Учения Аристотеля

                                            План

 

1. Аристотель – жизнь и сочинения.
2. Онтология Аристотеля и учение об отношении между понятиями и чувственным бытием.
3. Заключение

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Аристотель – жизнь и сочинения

 

Аристотель (384 - 322 г.г. до нашей эры) - великий греческий философ, систематически разработавший все отрасли знания своего времени, впервые установивший законы так называемой формальной логики и положивший начало естественноисторическому исследованию природы. Философия Аристотеля имела громадное влияние на все последующее развитие философской мысли и в эпоху позднего средневековья приобрела в европейских странах значение непререкаемого авторитета во всех вопросах научного знания. Он является основоположником собственно научной философии, оказавший самое сильное по сравнению со своими предшественниками влияние на развитие человеческой мысли. Аристотель изучал практически все проблемы развития природы и общества, ввел терминологию, не утратившую своего значения и поныне. Его можно назвать основоположником большинства наук, в том числе и психологии, где ему принадлежит первая целостная теория психических явлений. Литературная — научная и философская продуктивность Аристотеля была чрезвычайно велика. По существу в его сочинениях охвачены все отрасли современного философского и научного знания. Удивительна, кроме того, обстоятельность трактовки рассматриваемых вопросов и обширность познаний, касающихся развития науки.

 

Зрелые произведения Аристотеля делятся традиционно на восемь групп:

1. Логические труды : «Категории»,  «Об истолковании», «Аналитики»  первая и вторая, «Топика», «О  софистических опровержениях».

2. Философия природы: «Лекции  по физике», в 8-ми книгах, «О  небе» в 4-х кн., «О возникновении  и уничтожении» в 2-х кн., «О  небесных явлениях» ( «Метеорологика  ») в 4-х кн.; «О мире».

3. Психология: «О душе»  в З-х кн., а также «Малые  труды по естествознанию», включающие  трактаты: «О восприятии и воспринимаемом»,  «О памяти и воспоминании»,  «О сне», «О бессоннице», «О  вдохновении [приходящем] во сне», «О длительности и краткости  жизни», «О жизни и смерти»,  «О дыхании». Включается сюда  также неподлинный труд «О  духе», относящийся, видимо, к  середине. III в. до н. э.

4. Биологические труды:  «О частях животных», «О движении  животных», «О передвижении животных»,  «О происхождении животных».

5. Первая философия: сочинение  в 14-ти книгах, получившее название  «Метафизика». В издании Беккера  ему предшествует трактат «О  Мелиссе, Ксенофане и Горгии».

6. Этика: «Никомахова этика»  в 10-ти кн., «Большая этика»  в 2-х кн., «Евдемова этика», из  которой печатаются книги 1-3 и  7, книги 4-6 совпадают с 5-7 книгами  « Никомаховой этики», трактат  «О добродетельном и порочном»,  относящийся ко времени между  I в. до н. э.-I в. н.э.

7. Политика и экономика:  «Политика» в 8-ми кн., «Экономика»  в З-х кн. В школе Аристотеля  было описано государственное  устройство 158 греческих городов-государств. В 1890 г. был найден папирус  с текстом «Афинской политии»  Аристотеля.

8. Риторика и поэтика:  «Искусство риторики» в З-х  кн., за которым печатается неподлинный  трактат «Риторика против Александра.

Сочинения Аристотеля сохранились  чудом. После смерти философа они  перешли к Теофрасту, а затем  к его ученику Нолею. До 1 в. н. э. они пролежали в подземном  книгохранилище, предоставленные «грызущей  критике мышей», а затем попали в библиотеку Апелликона Теосского  в Афинах. Затем они оказались  в Риме, где и были изданы главой тогдашних перипатетиков Андроником Родосским.

2. Онтология Аристотеля и учение об отношении между понятиями и чувственным бытием

На пороге теоретической  философии Аристотеля мы встречаем  введенное им понятие субстанции. Под субстанцией Аристотель понимает бытие вполне самобытное, существующее в самом себе, но не в чем-либо ином. Как такое бытие, не способное  существовать ни в чем ином, субстанция никогда не может выступать в  суждении, как его предикат, или  атрибут, но только как его субъект.

Так как общее есть общее  для множества предметов, то субстанцией, т. е. бытием вполне самобытным, оно  быть не может. Поэтому субстанцией  в смысле Аристотеля может быть только единичное бытие. Только оно одно самобытно в точном смысле слова.

