Смысл жизни в истории философского знания и социальная работа

Что касается смысла жизни, Людвиг Витгенштейн и другие логические позитивисты скажут: выраженный через язык, вопрос бессмыслен. Другими словами, вещи в личной жизни могут иметь смысл (важность), но сама жизнь не имеет никакого смысла, отличного от этих вещей. Язык может обеспечить осмысленный ответ, только если он ссылается на области «внутри» области жизни. Но это невозможно, когда вопрос выходит за границы области, в которой язык существует, нарушая контекстные ограничения языка. Таким образом, вопрос разрушается. И ответ на неправильный вопрос является неправильным или неадекватным ответом.

Другие философы, помимо Витгенштейна, обращались к попыткам открыть, что является осмысленным в жизни, изучая присущее ей сознание. Но когда такие философы пытались найти глобальное определение «Смысла жизни» для человечества, им не удалось найти согласования с лингвистической моделью Витгенштейна.

Философы-прагматики полагают, что вместо поисков истины о жизни мы должны искать полезное понимание жизни. Уильям Джеймс утверждал, что истина может быть создана, но не найдена[6].

Таким образом, смысл жизни — это вера в цель жизни, которая не противоречит чьему-либо опыту содержательной жизни. Грубо говоря, это могло бы звучать как: «Смыслом жизни являются те цели, которые заставляют вас ценить её». Для прагматика смысл жизни, вашей жизни, может быть открыт только через опыт.

На практике это означает, что для прагматиков теоретические требования должны быть завязаны на практику верификации, то есть необходимо уметь делать предсказания и проверять их — и что, в конце концов, потребности человечества должны направлять человеческие исследования.

Смысл жизни - в самореализации личности, в потребности человека творить, отдавать, делиться с другими, жертвовать собой ради других.

Почему жизнь имеет такую ценность для  человека?   Во-первых, жизнь является всеобщим необходимым условием осуществления всех иных (реальных и утопических) целей, задач, мечтаний, которые человек ставит перед собой. Действительно, ведь для того, чтобы успешно закончить университет, стать хорошим специалистом, обрести семью и т.д., прежде всего нужно «быть живым», нужно жить. Осознание человеком того, что он живет, что его жизнь наполнена определенным смыслом, обеспечивает ему психическую устойчивость, психическую нормальность, общую комфортность.

Во-вторых,  в отличие от животного человек осознает свою смертность, понимает, что жизнь не бесконечна. Поэтому он стремится продлить свою жизнь, приобщиться к вечному, оставить о себе память. Но это удается человеку лишь в том случае, если его жизнь была наполнена смыслом. Выяснение, уяснение и поиск этого смысла выступают, таким образом, предварительными условиями человеческого бессмертия.

В-третьих, выступая абсолютной, высшей ценностью, жизнь может иметь различную цену. Естественно, что каждый человек стремится повысить ценность своей жизни в своих глазах и в глазах окружающих. Для этого он сам для себя формулирует свое жизнепредназначение, ставит перед собой не только утилитарные, но и смысложизненные цели. А таковыми они становятся лишь тогда, когда наполнены смыслом.

В истории существования человечества и его самоосмысления выделялось несколько основных подходов к данной проблеме.

Одним из первых был сформулирован фаталистический (от fatum - рок, судьба) подход к смыслу жизни, суть которого сводилась к предположению, что есть высшая инстанция (карма, дао, Бог), которая предопределяет человеку его прошлое, настоящее и будущее, его судьбу. В силу этого истинный смысл жизни заключался в том, чтобы постичь свое предопределение и последовательно реализовывать предустановленное свыше.

Натуралистический подход ориентирует на понимание того, что жизнь не имеет смысла, как не имеет его природа. В лучшем случае смысл жизни можно рассматривать как следование биологически запрограммированным влечениям и инстинктам. Отсюда оказывается, что общего, единственного для всех людей смысла жизни нет, что каждый имеет свой неповторимый путь жизни и должен жить на радость себе. Такой точки зрения придерживался Демокрит, усматривавший смысл жизни в достижении эвтюмии; близким к этому было гедонистическое учение Эпикура[3; 127].

Волюнтаристский подход акцентирует внимание на смысле жизни конкретного индивида и усматривает этот смысл либо в безграничной свободе ницшеанского толка, либо во внутренней независимости индивида от нивелирующего влияния общества, т.е. в экзистенциальной свободе.

Функционалистский подход рассматривает смысл жизни как средство реализации какой-либо значимой цели. Это в некоторой степени интегральный подход, так как его рамками охватываются и религиозно-телеологическая установка – «жить, чтобы служить Богу», и марксистская норма – «жить, чтобы служить обществу, его прогрессу».

