Общество как система

                                            Общество как система. 

Прежде чем начать изучение общества как системы следует  отметить, где же всё-таки возник современный  тип общества. Например, тезис, лежащий в основе работы классика социологии XX в., американского ученого Толкотта Парсонса "Система современных обществ" впервые переведенной и изданной полностью, без каких-либо купюр в 1997 году состоит в том, что современный тип общества возник в единственной эволюционной зоне — на Западе, который, по сути, представляет собой часть Европы, ставшую наследницей западной половины Римской империи к северу от Средиземного моря. Следовательно, общество западного христианского мира послужило отправной точкой, из которой «взяло начало» то, что мы называем «системой» современных обществ. Независимо от того, оправдано или нет рассмотрение средневекового западного христианского мира как единого общества, пришедшие ему на смену территориальные государства и культурные образцы, называемые национальными, получили такое развитие, что для эпохи современности весь этот комплекс может рассматриваться только как система обществ.

Данная работа имеет  множество интеллектуальных корней. Возможно, наибольшее влияние оказал немецкий идеализм в том виде, в  каком он перешел от Г.В.Ф. Гегеля через К. Маркса к М. Веберу. Хотя сегодня и неактуально гегелевское  прославление прусского государства, он все-таки сумел создать всестороннюю общую теорию социальной эволюции, имеющей своей кульминацией современный  Запад. Но подобно марксистской теории, эта теория имела слишком определенный временной предел. Маркс признавал, что феодализм существовал не только в Европе, но он предполагал, что возникновение капитализма  позволило Европе возглавить процесс  общего социального развития и что  тем самым именно здесь должна была зародиться и окончательная  стадия этого процесса — социализм-коммунизм.

Вебер предложил  более утонченные теоретические  основания для различения западной «современности» и высших стадий эволюции, достигнутых принципиально  иными цивилизациями. Даже те, кто  сомневаются относительно веберовских  положений о роли религии в  достижении Западом столь высокого уровня эволюции, вынуждены соглашаться, что и длительное время спустя после того, как процесс модернизации начался на Западе, нигде в другом месте ничего подобного не происходило. В самом деле, можно доказать, что современная система распространялась за пределы Европы только путем колонизации или, как в Японии, посредством процессов, в которых была обязательно взята за образец модель современного, модернизованного Запада. Во Введении к своим сравнительным исследованиям по социологии религии Вебер поставил вопрос о том, содержится ли в опыте современного Запада универсальная значимость или нет. Ссылаясь на экспериментальную науку, искусство, рациональные правовые и административные системы, современное государственное устройство и «рациональный буржуазный капитализм», он делал вывод, что комбинация всех этих факторов создает уникальную социо-культурную систему, обладающую незнающей себе равных адаптивной способностью.

Есть основания  предполагать, что эволюционный путь от древнейших человеческих обществ  к сегодняшним сопровождался  определенными скачками в развитии их адаптивной способности. В книге  Парсонса утверждается, что возникновение  системы современных обществ  в ходе сложного, занявшего несколько  столетий процесса развития представляло собой один из таких скачков.

Многие воспримут  сопряженный с этим утверждением тезис о том, что общества современного типа обладают более высокой и  обобщенной, чем все другие, адаптивной способностью и что все они  имеют единое западное происхождение, как «культуро-центристский» и  оценочный, но, возможно, три последующих  разъяснения помогут смягчить подобное впечатление. Во-первых, адаптивная способность  не обязательно является верхом человеческих ценностных устремлений. Для многих людей большую ценность могут  представлять определенные стороны, связанные  с личностью, культурой, физическим здоровьем или определенными  социальными образцами. Во-вторых, наше утверждение об адаптивном превосходстве  современных обществ не исключают  возможности того, что когда-нибудь какая-то «постсовременная» фаза социального  развития возникнет на совершенно другой социальной и культурной основе с  иными характеристиками. В-третьих, поскольку общества создают культуру, они открыты для внешних воздействий  через контакты с другими культурами. В отличие от закрытости генетического  состава вида, отдельные культуры могут при определенных условиях плодотворно взаимодействовать. Например, сами современные общества включают в себя разнородные культурные элементы, не всегда имеющие западное происхождение. И поскольку процесс культурных заимствований будет, вероятно, набирать силу, окончательная версия современной системы может оказаться менее локально самодостаточной, чего ожидают или боятся многие сегодняшние наблюдатели.

