Основные модусы человека

явно осознает реальность единственной и незаменимой экзистенции (своей  или

другого человека).

Итак, условием для того, чтобы экзистенциальная коммуникация между личностями

стала возможна, является "общая  ситуация". От исследования коммуникации на

межличностном уровне К.Ясперс в дальнейшем перешел к вопросу о возможности  и

условиях коммуникации в общечеловеческом масштабе, т.е. о предпосылках

взаимопонимания людей, принадлежащих  разным культурам, нациям, религиозно-

мировоззренческим ориентациям. Что  же здесь может служить общей  точкой

отсчета для взаимопонимания, если "ситуации", скажем, у греков и  у китайцев

весьма несхожи? Представители  разных культурных традиций по-разному

осмысливают "одни и те же" события, т.е., даже будучи вовлеченными в "одно и

то же" событие, пребывают в  разных "ситуациях".

Уместно сделать допущение, что  основой взаимопонимания способны служить

"объективные" (научные, математические) знания о мире. В известных  пределах

это допущение справедливо. Однако, как мы уже знаем, научные знания не

охватывают экзистенцию. Даже при  совпадении научных воззрений люди могут быть

совершенно чужды друг другу  в экзистенциальном плане.

Ответ на вопрос о возможности глобальной коммуникации Ясперс находит в

феномене "философской веры". Эта вера в чем-то подобна религиозной (предмет

всякой веры не может быть "верифицирован"), однако имеет и существенное

отличие. Религиозная вера объединяет "единоверцев", но в то же время

противопоставляет их сторонникам  другого вероисповедания. А "философская

вера" действительно едина для  всех разумных существ.

Что же такое "философская вера"? Это – знание о существований  трансценденции,

знание о непознаваемом.

Попробуем прояснить, что значит у  Ясперса слово "трансценденция". Трансценденция

– это один из модусов объемлющего (Umfassende), это бытие за пределами  мира,

т.е. выходящее за пределы наших  возможностей действия и рассуждения, "это

бытие, которое никогда не станет миром..."⁷ Мир, в котором мы живем,

действуем и который мы способны помыслить, никогда не исчерпывает  собою всего

бытия. Как бы ни расширялись наши представления о мире, всегда будет  оставаться

бездонная глубина непостигнутого нами. Это непостижимое бытие Ясперс и называет

"трансценденцией". О ней ничего  знать невозможно, даже того, что  она "есть", но

"мы верим, что она есть. Эта вера не противоречит разуму, а совершенно

согласуется с ним. Вот это и  есть философская вера. По определению  Ясперса,

"верой называется сознание  экзистенции в соотнесении с  трансценденцией".

Философская вера, в отличие от религиозной, является общей для  людей. Она

одинакова для людей независимо от их принадлежности к той или  иной культуре.

Она объединяет, а не разъединяет. Все люди равны в незнании. Перед  лицом

трансценденции никто не может  претендовать на исключительность. Именно люди,

"знающие о своем незнании" (это – формула Сократа), т.е.  обладающие

философской верой, способны к подлинной  коммуникации. Едва кто-нибудь из нас

вообразит себя обладателем безусловной  истины и борцом за нее,

экзистенциальная коммуникация нарушается: "...С борцами за веру говорить

невозможно", – подчеркивает Ясперс.

Коммуникация культур и национальностей  является, по мнению Ясперса, важнейшим

в современной ситуации средством  предотвращения столкновений. Коммуникация

противостоит чьим угодно претензиям на исключительность, ей претит любая

нетерпимость (кроме одной: "нетерпимость против нетерпимости").

     3.5     Любовь

"До сих пор о любви была  сказана только одна неоспоримая  правда, а именно,

что "тайна сия велика есть", – иронично заметил А.П.Чехов.

А что, собственно, мы хотели бы знать  о ней? Если мы ждем, чтобы нам  описали,

какая она бывает, – это одно дело, с которым лучше обратиться к поэзии.

Именно поэзия говорит о любви  самым подобающим языком – "нелогичным",

образным, неформализованным. Но даже поэзия не всесильна: никогда даже самое

верное, гениальное слово не может  в совершенстве выразить переживания  любви.

