Проблема бытия

            МИНИСТЕРСТВО   ОБРАЗОВАНИЯ   И  НАУКИ  РОССИЙСКОЙ   ФЕДЕРАЦИИ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ  АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ  ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ  УЧРЕЖДЕНИЕ   ВЫСШЕГО   ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО   ОБРАЗОВАНИЯ

 

ВСЕРОССИЙСКИЙ ЗАОЧНЫЙ ФИНАНСОВО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ  ИНСТИТУТ

 

 

 

 

 

КОНТРОЛЬНАЯ   РАБОТА

 

                      по дисциплине       Философия

 

                на тему                  Проблема бытия

 

 

 

 

 

Факультет менеджмента и маркетинга

Студент      Гильмуллин Илфат Даминович

                                                                       (фамилия, имя, отчество)

курс     2        группа    № 238

зач. книжка  № 10МГБ 05049

 

Преподаватель профессор Гладышев Владимир Иванович

    (звание, степень, фамилия, имя, отчество)

 

 

 

 

Челябинск – 2011

План

 

Введение……………………………………………………………...………………..3

1. Проблема бытия в истории философской мысли…………................4
2. Основные формы бытия……………………………………………………16
3. Какие особенности бытия выявили философия и наука в XX-ХХI    столетиях …………………………………………… …………………….………...21

Заключение………………………………………………………………………….…24

Список литературы………………………………………………………………....25

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

 

Самая читаемая и почитаемая книга в мире — Библия. Она  начинается с пяти «книг Моисеевых», первая из которых называется «Бытие». Этот фрагмент библейского текста сложился за много веков до появления философии, возникшей, как известно, в VII—VI вв. до н.э. Но начинает философия с того же — с проблемы бытия. Такое совпадение не случайно. Оно свидетельствует о том, что любой вид мировоззрения должен в первую очередь заявить о принимаемом им способе объяснения мира в целом — его происхождения, структуры, возможных границ и т.д.

Философия взялась за разрешение этих вопросов в то время, когда она была практически единственной формой теоретического знания (другие просто еще не возникли). Сегодня — ситуация иная. Мощный комплекс естественнонаучных дисциплин (космология, физика, химия и др.) чуть ли не посекундно может расписать сценарий возникновения нашей Вселенной, ее состав, структуру, эволюцию и прочие характеристики. Однако и философия не утратила интереса к этим проблемам.

Необходимость особого  философского их осмысления объясняется, во-первых, тем, что построение любой  теоретической модели мира требует  выбора исходных аксиом (креационизм — самоорганизация, материальность — идеальность), обоснованность которых не может быть найдена в пределах наличного человеческого опыта. Оправдание такого выбора ищут в рассуждениях о «предельных основаниях бытия», а это, как известно, есть предмет философии. И во-вторых, философский ракурс проблемам бытия придает необходимость сопряжения бытия мира и бытия человека, непреходящая потребность вписать смысл человеческой жизни в более общий смысл мирозданья, уразуметь направленность развития того и другого. Но тут уж естествознание ничем помочь не может.                                                                                                     Поэтому философский анализ проблемы бытия, сегодня актуален ничуть не менее чем две с половиной тысячи лет назад.

 

1. Проблема бытия в  истории философской мысли.

Бытие и небытие

 

     Осознание бытия как некоей проблемы, которая нуждается в разрешении, было впервые осуществлено в философии элейской школы античности (VI—Vвв. до н.э.).                                                                                                

Ее признанный глава  — Парменид обнаружил, что логика осмысления категории «бытия» неотвратимо  приводит к весьма необычным выводам. Ход его рассуждений можно  представить примерно так. 
     Бытие — это все то, о чем можно сказать: «это есть» или «это существует». А небытие есть? Если признать, что «небытие есть», то мы получим логическую ошибку: то, чего нет (небытие) — есть?! Чтобы ее избежать, надо просто лишить «небытие» статуса существования. Поэтому единственным логически верным вариантом соотношения бытия и небытия может быть только суждение: «бытие есть, небытия нет» (то, что есть — существует; то, чего нет — не существует).

 Но если небытия нет, то ничто не может, ни возникнуть (из небытия), ни исчезнуть (уйти в небытие). А если ничто не возникает и не исчезает, то, следовательно, ничего не изменяется, т.е. не движется. Бытие неизменно и неподвижно! Аналогичным образом выводятся и другие характеристики бытия: оно едино (не множественно) и неделимо.

