Философия позитивизма

  Австрийский философ Людвиг Витгенштейн (1889-1951) в произведении «Логико-философский  трактат» разработал теорию о том, что язык и мысль есть «проективное изображение» реальности. Две концепции Витгенштейна нацелены на решение единой задачи – формирование способов, навыков, приемов корректного (проясненного) соотнесения двух «миров» - вербального и реального, вербального (речевого) разумения и реалий мира (событий, вещей и форм жизни, действий людей). Разнятся же два подхода методами пояснения. В одном случае это искусственно строгие процедуры логического анализа, в другом – изощренные приемы лингвистического анализа – «высвечивания» способов применения языка, каков он есть, в различных ситуациях, контекстах его действия. Концепция «Логико-философского трактата» базировалась на трех принципах: толковании терминов языка как имен объектов, анализе элементарных высказываний – как логических картин простейших ситуаций (конфигураций объектов) и сложных высказываний – как логических комбинаций элементарных предложений, с которыми соотнесены реальные факты. Совокупность истинных высказываний в результате мыслилась как картина мира. Логика была представлена как «сущность философии». Основной замысел труда, как разъяснял автор, состоял в том, чтобы провести «границу мышления, или, скорее, не мышления, а выражения мысли». Провести границу мышления как такового Витгенштейн считал невозможным. В трактате язык предстал в виде логической конструкции, вне связи с его реальной жизнью, с людьми, использующими язык, с контекстом его употребления. Основа языка представлялась  неким абсолютом, который может быть воплощен в одной идеальной логической модели. Потому казалось, что в принципе возможен окончательный анализ форм языка, что логический анализ способен привести к «особому состоянию полной точности». Осознав просчеты своей философии логического анализа, Витгенштейн выступил с решительной критикой в главном труде позднего периода «Философские исследования». Разочаровавшись в идее абсолютного, или совершенного, логического языка, Витгенштейн обращается к обычному естественному языку, к реальной речевой деятельности людей. Согласно новому взгляду, язык – такая же часть нашей жизнедеятельности, как еда, ходьба и т.д. Язык мыслится теперь как часть самого мира, как «форма социальной жизни». Отсюда необходимыми условиями коммуникации, естественно, признаются два взаимосвязанных процесса: понимание языка и его употребление. При таком подходе базовыми структурами языка считаются уже не элементарные предложения, соотнесенные с «атомарными» событиями, а более или менее родственные друг другу подвижные функциональные системы языка, его практики. Витгенштейн называл их языковыми играми. Под языковыми играми понимаются модели работы языка, методика анализа его действий.

  Целью философии является не развитие тех  или иных идей и доктрин, а логическое пояснение мыслей, поскольку «то, что вообще может быть сказано, может  быть сказано ясно, о том же, что  высказыванию не поддается, следует  молчать». Философия в отличие от естественных наук не оперирует фактами, поэтому не может выдвигать истинные или правомерные системы. Следовательно, философия – не учение, а деятельность. Большинство проблем и вопросов, которые традиционно именуются философскими, не истинны и не ложны, а бессмысленны. Дело в том, что они основаны на псевдопонятиях, таких как «причинность», «субстанция», «сущность», которым нет аналога в воспринимаемой реальности. Истинная задача философии, по мысли Витгенштейна, состоит в очищении языка от таких псевдопонятий («цель философии – логическое прояснение мыслей»).

  На  основе работ позднего Витгенштейна в 1930-40 гг. в Великобритании формируется  философия лингвистического анализа, или анализа обычного языка.

  Если  на базе логического позитивизма  были созданы добротные труды по современной логике, то на основе лингвистической философии сформировалась исследовательская программа теоретической лингвистики. В этом проявилась одна из важнейших функций философии – постановка и первоначальная проработка новых проблем с последующей их передачей науке. Но в аналитической философии XX  века мы находим и важные собственно философские достижения: осмысление тесной связи человеческого опыта с речевой коммуникацией, схемами языка, новое понимание на этой основе специфики философской мысли, философских проблем. Идеи аналитической философии повлияли на современную философскую мысль во многих странах. Постепенно это направление превратилось в широкое международное течение, позиции которого в настоящее время наиболее сильны в англоязычных регионах мира.

  Можно, говорить о том, что в концепции  логического позитивизма 20—30-х годов задача полного разделения «метафизических» (т. е. мировоззренчески-философских) положений и утверждений науки была поставлена в наиболее четкой форме, чем когда-либо в истории позитивизма. Именно в этой концепции впервые доводится до конца логика всех рассуждений, вытекающих из принятого в позитивизме определения научности как описания эмпирической «данности».

   Логический  позитивизм пытался обеспечить полное и четкое разделение научных и «метафизических» утверждений. Неудача этой затеи могла вести к выводу о необходимости более последовательного проведения линии «антиметафизического» философского анализа, не исходящего из каких-либо философских предпосылок («беспрограммного») и в то же время обращенного преимущественно на факты обыденного языка. Ведь именно естественный, обычный язык казался тем средством, которое способно излечить от «метафизических» псевдопроблем скорее и надежнее, чем основательно обремененная «метафизикой» наука. По этому пути и пошла философия лингвистического анализа.

   Отход от доктрины логического позитивизма  в понимании отношения философии и науки и в методологическом исследовании научного знания практически осуществлялся у ее сторонников с разной степенью последовательности. У таких философов, как, например, Г. Фейгл, признание осмысленности психофизической проблемы (считавшейся ортодоксальным логическим позитивизмом псевдопроблемой) и принятие гносеологической концепции «семантического реализма» сочетается с сохранением многих тезисов логического эмпиризма. Для представителей так называемого «логического прагматизма» (У. Куйн, А. Пап и др.) характерен отказ от большинства тезисов логического позитивизма, но вместе с тем сохранение ориентации на анализ, понимаемый как построение искусственных языковых систем с помощью аппарата математической логики в качестве орудия философской деятельности. К. Поппер, сыгравший в свое время значительную роль в становлении ряда идей логического позитивизма, не только отошел от позитивизма (выражением чего служит, в частности, принятие им своеобразной платонистической «реалистической» концепции), но в известной мере вышел за рамки аналитической философии (т. е. философии, ориентированной на анализ языка), подчеркивая, что философские проблемы не сводятся к анализу языка. Наконец, идеи, развиваемые в последние годы Т. Куном (к которым тяготеют П. Фейерабенд и некоторые другие философы), носят антипозитивистский характер, ибо из тезиса о «революциях в науке» и существовании разных типов научного знания делается вывод об отсутствии какой-либо внеисторической демаркации научных и «метафизических» проблем. Сама «парадигма», определяющая характер того или иного исторического типа научного знания, рассматривается не просто как структура искусственного или естественного языка, а как нечто связанное с функционированием культурных институтов данного общества. При всех слабостях и недостатках взгляды Т. Куна и примыкающих к нему методологов имеют явную антипозитивистскую ориентацию.

  Таковы  некоторые итоги и тенденции  эволюции позитивистской философии. Эта философия не только не обладает сегодня крупными и влиятельными концепциями, но в значительной мере утратила уверенность в себе, охотно допуская возможность (и даже неизбежность) других, даже откровенно «метафизических», направлений. Представление о возможности устранить из науки специфически-философскую мировоззренческую проблематику и превратить философию в разновидность специальной технической дисциплины оказалось мифом.