Проблема понимания в философии Гадамера

Однако немецкий  философ также  не принимает и аргументацию Сократа, направленную против «Кратила». Признание того, что слово - это орудие, использованное нами в целях различения вещей и, следовательно, сущее в той или иной степени соответствующее бытию - данное положение отнюдь не является несомненным. «Слово правильно тогда, когда оно изображает вещь и само, следовательно, есть изображение». 475   По Гадамеру это означает, что в слове должно быть раскрыто бытие, а именно то, что достойно быть названным сущим.

Далее философ утверждает, что Кратил не осознавал тот факт, что

 значение слов не схоже  с  теми вещами, которые они  называют, а также то, что логос,  речь, и осуществляемая в нем  реализация сущности вещей есть  простое понимание заключенных в словах значений, и  именно на этом основывается подлинная возможность языка сообщать правильное и истинное.

Следуя мысли Гадамера, верным выводом Сократа является то, что там, где мы имеем дело с познанием, истина речей должна составляться из истины слов, подобно тому, как мы предполагаем «правильность» этих слов, то есть их естественное соответствие тем вещам, которые они называют.

    Продолжая свои рассуждения  о природе слова, Гадамер заявляет, что слово не есть просто  знак, оно обладает фактическим  содержанием, которое отображает  сущее. По мнению немецкого  философа, положение о том, что  слово - это отображение и только  знак доводится в «Кратиле» до абсурда. Из этого следует то, что истинное бытие можно познавать, не прибегая к словам, так как бытие слов не открывает доступа к истине. Мышление возвышается над бытием слов и использует их как простые знаки обозначения, а отношение слова к предмету становится уже вторичным. Таким образом,  слово — это только орудие обнаружения, сообщения и высказывания мысли с помощью голоса.  « Исключение всего того, что «есть» язык помимо его целесообразного функционирования в качестве знака-орудия, следовательно, самопреодоление языка благодаря системе искусственных, однозначно определенных символов,— этот идеал просвещения XVIII и XX столетий, был бы, таким образом, идеальным языком вообще, поскольку ему соответствовала бы целостность всего поддающегося познанию, бытие как полностью имеющаяся в распоряжении субъекта предметность». 481

Далее немецкий философ говорит  об идеале языка, к которому стремится  Лейбниц, а именно «языке разума»,  который бы вывел систему истинных понятий, отображая тем самым  все сущее в соответствии с  божественным разумом. Однако в действительности, по мнению Гадамера, этот идеал языка показывает , что язык- это не простая система знаков и слово –не просто знак.

 Философ-герменевт убежден, что слову присуще связь с тем, что оно отображает и принадлежность к бытию предмета или явления. Это следует понимать в широком смысле, а не в таком, в  котором современная Гадамеру наука о языке придавала звукоподражанию особую роль в образовании языка.

По Гадамеру, мыслить систему  истин, под которую нужно подвести знаки – это абстракция, уводящая от сущности языка. Слово языка не есть знак, как утверждает немецкий философ,  но есть некая сущая  вещь, которую мы воспринимаем,  придаем  ей значения, чтобы таким образом  сделать видимым некое другое сущее. Следовательно, скорее идеальность  значения заложена в самом слове. «Слово всегда уже есть значение». 483Но это вовсе не значит, что слово  предшествует  опыту сущего и  присоединяется к уже совершенному опыту, подчиняясь ему. Напротив, частью самого опыта является то, что человек  ищет и находит слова, которые  бы его выражали.

Таким образом, Гадамер делает следующий  вывод:  греческая философия не предполагала такого отношения между  словом и предметом, речью и мышлением. Греческие философы пытались освободиться от «онома», так как считали, что оно только мешает мышлению.

«Поскольку логос определяется здесь направленностью на «эйдос», постольку собственное бытие языка мыслится исключительно как то, что вводит в заблуждение, и усилия мысли направлены на его изгнание и покорение.».484  В «Кратиле»  само бытие языка было сведено к бытию простого знака и критика правильности имен - это первый шаг на пути, в конце которого распологается идеал разумной системы знаков.