Если же мы хотим объяснения, что  такое любовь, – это другой вопрос, с которым

скорее всего следовало бы обратиться к науке или философии. Наука  может

многое – изучить условия, при  которых любовь приходит или проходит, обобщить

факты и выявить закономерности, но и ее возможности ограничены: сама любовь

как человеческое отношение и переживание  не может быть "сфотографирована" и

измерена никакими научными средствами.

Античных философов мало интересовал  вопрос, что такое любовь. В ней  не видели

тайны. Она просто есть, как есть космос, боги, люди, животные, растения и

многообразные вещи, наполняющие космос. Любовь для древних греков не более

загадочна, чем все остальное, разве  что притягательнее многих иных вещей.

Свои представления о любви  литераторы и философы античности выражали обычно

посредством мифологических образов. Те многообразные значения, которые  в

русском языке охватываются одним  словом "любовь", язык древних  греков

выражает разными словами: "эрос", "филия", "сторге", "агапэ".

Эрос у древних греков – главным  образом половая, страстная любовь, способная

дойти до безумия. (Мифологическим олицетворением эроса является бог Эрот, или

Эрос.)

Филия – приязнь к самым разнообразным "вещам". Это и любовь к родителям, к

детям, и любовь к родине, и любовь к товарищам (дружба), и эротическая  любовь

(эрос – лишь один из видов  филии), и любовь к познанию, и  прочее. По

сравнению с эросом филия – более "мягкое" влечение.

Агапэ – еще более "мягкая" любовь, жертвенная и снисходящая  к "ближнему".

Именно такое понимание любви  восхваляло христианство в период заката

языческой культуры; у ранних христиан были в обычае "агапы" – братские

трапезы.

Сторге – любовь-привязанность, особенно семейная.

В Древней Греции любовь была представлена в образах нескольких мифологических

существ – прежде всего Афродиты и Эрота (в Риме соответственно –  Венеры и

Амура).

Многие древнегреческие философы опирались на понятие любви для  объяснения

порядка и строения космоса, а также  возникновения космоса. Это человеческое

чувство и влечение переносилось греками  на весь мир, принимало вид безличной

силы, существующей самостоятельно.

Поэт Гесиод (VIII-VII вв. до н.э.), благодаря которому до нас дошли

многие мифологические сказания, в  поэме "Теогония" спрашивает у  муз, "что

первым возникло?", и узнает от них следующее:

Прежде всего во вселенной Хаос зародился, а следом

Широкогрудая Гея, всеобщий приют  безопасный,

Сумрачный Тартар, в земных залегающий недрах глубоких,

И, между вечными всеми богами прекраснейший, – Эрос.

Сладкоистомный – у всех он богов  и людей земнородных

Душу в груди покоряет и всех рассужденья лишает.

Таким образом, Эрот представляется как  одна из первых сил, появившихся в

мире. Под его влиянием происходят совокупления богов и продолжается цепь

порождений.

Философ Парменид (V в. до н.э.) описал в поэме "О природе", как,

согласно людским мнениям, устроен  мир:

А в середине кругов – Богиня, которая  правит

Всем: от нее – начало слияний, мучительных  родов,

Это она посылает смеситься мужнее с женским,

Женское с мужним.

Первым среди богов измыслила  бога Эрота.

То есть богиня любви, находясь в  центре космоса, влияет на весь мир, на

процессы рождения, взаимного влечения существ, связывает земной и небесный

миры.

     Эмпедокл (ок. 490 – ок.430 гг. до н.э.) отводил важнейшую роль в

существовании мира "филии". Он утверждал, что все в мире состоит из четырех

основных элементов – земли, воды, воздуха и огня, а различные  сочетания этих

элементов определяются действием  двух противоположных сил – Вражды (Нейкос) и

Любви (Филия). Эти силы по очереди  господствуют в мире. Любовь соединяет

разнородное и разделяет однородное. Это значит, что на высшей стадии господства

Любви, когда Вражда совершенно вытесняется  из космоса, все вещи должны

перемешаться, и мир становится аморфным. Однако вслед за этим начинает

действовать Вражда, вытесняющая Любовь из космоса, разделяющая разнородное  и

соединяющая однородное, – мир  снова становится многообразным. Из эмпедокловой

диалектики Любви и Вражды видно, что существование одной лишь Любви было бы

гибельно для космоса.

В древнегреческой мысли почти  нет попыток понять, что же такое  любовь.

Исключение составляет миф об андрогинах, рассказанный одним из персонажей

диалога Платона "Пир".