Для понимания дальнейшего  аристотелевского развития учения о  единичном, или субстанциальном, бытии  необходимо помнить, что, ведя свой анализ независимого объективного бытия, Аристотель неуклонно имеет в виду это  бытие как предмет познания, протекающего в понятиях. Другими словами, он полагает, что существующее само по себе и  потому совсем независимое от сознания человека бытие уже стало предметом  познания, уже породило понятие о  бытии и есть в этом смысле уже  бытие как предмет понятия. Если не учесть это, то учение Аристотеля о  бытии может показаться более  идеалистическим, чем оно есть на деле.

Форма и материя

По Аристотелю, для нашего понятия и познания единичное  бытие есть сочетание «формы»  и «материи». В плане бытия  «форма» — сущность предмета. В  плане познания «форма» — понятие  о предмете или те определения  существующего в себе предмета, которые  могут быть сформулированы в понятии  о предмете.

Согласно Аристотелю, то, с чем может иметь дело знание, есть только понятие, заключающее в  себе существенные определения предмета. Напротив, если мы отвлечемся от понятия, то из всего содержания самого предмета останется только то, что ни в коем смысле не может уже стать предметом знания.

Чтобы знание было истинным, оно, по Аристотелю, не только должно быть понятием предмета. Кроме того, самим  предметом познания может быть не преходящее, не изменчивое и не текучее  бытие, а только бытие непреходящее, пребывающее. Такое познание возможно, хотя отдельные предметы, в которых  только и существует непреходящая сущность, всегда будут только предметами преходящими, текучими. Однако такое познание может  быть только познанием или понятием о «форме». Эта «форма» для  каждого предмета, «формой» которого она является, вечна: не возникает  и не погибает. Допустим, мы наблюдаем, как, например, глыба меди становится статуей, получает «форму» статуи. Это  нельзя понимать так, словно «форма», т. е. известное мыслимое нами очертание, возникла здесь впервые. Это следует  понимать только так, что предмет (материал меди) впервые принимает очертание, которое как таковое никогда  не возникало. Очертание это становится «формой» данной глыбы меди, но «форма»  сама по себе не возникает здесь  как «форма».

Таким образом, в «форме»  Аристотеля соединяются вечность и  общность. Установление этих определений «формы» дает возможность продолжить исследование субстанции, или самобытного единичного бытия. Предыдущим выяснено, что «форма» — общее, реально же единичное. Поэтому для того, чтобы «форма» могла стать «формой» такого-то единичного или индивидуального предмета, необходимо, чтобы к «форме» присоединилось еще нечто. Но если к «форме» присоединится нечто, способное быть выраженным посредством определенного понятия, то это вновь будет «форма».

Отсюда Аристотель выводит, что присоединяемый к «форме»  новый элемент может стать  элементом субстанции только при  условии, если он будет совершенно «неопределенным  субстратом» или «неопределённой  материей». Это тот субстрат (материя), в котором общее («форма») впервые становится определенностью другого бытия.

Сказанным Аристотель не ограничивается. Он раскрывает в подробностях свое понимание процесса, посредством  которого в отдельных предметах  чувственного мира возникают новые  свойства, или в которых «материя» принимает в себя «форму».

Всякий предмет, приобретающий  новое свойство, которое может  быть выражено в новом определении, до этого приобретения, очевидно, не имел этого свойства. Поэтому, чтобы  ответить на вопрос, что такое «материя», или «субстрат», необходимо уяснить  следующее: «материя» есть, во-первых, отсутствие (отрицание) определения, которое ей предстоит приобрести как новое определение. Иначе говоря, «материя» — отсутствие «формы».

Однако понятие «материи»  не может быть сведено как к  единственной характеристике к «отсутствию» формы, к «отрицанию» формы. Когда  в «материи» возникает новая  определенность, новая «форма», например, когда глыба меди превращается в  медный шар или в медную статую, то основанием этой новой определенности не может быть простое отсутствие (отрицание) формы шара или формы статуи. С другой стороны, новая «форма» возникает в «материи», которая не имела ранее этой «формы». Отсюда следует, заключает Аристотель, что «материя» — нечто большее, чем «отсутствие». Откуда же берется в «материи» новая «форма»? «Форма» эта, отвечает Аристотель, не может возникнуть, во-первых, из бытия. Если бы она возникала из бытия, то в таком случае нечто, возникающее как новое, возникающее впервые, существовало бы еще до своего возникновения. Но «форма» эта, во-вторых, не могла возникнуть и из небытия: ведь из небытия ничто произойти не может. Выходит, что то, из чего возникает «форма», не есть ни отсутствие «формы», ни уже возникшая, действительная «форма», а есть нечто среднее между отсутствием «формы» и «формой» действительной. Это среднее между отсутствием бытия и действительным бытием есть, согласно Аристотелю, бытие «в возможности».