Выводы Парменида остроумно  подтвердил его ученик Зенон Элейский. В своих многочисленных апориях  он показал, что нельзя мыслить движение, множественность, делимость и прочие привычные характеристики бытия  непротиворечивым образом. На сколько  частей можно разделить любой отрезок? Вроде бы на бесконечное количество, ведь предела делимости не видно. Но отрезок-то конечен! Как же конечный отрезок может состоять из бесконечного количества частей? Получается чудо конечной бесконечности, сосчитанной бесчисленности. Но это есть логическое противоречие и, чтобы его снять, необходимо признать (по логике элеатов) неделимость, а значит, и единство (не множественность), и неизменность бытия. 
       А как же быть с тем, что мы реально видим и чувствуем в окружающем нас мире, где все прекрасно движется и делится без проблем? Выходит, что мир совсем не такой, каким мы его воспринимаем? Да нет, вообще-то он именно такой. Но он по сути своей не такой. Сущность мира, его бытие, т.е. то, что позволяет ему существовать, радикально отличны от чувственно воспринимаемого его облика. И это настоящее, подлинное бытие мира открывается только в мышлении. А это значит, что природа его идеальна, оно в чем-то сродни нашему мышлению, составляет его абсолютную основу. 
     Парменидовское «бытие» выглядело, согласитесь, довольно необычно. Такая трактовка не могла не вызвать возражений и выдвижения конкурирующих концепций. Но исходный пункт рассуждений уже не оспаривался: подлинное бытие не дано человеку непосредственно; оно скрыто, отлично от повседневной реальности и постижимо только силой абстрактного мышления.

 Античные оппоненты Парменида не согласились, прежде всего, с отрицанием небытия. Без него мир неполон, несовершенен, незакончен. Одно из самых удачных решений поставленных элеатами проблем нашел Демокрит. Вы помните, что основой мира он провозгласил атомы — мельчайшие неделимые частицы. Поскольку атом, по определению, неделим, то предел делимости существует, и конечный отрезок нельзя делить до бесконечности (а только до атома). Поэтому и множественность, и делимость, и движение можно мыслить без противоречия. Бытие едино (состоит из одних и тех же атомов) и множественно одновременно (поскольку из различных сочетаний атомов рождаются разные вещи). Бытие есть (это атомы), но и небытие тоже есть — это пустота, в которой движутся атомы. Так родилась одна из самых глубоких и эвристичных материалистических концепций бытия.

 Иное решение проблемы бытия было предложено Платоном. Единство, неделимость, неизменность он нашел в мире идей. Значит, идеи (эйдосы) — это и есть подлинное бытие. А все то, что движется, изменяется, возникает и исчезает, т.е. материальный мир, — это небытие. Таким образом, Платон не только сохранил парменидовские характеристики бытия (вечность, абсолютность, неизменность и пр.), но и сумел связать мир идеального бытия с привычным нам миром вещей. Идеи присутствуют в вещах, выполняют функции образца, цели и понятия вещи. Чтобы объяснить вещь, надо найти ее идею, иначе говоря — понятие, т.е. то общее, устойчивое, постоянное в ней, что дано только разуму, а не чувствам. Значит, только он в состоянии «схватить» сущность вещей; за изменчивым и разнообразным материальным миром разглядеть нечто постоянное, абсолютное, единое, т.е. реальное бытие.

Такое же резкое противопоставление чувственно воспринимаемого сверхчувственной реальности бытия свойственно и концепции Плотина — наиболее крупной фигуры поздней античной философии. Плотин, как мы помним, иерархизировал бытие, объявив его высшей ступенью некое «Единое» (Благо), в котором исчезают все мыслимые различия. При этом оно оказывается не только базовой, но и творческой силой нашего мира, проявляющей свою природу в последовательном сотворении всех «этажей» реальности, в том числе и самых низших — материальных.

Постановка античной философией проблемы бытия и поиски ее решения имели решающее значение для формирования ментальности западноевропейской цивилизации. Результатом усилий античных философов в этом плане были следующие мировоззренческие установки.

1. Видимый, чувственно-материальный мир скрывает за собой некий абсолют, представляющий истинную суть бытия. В нем воплощены все «предельные» характеристики нашего мира: необходимость, единство, упорядоченность, совершенство, гармония, истина и пр.

2. Подлинное бытие  постижимо исключительно разумом. Только сила абстракции в состоянии воспроизвести хотя бы некоторые черты лишенного наглядности абсолюта. Поэтому данную человеческую способность надо всячески поощрять и развивать.

3. Если в человеческих абстракциях,  понятиях «просвечивает» суть бытия (единство, неизменность, неделимость и т.д.), значит, они не произвольны, не чисто субъективны, но являются объективными мыслительными формами, имеющими всеобщее содержание. Поэтому оперирование ими способно приводить к истине и без опоры на чувственно-материальный опыт. (Из этой уверенности родилась западноевропейская метафизика.)

4. Если истинное бытие радикально  отличается от привычного нам  материального, значит, наше земное  существование неистинно, несовершенно. И, следовательно, его хорошо бы изменить, переделать во имя стремления приблизиться к подлинному, настоящему бытию.

Бытие от Бога.