Аксиологический подход акцентирует внимание на тех ценностях, которые придают жизни смысл. Американский ученый А. Маслоу насчитывал четырнадцать таких ценностей - истина, красота, добро, совершенство, простота, всесторонность и др. Именно эти ценности, считал Маслоу, составляют смысл жизни большинства людей[11; 97].

Австрийский философ В. Франкл, исследуя смысложизненные ценности, разделил их на три группы: а) ценности созидания - все то, что человек создает своим трудом; б) ценности переживания, выражающие чувственное отношение человека к действительности, дающие духовное наслаждение жизнью (поэзия, музыка, театр и т.п.); в) ценности отношения, которые возникают тогда, когда человек не может достичь ценностей переживания. В такой ситуации появляются мужество, твердость духа, достоинство, которые и придают смысл его жизни[20;’ 58].

Множество точек зрения на смысложизненные ценности свидетельствуют, с одной стороны, что каждая подлинная ценность в какой-то мере придает жизни смысл. Это и труд, ибо вне труда жизнь не имеет смысла, паразитическая жизнь бессмысленна. Это и борьба, ибо в борьбе утверждаются достоинство, социальная значимость человека. Это и мир, и здоровье, и любовь...

С другой стороны, отдельные ценности не исчерпывают всего смысла человеческой жизни. Ведь кроме труда есть еще общение и игра, а они так же жизненно необходимы человеку, как и труд. Или, скажем, когда достоинство человека утверждено, зачем бороться?

Отсюда следуют по крайней мере два вывода. Во-первых, что смысл жизни не может быть определен окончательно, потому что он не задан наперед, а формируется человеком на каждом конкретном этапе своего бытия. Любые конкретные привязки к отдельным смысложизненным ценностям имеют смысл, но не могут охватить все целое. Во-вторых, очевидно, что смысл жизни не может быть исчерпан даже самым полным перечнем смысложизненных ценностей.

Поэтому, если и возможно, то лишь самое абстрактное (а поэтому и малоценное в практическом отношении) определение смысла жизни: смысл жизни заключается в самой жизни, в том, чтобы жить подлинной жизнью, быть Человеком при всех обстоятельствах и даже вопреки им.

«Ничто не вечно под Луной» - эти слова великого Гегеля говорят и о том, что все в мире преходяще, имеет конец своего бытия, который для живых существ именуется смертью[5; 213].

Философско-аксиологическое «измерение» смерти заключается в выяснении вопроса: «в чем ее смысл?» Сложность определения смысла смерти обусловлена прежде всего тем, что в истории человечества отношение к смерти было неоднозначным.

Древние египтяне, например, были убеждены, что подлинное бытие человека начинается после смерти в загробном мире, а жизнь в этом мире - лишь временное, неподлинное, безрадостное существование, момент перехода в подлинное, счастливое бытие. Следовательно, смерть - это благо. Отсюда и культ мертвых, построение пирамид-гробниц, бальзамирование тел, убийство жен и слуг, лошадей для загробной жизни вместе с господином.

В философии Древнего Востока смерть трактовалась в русле буддийского религиозного догмата о перевоплощении. Смерть и здесь не рассматривалась как трагедия, так как по вероучению буддизма человек не пропадает бесследно, фактически не умирает, а перерождается в другое существо и тем самым как бы возрождается бесконечно.

Смягчен трагизм смерти и в философии античности. Платон, например, рассматривал смерть как отделение души от бренного тела, которая через определенный срок снова вселяется в новое тело[2]. А Эпикур вообще считал, что человек со смертью не встречается. Известны его слова: «Пока я живу, смерти нет, когда есть смерть, меня нет»[2].

В эпоху европейского Средневековья доминировала точка зрения о том, что смерть - это кара Господа за первородный грех Адама и Евы. Смерть сама по себе - это зло, несчастье, но оно преодолевается верой в Бога, верой в то, что Христос спасет мир, а праведников после смерти ждет блаженное существование в раю.

В Новое время гуманистическая направленность социального и  духовного развития вообще отодвинула проблему смерти на второй план.

Иррационалистическая философия XIX в. рассматривала смерть как возврат к первоосновам подлинного бытия, как завершение кратковременного и случайного отклонения от подлинной экзистенции. Смерть в конечном счете рассматривается как главная цель человеческой жизни.