Согласно этому мифу, были когда-то на земле "двойные" люди, имевшие  четыре

руки, ноги, две "срамные части", два лица, глядевшие в разные стороны.

Андрогины были трех полов: мужского – от Солнца, женского – от Земли, а также

"обоеполого" – от Луны, поскольку  Луна совмещает оба начала.

Имея огромную силу и великие  замыслы, они намеревались взойти на небо и

напасть на богов. Обеспокоенные боги стали совещаться, и Зевсу пришла идея:

разделить каждого андрогина пополам, чтобы уменьшить их силу и буйство.

Так люди стали "камбалоподобными", и с тех пор каждый ищет соответствующую

ему половину. Однако найти именно свою половину нелегко, поэтому люди находят

утешение хотя бы во временном соединении не со своей половиной подходящего

пола. То есть если мужчина был раньше частью двуполого андрогина, его  влечет

к женщине, и соответственно женщину, отделенную от мужской половины, –  к

мужчине. Когда же двоим удается  повстречать друг в друге именно свою

половину, обоих охватывает "удивительное чувство привязанности, близости и

любви". Они проводят вместе всю  жизнь, не понимая даже, чего, собственно,

хотят друг от друга: отнюдь не только ради похоти они ревностно стремятся

быть вместе.

Таким образом, миф об андрогинах объясняет  любовь как жажду целостности  и

стремление к ней. Впоследствии этот миф получил новое истолкование у

В.С.Соловьева и Н.Л.Бердяева.

Христианство принесло в мир  новое понимание любви, чуть ли не во всем

противоположное античному пониманию.

Главным средоточием любви христианство признает Бога. Ни античный, ни

иудейский мир не ведали такого рода любви. Античных богов почитали,

поклонялись им, приносили жертвы, но не любили кого-то из них как Единого,

совершеннейшего Бога, как личность. Иудейская же религия признавала нормой

отношения человека к Богу страх.

Новый завет объявил любовь главным  законом во взаимоотношениях человека и

Бога. Любовь, в отличие от поклонения и страха, – отношение взаимное. По

христианским представлениям, Бог  любит людей, и свою любовь Он вполне

проявил, послав в мир Своего Сына. "Ибо так возлюбил Бог мир, что  отдал Сына

Своего единородного, Дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь

вечную. Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы  мир

спасен был чрез Него", – сказано  в Евангелии от Иоанна. "... Бог  Свою любовь

к нам доказывает тем, что Христос  умер за нас..."

Другая важнейшая особенность  христианского понимания любви  состоит в

требовании любить "ближнего". Согласно Новому завету любовь к ближнему

является необходимым условием любви к Богу, ступенью к Нему. "...Ибо не

любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не

видит?". Любовь к ближним включает в себя прежде всего любовь к

родственникам, детям, женам. Апостол  Павел призывает: "Мужья, любите своих

жен, как и Христос возлюбил Церковь  и предал Себя за нее...". Однако любовь к

ближним, даже к родным, не должна заслонять  главного – любви к Богу.

Христианский идеал любви оказал огромное влияние на мировоззрение  европейцев,

хотя в течение двух тысячелетий  не превратился в повседневную норму  для всех,

а так и остался идеалом.

     Николай Кузанский (Nicolaus Cusanus [Krebs], 1401-1464), мыслитель

раннего Возрождения, представлял  понятие любви в двух аспектах: во-первых, как

всеобщую связь в универсуме, во-вторых, как отношение Бога к  человеку и

человека к Богу.

Бог, в трактовке Кузанца, это  – абсолют, абсолютный максимум. А  раз так,

ничего не может находиться за Его  пределами и быть противоположным  Ему.

Поскольку Он – единственный максимум, значит, Он одновременно и минимум; ведь

нет никакой внешней по отношению  к Богу меры, чтобы ею измерить и  отличить

бесконечно большое от бесконечно малого. В Нем все совпадает  – все

противоположности. Тем самым Он един со всем, пребывает во всем. Вера всех

народов, считает Николай, видит  Бога этим непостижимым максимумом.

Говоря о любви Бога к человеку и человека к Богу, Николай отмечает, что

божественная любовь превосходит  человеческую. Любовь Бога опережает

человеческую – так же, как  отеческая любовь опережает сыновнюю. Бог настолько

великодушен, что дает свободу людям  не любить Его (а любить кого-то или  что-