают различные варианты их “соединения” в одно целое. Необходимость  разграничения науки и морали, их “разведения” и противопоставления доказывается с помощью двух прямо  противоположных типов аргументации — сциентистской и антисциентистской. Сциентистскую позицию разделяют в основном представители рационалистских школ в философии и этике — позитивисты (неопозитивисты), метаэтики, приверженцы аналитической философии и др. На антисциентистских позициях стоят представители различных направлений религиозной морали, неофрейдисты, маркузианцы, экзистенциалисты.

Для современного сциентизма характерна вера во всемогущество науки  и техники, в их способность и  даже “предназначенность” решить все “вечные” моральные проблемы человечества. В подтверждение приводятся следующие рассуждения: мораль показала свое бессилие, поскольку так и  не смогла на протяжении тысячелетий  человеческой истории решить проблемы добра и зла, свободы и ответственности, долга и совести, смысла человеческой жизни. Поэтому их может и должна попытаться решить наука. Именно сейчас настал момент, когда можно и нужно это сделать, ибо мир стоит перед угрозой физического уничтожения. Пора наконец науке выработать гарантии против произвола сильных, поставить преграды нравственной деградации.

Антисциентистские тенденции, возникшие как реакция на увлечение сциентизмом и рационализмом, имеют не менее широкое распространение. Антисциентисты также исходят из понимания огромной роли науки и техники в современном мире, из признания их выдающихся достижений. Однако достижения науки вызывают у них не восхищение, а страх и глубокую тревогу — выдающиеся достижения науки и техники объявляются злом, породившим в наше время сложные и трудноразрешимые общественные проблемы. Будучи свидетелями антигуманного применения научных открытий, антисциентисты утверждают, что наука равнодушна к человеку, к его надеждам и чаяниям, поэтому человеку остается уповать только на мораль — верную хранительницу непреходящих общечеловеческих ценностей и идеалов. Именно в ней следует видеть единственное средство, которое может обуздать, ограничить безудержный и стремительный рост науки и техники.

Если сциентисты абсолютизируют роль науки и техники, преувеличивают их возможности в решении человеческих проблем и вместе с тем принижают мораль, выражают неверие в силу ее общественного воздействия и практическую ценность, то антисциентисты, наоборот, преувеличивают значение морали и стремятся с ее помощью искусственно затормозить научно-технический прогресс, налагая вето на некоторые научные исследования и эксперименты. Помимо этих позиций существует также точка зрения, согласно которой вместо противопоставления науки и морали или их отождествления необходимо найти средства их объединения, своеобразного синтеза [3].

В ходе истории философы по-разному рассматривали проблему соотношения науки и морали, провозглашая первенство то морали, то науки, а порой  и пытались найти точки соприкосновения двух духовных сторон общественной жизни.

Глава 2. ОСОБЕННОСТИ СООТНОШЕНИЯ  НАУКИ И МОРАЛИ

Не существует единого  мнения философов о том, как же соотносятся наука и мораль.   Одни провозглашают независимость  этих сторон общественной жизни человека, другие пытаются показать взаимовлияние  науки и морали друг на друга. Необходимо более подробно рассмотреть эти  формы соотношения науки и  морали. 

2.1 НЕЗАВИСИМОСТЬ НАУКИ  И МОРАЛИ

Сторонники первой точки  зрения полагают, что наука и этика - два отдельных, независимых феномена человеческой культуры, не нуждающихся  каждый в своей области ни во взаимопомощи, ни во взаимовлиянии. И оба этих культурных элемента, во взаимодействии друг с  другом, и с остальными элементами культуры, определяют основу единого общечеловеческого сознания [7]. Свою точку зрения Б. Путько пытается доказать, рассматривая проблему снаружи и изнутри.

Если решать данную проблему снаружи, то наука и этика представляют собой составляющие общественного  сознания, отличия которых определяются в результате их взаимодействия. Исследователи  считают, что сложность рассмотрения взаимоотношений науки и этики  заключается в том, что эти  элементы сознания еще не реализовали  своих исторических потенций и никогда  не выступали в роли доминанты  культуры. Во всех исторически реализованных архетипах человеческого сознания они существуют в “подавленном”, “подчиненном” состоянии. Так, наука направлена на удовлетворение потребностей человека, а этика до сих пор является неотъемлемой частью религии.