   Таким образом,  традиция, в рамках которой возникает  герменевтика Гадамера, с самого начала  была антигегелевской, как говорится в учебном пособии С.Н. Мареева, Е.В. Мареевой «Философия XX века» .Гегель также придавал особое  значение языку и творение мира у него происходит посредством Слова. «Слово у Гегеля - это Логос, то есть некоторое упорядочивающее начало в виде категорий». 405 У Гегеля можно встретить мысль о том, что дух просыпается в слове и категория есть Вещь и Вещание одновременно.

Таким образом, мир слов и  мир вещей - тождественные явления, но принимать это тождество у  Гегеля за абсолютное, это значит относить  его к современной герменевтике. Знание по Гегелю существует не только в языке и посредством языка. Оно также состоит в орудии, в организации государства, семьи, гражданского общества.  «Поэтому попытка герменевтики опереться на авторитет Гегеля в трактовке языке как единственной реальности может обернуться против нее самой».

 

 

Параграф 2. Представление  языка как опыта мира

 

     Рассуждая о сущности языка,  Гадамер подтверждает принятое  Гердером и Гумбольдтом единство языка и мышления, однако говорит, что герменевтика двигается в обратном направлении от того, что интересует  и чем занимается языкознание: « Мы стремимся, вопреки всем различиям способов выражения, сохранить неразрывное единство мышления и языка, которое предстает перед нами как единство понимания и истолкования в рамках герменевтического феномена. » 468 с. В отличие от философии языка, утверждает Гадамер, для философской герменевтики важным является  положение языка и мысли во всем многообразии способов выражения, принимая во внимание то, что любое письменное предание по своей сущности является доступным пониманию.

Признав  существенную связь  между языком и пониманием, а также проводя анализ герменевтического феномена, Гадамер утверждает его принципиальное значение, а также универсальную функцию и подлинное бытие языка.  Следовательно,  для правильного понимания языковой природы герменевтического опыта философу необходимо установить связь между языком и самим миром.

В третьей части «Истины  и метода» Гадамер рассматривает  онтологический аспект философской  герменевтики, согласно которому язык представляется, прежде всего, как опыт мира. Как утверждает Ю. Коткавирте, в данном положении Гадамера особенно ощущается влияние Хайдеггера, хотя их отношения существенно сложнее. «С одной стороны, фундаментальная онтология раннего Хайдеггера имеет очень большое значение для Гадамера, но его мысли о способности языка раскрывать мир ближе, собственно, к взглядам позднего Хайдеггера». Но важным представляется то, что Гадамер не говорит, в отличие от Хайдеггера, о всеобщем забвении бытия, которое отбросило в тень  культурную и философскую традицию, напротив, он хочет скорее герменевтически поставить под вопрос подобное положение.

        Гадамер заявляет: «Человек, живущий в мире, не просто снабжен языком как некоей оснасткой — но на языке основано и в нем выражается то, что для человека вообще есть мир» с.511. Гумбольдт, по мнению Гадамера, говорит, что язык является самостоятельным бытием человека и определяет его отношения с миром. Философ, продолжая его мысль, утверждает, что не только мир является миром, потому что обретает выражение языком, но и истинное бытие языка состоит исключительно в том, что в нем находит свое выражение мир. «Таким образом, исконная человечность языка означает вместе с тем исконно языковой характер человеческого бытия-в-мире». С.512

                   Таким образом, немецкий философ выявляет принципиальное отличие мира человека от мира живых существ, которое состоит в том, что отношение человека к миру объясняется свободой от окружающего мира, так как язык находится в свободном распоряжении у человека. Кроме того, язык с точки зрения Гадамера вариативен, и не только из-за своего многочисленного разнообразия форм и видов, а также потому, что он предоставляет возможность человеку различных вариаций выражения одной и той же мысли.

           Далее Гадамер говорит о том, что  видение нами окружающего нас мира,  то непосредственное отношение каждого человека  к нему, сохраняется языком и находится в его полном  распоряжении, так как человек по своей природе конечное существо. «Язык, однако, действительно раскрывает наше отношение к миру в его целостности, и в этой целостности языка видимость сохраняет свои права, точно так же как получает свои права наука». 519 с.