Стало быть, действительным, по Аристотелю, становиться только то, что обладало «возможностью» стать действительным. И Аристотель поясняет свою мысль примером. Человек, ранее бывший необразованным, сделался образованным. Но образованным он стал не потому, что он был необразован, не вследствие «отсутствия» образованности, а потому, что человек этот обладал «возможностью» (способностью) стать образованным.

Но если это так, то необходимо признать, что «материя» (субстрат) заключает в себе два определения: 1) отсутствие «формы», которая в ней возникнет впоследствии, и 2) возможность этой «формы» как уже действительного бытия. Первое определение («отсутствие») всего лишь отрицательное, второе («возможность») — положительное.

В отличие от «материи», которая  есть бытие «в возможности», «форма» есть «действительность» т. е. осуществление возможного.

В свою очередь Аристотель различает в понятии «материя» (субстрата) два значения. Под «материей» он разумеет, во-первых, субстрат в безусловном  смысле. Это только «материя», или, иначе, чистая возможность. И во-вторых, под  «материей» он понимает и такой субстрат, который уже не только возможность, но и действительность.

Различие этих понятий  Аристотель поясняет, рассматривая примеры  производства — ремесленного и художественного. Рассмотрим, например, сделанный медником медный шар или изваянную скульптором  медную статую. И этот шар и эта  статуя существуют в действительности. Но что же в них будет собственно «действительным»? И о статуе и о шаре у нас имеются понятия, и каждое из них есть совокупность известных признаков. Если мы считаем статую и шар действительными, то мы приписываем действительность их понятиям. Однако ни шар, ни статуя — не понятия. Приписывая им действительность, мы рассматриваем их не в отвлечении от действительности (как Платон рассматривал свои «идеи»), а как понятия, реализованные в самой действительности, в определенной «материи», в определенном «субстрате».

Каким же образом следует  мыслить эту «материю» (субстрат) в случае медной статуи или медного шара? Очевидно, «материя», ставшая шаром (статуей), есть в этом случае именно медь. Теперь отвлечемся от понятия шара (шаровидности) как от «формы». По отвлечению останется «отсутствие» этой «формы». Совершенно очевидно, что шар сделало именно шаром вовсе не «отсутствие» формы шаровидности. Опыт медника доказывает, что из меди может быть отлит шар. Выходит, стало быть, что, хотя по отвлечению от формы шаровидности медь есть не шар, она все же возможность шара, или шар «в возможности», иначе — возможность той действительности, какой будет существующий, уже сделанный шар. До сих пор мы рассматривали медь, медную глыбу в качестве «материи» для шара. Но это не единственный способ рассмотрения меди. Мы можем, рассматривая медь, совершенно отвлечься от мысли о шаре и поставить вопрос: а что есть эта медь сама по себе, независимо от того, что из нее может быть сделан шар?

Первый ответ на поставленный вопрос будет: «это — медь». Говоря это, мы рассматриваем медь уже не как возможность для чего-то другого (шара, статуи и т. д.), а как реальность. Понятию меди мы, таким образом, приписали  действительность. Но медь — не понятие  только. Медь как медь существует в  каком-то веществе. Следовательно, для  понятия меди, принятого как действительность, необходимо указать «материю», в  которой это понятие осуществляется, в которой оно становится действительным. Для отыскания и указания этой «материи» Аристотель опирается на традицию греческой физики. Начиная с Эмпедокла, эта физика утверждала, что все возникающие и разрушающиеся материальные предметы представляют собой разные сочетания четырех вечных, невозникающих элементов — огня, воздуха, воды и земли. Стало быть, если глыба меди — действительность («форма»), то «материей» для этой действительности будет некоторое определенное сочетание четырех физических элементов. В качестве «материи» для «формы» меди эти четыре элемента, во-первых, «отсутствие» меди: они еще не медь; во-вторых, они — «возможность» меди: ведь из этого их сочетания может возникнуть медь.