Стержневой категорией науки  является  истина, а для этики  важна правда, а не истина. И роль правды в этических построениях  никак несравнима с ролью истины в структуре науки. В свою очередь  основной категорией этики является свобода.    Если с точки зрения науки, человек – существо необходимо обусловленное, то с точки зрения этики, человек есть существо безусловно свободное. Свобода реализуется лишь там, где есть выбор, т.е. в общем случае свобода обусловлена необходимостью выбора. Но в этике перед необходимостью выбора человек ставит себя сам.      Он абсолютно свободно признает или не признает необходимость нравственного выбора. При этом абсолютная свобода предполагает и абсолютную ответственность. Субъект сам несет ответственность за все последствия собственной деятельности, ответственность перед собой, перед своей совестью.

Если посмотреть на проблему изнутри, то можно выявить различия между этими двумя культурными  феноменами по трем параметрам:   объект, область определения и  правила поведения на области  определения.

1. Объект.  Объектом науки является мир в его реальности. Наука желает знать, что есть “на самом деле” и насколько истинно ее знание реальности. Наука объективна и в смысле своей направленности, и в смысле результатов своей деятельности.  Стремление к объективности обусловлено ее подчиненностью истине, один из критериев которой есть достоверность, т.е. соответствие реальности.

    В отличие от  науки этика – субъективна.  Этика есть взаимоотношение (взаимодействие  и взаимооценка) двух субъектов. Этика стремится “субъективировать”, наделить самостью, индивидуальностью все свои объекты. Как только объект попадает в область этических отношений, он автоматически превращается в субъект, “одушевляется”, так как пока не произойдет это “одушевление”, не произойдет  “субъективизация объекта”, он никогда и никак не станет предметом этических отношений.

2.  Область определения. Область определения науки кажется безграничной. Область определения этики - человеческие отношения. Б. Путько считает заблуждением тот факт, что область определения науки включает в себя область определения этики и то, что наука может влиять на этику. Исследователь считает, что существуют целые области, где научный подход “не правомочен” (например: науке никогда не удастся построить полностью формализованную общую теорию мироздания) [7]. В перечень этих областей он относит и этику, так как этика имеет отношение со взаимодействием субъектов, наука изучает объекты. Несовпадение областей определения связано еще и с тем, что область определения науки необходимо задана реальностью, а в этике субъект сам определяет те пределы, до которых простирается его этическое поведение. 

3.  Правила поведения на области определения. Основные методы или инструменты поиска закономерностей в науке это наблюдение, анализ, эксперимент. При этом важным является и вопрос о сходстве и различии, так как усмотреть сходство в кажущихся различными явлениях, чтобы установить их повторяемость и выявить закономерность этой повторяемости и этого сходства явлений - основное искусство науки.

Что касается этики, то она  не ищет закономерностей, так как  этический поступок всегда уникален и ситуативен. В области этики некогда наблюдать и анализировать. По словам исследователя, “эксперимент” в этике с точки зрения самой этики безнравственен, так как с точки зрения науки проведение эксперимента – это попытка лишить субъекта присущей ему свободы, вытолкнуть его за пределы области определения этики. Кроме того, бессмысленность экспериментирования в этике определяется и безразличием этики к тому, что “есть на самом деле”. Вопрос о сходстве и различии в этике отличается от аналогичного вопроса в науке, так как различие признается только как отсутствие сходства. Это отсутствие сходства, а точнее неспособность его увидеть - нравственная слепота - и определяет границу этики.   

Результатом рассуждений  Б. Путько является вывод о том, что научный анализ в состоянии лишь предоставить отчет о состоянии этической компоненты сознания, так как категории науки: истина, реальность перестают работать в области этики и поэтому ни оценить, ни тем более создать нравственную доктрину науке не под силу [7]. 