СОЦИАЛЬНЫЕ  СИСТЕМЫ

Мы рассматриваем  социальные подсистемы как одну из четырех составляющих более общей  системы действия, другими составляющими  которой являются культурные подсистемы, личностные подсистемы и поведенческие  организмы. В нашем подходе три  только что перечисленные подсистемы общей системы действия трактуются по отношению к социальной подсистеме как компоненты ее окружающей среды. Различение четырех указанных подсистем  действия носит функциональный характер. Оно проводится на основе четырех  первичных функций, присущих, по нашим  представлениям, любым системам действия, — это функции воспроизводства  образца, интеграции, целедостижения и  адаптации.

За культурной системой закрепляется в основном функция  сохранения и воспроизводства образца, равно как и творческого его  преобразования. Если в социальных системах на первом месте стоят проблемы социального взаимодействия, то культурные системы складываются вокруг комплексов символических значений—кодов, на основе которых они структурируются, особых сочетаний символов, в них  используемых, условий их использования, сохранения и изменения как частей систем действия.

Личности индивида отводится главным образом исполнение целедостиженческой функции. Личностная система — это главный исполнитель  процессов действия и, значит, воплощения культурных принципов и предписаний. На уровне вознаграждения, в смысле мотивации, главной целью действия является обеспечение личных потребностей или удовлетворенность личности. Поведенческий организм трактуется как адаптивная подсистема, как сосредоточение основных возможностей человека, на которые  опираются остальные системы. В  нем содержатся условия, с которыми должно сообразовываться действие, и  основные механизмы взаимодействия с физической средой, в частности  механизм получения и обработки информации в центральной нервной системе и механизм двигательной реакции на требования физической среды.

Социальная подсистема является одной из четырех подсистем, которая специализируется на выполнении интегративной функции. В рамках такого рассмотрения ядром общества как разновидности социальной системы  является четвертый компонент —  его интегративная подсистема.

Поскольку мы интерпретируем социальную систему как интегративную  для систем действия в целом, то особое внимание надо уделять тому, как  она обеспечивает или, наоборот, не обеспечивает различные порядки  и уровни внутренней интеграции. Эта  интегративная подсистема общества будет называться социальным сообществом.

Возможно, самой общей  функцией социального сообщества является сочленение системы норм с коллективной организацией, обладающей единством  и внутренней логикой.

Также важно помнить, что культурные системы не полностью  совпадают с социальными системами, включая и общества. Наиболее значительные культурные системы обычно бывают, в различных вариантах, рассредоточены во множестве обществ, в которых  наличествуют и субкультуры. Например, культурная система, сложившаяся на базе западного христианства, является общей, со множеством оговорок и вариантов, для всей европейской системы  модернизованных обществ. Далее  в книге обсуждаются два способа  отношений одного общества к другим. Во-первых, все общества, о которых  можно говорить как о «политически организованных», находятся с другими  обществами в различного типа «международных отношениях», дружественных или  враждебных.

Мы расширим это  представление, полагая, что такие  отношения сами образуют некую социальную систему, которую можно анализировать  с помощью тех же общих понятий, что и другие типы социальных систем. Во-вторых, какая-то социальная система  может быть образована из социальных структур, членов и культур, принадлежащих  двум или более обществам. Такие  социальные системы многочисленны  и многообразны. Американские иммигрантские  семьи часто сохраняют действенные  связи с родственниками на «старой  родине», так что их системы родства  имеют американское и иностранное  «ответвления». Нечто подобное можно  сказать и относительно многих деловых компаний, профессиональных ассоциаций и религиозных объединений. Хотя, например, римско-католическая церковь и представляет собой социальную систему, совершенно очевидно, что она не является обществом, поскольку ее самодостаточность очень низка. Минимален ее контроль над экономическими ресурсами через организацию производства; у нее нет автономного политического контроля над территориями; во многих обществах ее члены представляют собой меньшинство. Таким образом, мы принимаем в расчет социальные системы, имеющие «наднациональный» характер, так как в их составе наличествует множество обществ, имеющие «межнациональный» характер, члены которых принадлежат многим обществам.