            Более того, Гадамер определяет необходимое условие обретения языком своего истинного бытия, а именно при осуществлении взаимопонимания, то есть при разговоре. Таким образом, по мнению философа,  мир - это общее, единое языковое пространство,  признаваемое всеми, которое связывает всех, кто разговаривает друг с другом.  «Все формы человеческого жизненного сообщества суть формы сообщества языкового, больше того: они образуют язык. Ведь язык в существе своем есть язык разговора».  515 с. Только при осуществлении процесса взаимопонимания язык обретает свое бытие, становится действительным по отношению к человеку, утверждает основоположник современной философской герменевтики.

             Язык у Гадамера  - эта то пространство, где происходит диалог, собеседование и истолкование. Универсальность языка по Гадамеру, состоящая в том, что язык – среда осуществления понимания, способом осуществления которого выступает истолкование,  определяет его первоначальную причастность к идеальности смысла бытия.  Язык также способен изменяться,  содержит в себе духовный опыт и переживания  предшествующих поколений.  В языке становится явной и выраженной  та действительность, которая располагается  над сознанием каждого отдельного человека. Однако, язык возвышается не только над каждой индивидуальностью, но и над нашим конкретным бытием и охватывает любые отношения во всех существующих связях. Желт с 96

            Далее философ говорит: «Язык способен на все это, очевидным образом, потому что он не является продуктом рефлектирующего мышления, но участвует в реализации того отношения к миру, в границах которого мы живем» с.519  «Cпецифичеcкая природа языка, по мнению Гадамера, кроетcя в том, что он не являетcя орудием рефлекcии или cамоcознания». По Гадамеру, cлово выражает подразумеваемый объект, а не мышление и, cледовательно, рефлекcивный процеcc не задейcтвован. 133 мих

            Языковой опыт первоначален и  предшествует всему тому, что  мы познаем  и высказываем,  говорит философ . «Основополагающая связь между языком и миром не означает поэтому, что мир становится предметом языка. Скорее то, что является предметам познания и высказывания, всегда уже окружено мировым горизонтом языка». 519 Поэтому,  языковая сущность опыта мира вовсе не подразумевает опредмечивание мира.

 Гадамер далее приводит следующее сравнение: как вещи, имеющие для нас значения единства человеческого опыта, обретают свой голос, точно так же  и языковое предание обретает язык и начинает говорить, когда происходит процесс его понимания и истолкования человеком. В таком случае, по мнению философа, языковая природа данного обретения языка точно такая же, как и языковой характер человеческого опыта мира в целом. «Именно это в итоге и привело наш анализ герменевтического феномена к необходимости рассмотреть отношение между языком и миром». 526 с.

           Таким образом, следуя философии Хайдеггера,  Гадамер утверждает, что всякий человеческий опыт есть опыт человеческой конечности. А опытным  является в данном случае тот, кто помнит об этой конечности и знает, что время не находится в полном распоряжении человека. Как  считает немецкий философ , язык направляет познание человека, формируя его опыт.

Продолжая Хайдеггера, Гадамер заявляет: бытие есть язык. Только в языке представляется человеку вся истина и полнота бытия. При этом он постоянно подчеркивает: «Язык - это среда, где я и мир выражаются в изначальной взаимопренадлежности».с.520.  Следовательно, как утверждает Бессонов в своей вступительной статье, именно язык  определяет способ человеческого бытия в мире, именно язык говорит человеку, чтобы он на нем говорил. Бессонов 25 с.

 Таким образом, Гадамер  подтверждает то, что в языке  мир находит себе выражение : «Языковой опыт мира абсолютен». 519 Он возвышается над всеми человеческими убеждениями относительно бытия, так как охватывает все человеческое бытие, абсолютно в любых связях и отношениях, в каких бы оно не представало перед человеком. Немецкий мыслитель, таким образом,  делает вывод, что языковой характер человеческого опыта мира предшествует всему, что человек познает, а также высказывает в качестве сущего.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Выводы по главе

 

В данной главе были рассмотрены  основные положения Г.-Х. Гадамера относительно сущности языка. В первой части главы представлен анализ философом древнегреческой философии языка, в частности философии Платона.

Как утверждает Гадамер, для  греческой философии слово являлось исключительно обозначением, именем и не выражало истинное бытие, язык же сводился к бытию простого знака. По Платону язык не открывает истину бытия, и  действительность можно познавать, не обращаясь к словам. Мы должны познавать сами вещи, так как познание вещей определяет правильность слова, его соответствие  реальному положению дел,  слова же не обладают познавательным значением.