Различия в соотношении  науки и морали видят и другие исследователи, например О. Г. Дробницкий, который считает, что “и наука и мораль определяют цели и правила практического действия, но делают это различными способами” [2]. Наука определяет  планомерные действия человека, предсказывая их результаты, а мораль иногда требует от человека необъяснимого, выходящего за границы его рационального понимания. В то же время, исследователь не отрицает значимости этих двух форм общественного сознания.

Несмотря на наличие ряда расхождений науки и морали, нельзя сказать, что наука этически нейтральна или этика научно нейтральна, все  же существует взаимовлияние науки  и морали.  Можно согласиться  с Я. С. Яскевич, который полагает, что проблему соотношения науки  и морали можно решить, если учесть “многомерность бытия” науки. Так,  “если подходить к науке лишь как к системе знаний, то в этом смысле она, действительно, нейтральна в этическом плане: научное знание как таковое не может быть ни нравственным, ни безнравственным, оно ни “доброе” и ни “злое”. Но когда мы рассматриваем науку как человеческую деятельность и как определенную систему организаций и отношений в обществе, то неизбежно приходим к выводу, что в этом смысле она удовлетворяет общим условиям всякой деятельности, а именно - подвержена влиянию на нее ценностных (в том числе и нравственных) факторов, принимаемых субъектами научного творчества и общества в целом” [10].

2.2 ВЛИЯНИЕ НАУКИ НА  МОРАЛЬ

Говоря о взаимовлиянии  науки и морали, чаще упоминают  проблему влияния этики на науку  и реже о влиянии науки на мораль. Но существует ряд ученых, которые  допускают влияние науки на мораль.

В одной из своих книг посвященных науке философ 19 века А. Пуанкаре рассуждает о морали и  науке.  “Не может быть научной  морали и тем более не может  быть безнравственной науки. И причина  этого очень проста; эта причина, как бы сказать, чисто грамматическая” [6]. Тем не менее, он не отрицает косвенного влияния науки на мораль. В то же время автор книги не абсолютизирует науку. Так, наука по его словам, может не только породить  новые чувства не потому, что чувства могут быть объектом доказательства, а потому, что всякая форма человеческой деятельности влияет на самого человека и создает ему “новую душу” (существует профессиональная психология для всякой профессии), но и раскрыть уже существующие в душе человека чувства. Так:

1. Наука ищет общий закон и требует все более и более широкого обобщения. У человека появляется интеллектуальная привычка, которая имеет моральный отголосок. При этом склоняются к подчинению частных интересов интересам общим, и в этом снова есть мораль.

2. Наука является коллективным творчеством, поэтому дает нам чувство необходимой кооперации, солидарности.

3. Наука рождает и чувство дисциплины, которое формирует военное сознание и которое так изменяет душу человека.

Но кроме положительного влияния существует и опасность  отрицательного, которое заключается  в том, что истина является целью  любой науки и может породить пренебрежение ценностями. Но вопреки  тому, что наука может влиять и  положительно и отрицательно на мораль, ее не следует бояться. А. Пуанкаре пытается предостеречь человека лишь от неполной науки, которая “нас приманивает  пустыми видимостями и заставляет нас, таким образом, разрушить то, что мы затем пожелали бы восстановить, когда мы будем лучше осведомлены и когда будет слишком поздно” [6]. Лучшим “лекарством” против половинного знания является наибольшее знание. Истинная наука избегает поспешных обобщений и теоретических выводов. Морали нечего бояться науки, воодушевленной истинным духом опыта.

Согласно А. Пуанкаре, никогда  не будет научной морали в собственном  смысле слова, но косвенным путем  наука может оказаться помощницей морали. Наука, широко понимаемая, может  только ей служить; опасна лишь полунаука.

В. А. Яковлев также подтверждает положительное влияние науки: “История показывает, что через научное  сообщество наиболее полно выражаются ценности солидарности, коммуникативности, сплоченности, общности человеческого рода. В других человеческих сообществах эти ценности носят гораздо более ограниченный характер, поскольку базируются не на понятии объективной истины, а принципах крови, нации, класса, веры” [9]. Но в то же время он говорит о том, что рациональность внутри науки оборачивается глобальными иррациональными последствиями в других сферах общества.