Марксистская философия видит в смерти диалектический момент существования человечества. Диалектику жизни и смерти описал Ф. Энгельс в «Диалектике природы». Он утверждал, что «отрицание жизни находится в самой жизни. Жить - значит умирать»[10; 247]. А сама жизнь возникает из неорганической природы, и если бы ее не было на Земле, то она возникла бы где-то в другом месте при благоприятном стечении определенных обстоятельств.

Выступая против точки зрения о случайном возникновении жизни, некоторые ученые обращали внимание на то, что живая клетка в синергетическом смысле значительно сложнее фабрики. Но ведь даже фабрика, т.е. более простая организация, не может нигде возникнуть случайно. Следовательно, жизнь - явление не случайное. Эта мысль получила глубокое обоснование в трудах В.И. Вернадского, рассматривавшего жизнь и смерть человека как моменты существования Вселенной, понимаемой как живой сверхорганизм[4; 57]. На примерно такой же позиции стоял и П. Тейяр де Шарден, считавший, что преджизнь, жизнь, мысль и сверхжизнь присущи Космосу как сверхразумному сверхорганизму в его эволюции[16; 12].

Сегодня мы можем с достаточной уверенностью утверждать, что смерть - это антипод жизни и что жизнь достойна того, чтобы жить. Жизнь каждого - это уникальный невозобновимый дар. А в силу того что невозобновимое всегда ценнее возобновимого, смерть лишь подчеркивает ценность жизни. Смерть - это таинство и тайна, отсюда и страх перед смертью как перед неизвестностью.

Но всегда ли жизнь достойна того, чтобы жить? Скорее всего это так. Однако достойной может быть только подлинно человеческая жизнь. Последнее предполагает, что человек обеспечен минимумом человеческих благ - работает не больше, чем он может; пользуется поддержкой семьи или общества; восстанавливает свои физические силы ночью; имеет пищу, крышу над головой, надежду на будущее и т.д.

Вместе с тем существуют ситуации, когда смерти желают, когда жизнь прекращают добровольно, совершают эвтаназию или суицид. Причины последнего могут быть разными. Основными из них в современных условиях выступают наркомания, бедность, неизлечимая болезнь, предательство, позор, другие психические потрясения. В конечном итоге человек приходит к убеждению, что смерть - единственное средство избавления от боли, пытки, душевной муки или позора.

Человек  боится смерти, поэтому страх перед смертью - это естественное, нормальное состояние нормального человека.

Перед лицом этого страха человек ищет защиты. Он не может постоянно находиться под гнетом осознания неизбежности смерти. Поэтому он вытесняет это осознание, создает различные способы компенсации своей смертности. В качестве такой защиты от страха неминуемой смерти человек создает механизм упрочения в сознании идеи своего бессмертия, идеи отрицания смерти, т.е. механизм иммортализации.

Эти способы зависят от того, какие смысложизненные ценности берутся в качестве основополагающих, в каких из них человек видит свое бессмертие.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. ФИЛОСОФЫ РОССИИ О СМЫСЛЕ ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА

 

Русские философы тоже  не могли обойти вопрос о смысле и цели жизни. В работах русских философов начала XX века Бердяева, Франка, Соловьева, Трубецкого и др. вопрос о вере в бога становится главным условиям наличия смысла жизни. В то же время в материалистической философии, где человеческая жизнь конечна и за ее порогом ничего нет, само существование условия для решения этого вопроса становится затруднительным и в полный рост встают сложно разрешимые этические проблемы.

Л. Н. Толстой пришел к выводу, что смысл жизни заключается в самосовершенствовании личности. Вместе с тем для него было ясно, что смысл жизни отдельной личности нельзя искать отдельно от смысла жизни других людей. Однако все это еще не говорит о том, что Толстой в конце концов разрешил для себя эту проблему. «Одна тайна всегда останется для человека, только одна: зачем я живу? Ответ разумный один: затем, что этого хочет Бог. Зачем Он этого хочет? Это – тайна» – таков окончательный вывод Толстого[17; 247].

Л. Н. Толстой говорил: «Человек может рассматривать себя как животное среди животных, живущих сегодняшним днем, он может рассматривать себя и как члена семьи и как члена общества, народа, живущего веками, может и даже непременно должен (потому что к этому неудержимо влечет его разум) рассматривать себя как часть всего бесконечного мира, живущего бесконечное время. И потому разумный человек должен был сделать и всегда делал по отношению бесконечно малых жизненных явлений, могущих влиять на его поступки, то, что в математике называется интегрированием, т. е. установлять, кроме отношения к ближайшим явлениям жизни, свое отношение ко всему бесконечному по времени и пространству миру, понимая его как одно целое». Подчеркивая значение «отношения к целому», Толстой считал, что именно отсюда человек выводит «руководство в своих поступках».