СОЦИАЛЬНОЕ  СООБЩЕСТВО

Наше центральное  понятие — социальное сообщество звучит несколько непривычно, вероятно из-за того, что проблемы, охватываемые им, обычно обсуждаются в терминах политики или религии, а не в социальном плане. На наш взгляд, основная функция  этой интегративной подсистемы состоит  в том, чтобы определять обязательства, вытекающие из лояльности по отношению  к социальному коллективу, как  для его членов в целом, так  и для различных категорий  статусов и ролей внутри общества. Так, в большинстве современных  обществ готовность к военной  службе является проверкой лояльности для мужчин, но не для женщин. Лояльность состоит в готовности откликнуться на должным образом «обоснованный» призыв, сделанный от лица коллектива или во имя «общественного» интереса или потребности. Нормативная проблема состоит в определении тех случаев, когда подобный отклик устанавливает обязанность. В принципе в лояльности нуждается любой коллектив, но особую важность она имеет для социального сообщества. Обычно от имени и в интересах социальной лояльности выступают государственные органы, они же следят за выполнением соответствующих норм. Однако существуют и другие общественные инстанции, пользующиеся таким же правом, как государство, но не являющиеся просто разновидностями его структур.

Особую важность представляют отношения между лояльностями подгрупп и индивидов по отношению  к социальному коллективу, то есть всему обществу, и по отношению  к другим коллективам, членами которых  они являются. Фундаментальной чертой всех человеческих обществ является участие одних и тех же людей в ряде коллективов. Не вдаваясь в подробности, можно сказать, что всё наибольшее распространение этого факта является важной составляющей процессов дифференциации, ведущих к становлению общества современного типа. Поэтому одной из значительных проблем интеграции, стоящих перед социальным сообществом, является проблема регулирования лояльностей его членов по отношению к нему самому и к другим различным коллективам.

Непосредственной  проблемой для большинства индивидов  является проблема выбора и уравновешивания  своих обязательств в случаях  конфликта конкурирующих между  собой лояльностей. Например, нормальный взрослый мужчина в обществах  современного типа одновременно является работником и членом семьи. И хотя требования, предъявляемые этими  двумя ролями, часто находятся  в конфликте, большинство мужчин жизненно заинтересованы в сохранении лояльности обеим ролям.

Социальное сообщество представляет собой сложную сеть взаимопроникающих коллективов  и коллективных лояльностей, систему, для которой характерны дифференциация и сегментация. Так, семейные ячейки, деловые фирмы, церкви, правительственные  учреждения, учебные заведения и  т.п. отделены друг от друга (дифференцированы). К тому же каждый такой тип коллектива состоит из множества конкретных коллективов, например из множества  семей, каждая из которых насчитывает  лишь несколько человек, и из многих локальных сообществ.

С целью управления лояльностями существует так называемая система норм социального общества – стратификационная шкала –  шкала признаваемого престижа входящих в это сообщество в качестве его  членов коллективов, отдельных лиц, а также статусов и ролей, распространенных в этом сообществе. Оно должно быть скоординировано как с универсальными нормами, определяющими статус членства, так и с определенным разделением  функций коллективов, статусов и  ролей, которое в общем-то не обязательно  предполагает наличие иерархии.

Конкретная стратификационная  система, таким образом, представляет собой сложную функцию всех этих составляющих.

Ввиду существования  ролевого плюрализма (участие одних  и тех же людей в ряде коллективов) возникает особо сложная проблема статуса индивидов в стратификационной  системе. Стратификационные механизмы  исторически имели обыкновение  рассматривать индивидов прежде всего с точки зрения их принадлежности к большим коллективным системам, членство в которых определяло их статус. Подобную роль играли родовые  коллективы, этнические группы, сословия, социальные классы. Однако современное  общество требует высвобождения  индивидуальных статусов из такого рода коллективных уз, с чем и связан особый характер современных систем стратификации.