Таким образом, античное решение проблемы бытия задало крупные мировоззренческие  и ценностные ориентиры последующим  эпохам. Средневековая христианская философия также не обошла вниманием тему бытия. И здесь на первый план вышло противопоставление земного, ограниченного существования подлинному, сверхчувственному бытию. Всецелой полнотой бытия в христианской картине мирозданья обладает только Бог. Он и есть, собственно, настоящее бытие. Все остальное — «тварно», т.е. сотворено Богом, и поэтому не имеет самостоятельности. Акт творения мира Богом создает причастность создаваемых вещей подлинному бытию (Богу) и одновременно выстраивает их в определенную иерархию. Ясно, что чем дальше от материи, тем ближе к Богу, тем больше укорененность вещи в реальном, т.е. божественном бытии. Душа человека, его разум, будучи идеальными образованиями, могут приближаться к истинному бытию, приоткрывать его реальные свойства.

Средневековая метафизика по сравнению  с античной стала довольно плоской  и прямолинейной. Зато более цельной  и однозначной. Кроме того, европейские  средневековые представления об иерархии бытия в итоге дали и  весьма существенные в плане последующего развития результаты: 
- оправдывая тезис о создании человека «по образу и подобию» Бога, средневековые схоласты вырыли настоящую пропасть между человеком и природой; именно в эту эпоху складывается убеждение в том, что человек — «царь природы», «венец творенья» и т.д.; природа и общество стали восприниматься как принципиально различные роды бытия; 
- внутри бытия социального на первый план был выдвинут внутренний духовный мир человека, особая субъективная реальность, непосредственно данная и открытая человеку как частица подлинного бытия («искра божия»); 
- изощренный символизм и аллегоризм средневековых учений (любая вещь есть знак, символ, указывающий на потустороннюю реальность) подготовили почву для будущего анализа знаково-символической природы человеческой культуры, т.е. по сути открыли новый пласт социального бытия.

Субстанциальные начала бытия.

     Новое время приносит с собой и новую метафизику. Наиболее крупные метафизические системы создали Декарт, Спиноза и Лейбниц. Их философские концепции были, естественно, ответом на «вызов времени». Естественнонаучная революция XVII в., создание экспериментально-математического естествознания (в том числе и усилиями самих Декарта и Лейбница) сформировали совершенно новую картину мира, более сложную и дифференцированную. Но философ перестанет быть философом, если его оставит стремление увидеть в разнообразии — единство, охватить расширяющуюся и усложняющуюся картину мира единым принципом, подвести под нее фундамент единого начала. Эта традиция, заложенная еще античной философией, сохраняется и в творчестве философов Нового времени.

Декарт, как мы помним, постулирует  существование двух субстанций («мышления» и «протяжения») как первоосновы  всего сущего. Спиноза удовлетворяется  одной, единой и самодостаточной  субстанцией, содержащей «мышление» и «протяжение» в качестве атрибутов (т.е. свойств, без которых вещь не может существовать и развиваться). Лейбниц же провозглашает бесконечную множественность субстанциальных основ мира — «монад», каждая из которых отражает в себе весь мировой порядок. (Парадоксальность лейбницевой «монадологии» будет легче принять, если вспомнить суть дифференциального исчисления, одним из создателей которого был немецкий философ-математик).

Таким образом, в философии XVII в. одновременно представлены сразу все три формально возможные модели бытия: монистическая, дуалистическая и плюралистическая.

 Все эти три мощные метафизические системы были сконструированы в рамках рационализма, объявившего «священную войну» средневековой схоластике. Однако хронологическая близость Средневековья все-таки сказывается: поиски предельных оснований бытия средствами разума пока не находят твердой опоры в самоорганизации мира. Творческая сила Бога как-то привычнее. Поэтому рационалисты XVII в. и «подпирают» субстанциальные характеристики бытия обращением к «запредельной» для разума божественной реальности. Так, у Декарта взаимосогласованность двух субстанций обеспечивается только Богом; Спиноза просто отождествляет Бога и природу; Лейбниц же синхронизирует состояния своих монад с помощью божественной «предустановленной гармонии». Даже И. Ньютон, конструируя механическую концепцию Вселенной, не смог обойтись без идеи «первотолчка», которым Бог приводит в движение пассивную материю. 
Война с метафизикой XVII век стал звездным часом философской метафизики. Ее лейтмотивом в эту эпоху стало постулирование субстанциальных начал бытия, «держащих» мир, организующих и упорядочивающих его структуру. Такой способ осмысления проблемы бытия сохранится в философии и в дальнейшем — в рассуждениях Гегеля о мировом разуме (XIXв.), в философии неотомизма (XX в.) и др. Но это будут лишь отдельные попытки сохранить субстанциальную модель мира. Ибо уже в XVIIIв. (в эпоху Просвещения) классическая метафизика с ее представлениями о субстанциях и божественной воле была подвергнута беспощадной критике. Причем сразу со всех сторон: ее атаковали как материалисты (Гольбах, Дидро, Ламетри), так и идеалисты (Беркли), и даже агностики (Юм). Суть претензий просветителей сводилась к тому, что метафизический стиль мышления фактически пренебрегает практическим опытом и экспериментом. Слишком велика приверженность ведущих философов XVIIв. к умозрительным, спекулятивным конструкциям, единственным реальным основанием которых является изощренность ума их автора, но никак не эмпирическая действительность.