Философия права Гегеля

     «Семья… — писал Гегель, — имеет своим  определением свое чувствующее себя единство, любовь…»²⁷. Здесь индивид не осознает себя как особенную личность, обладающую самостоятельностью вне первичного единства. «В гражданском обществе каждый для себя — цель, все остальное для него ничто»²⁸. Здесь единство обеспечивается только извне. Можно, казалось бы, ожидать возврата к любви на высшем уровне, любви в содружестве с разумом. Но нет: «Любовь есть чувство… в государстве любви уже нет, в нем единство сознается как закон, в нем содержание должно быть разумным, и я должен его знать»²⁹. В целом, свобода сводится к внутренне осознанной необходимости законов божественного разума, но только осознанного. Осознание необходимости, какова бы ни была ее природа, конечно, необходимо, но недостаточно. Нужна еще внутренняя воля, определенный фундаментальный настрой. Но ведь для Гегеля «Воля есть истинная свободная воля только как мыслящий интеллект»³⁰.

     ХХ  век похоронил надежды на всемогущество  чистой рациональности. Если гражданское  общество сводится к третьему члену  упряжки, где два другие — это  рыночная экономика и демократия, то гегелевский идеализм можно окончательно сдать в архив. Гражданское общество будет противостоять только недемократическому тоталитарному государству. Внешние скрепы гражданского общества (соображения и традиции взаимной выгоды определенных объединяющих и сдерживающих начал), поддержанные обществом правовым окажутся достаточными для нормальной социальной жизни. Проще говоря, самостоятельность общественных организаций + хорошие и неукоснительно исполняемые законы (разумеется, не в гегелевском смысле) — и мир во всем мире обеспечен. Бывший советский историк, ныне американский политолог А. Янов придал этой мысли характерный акцент: «Люди, набрасывавшие конституцию летом 1787 года в Филадельфии, не верили в человека, но верили в силу хорошей политической конституции, способной его контролировать. Они не верили в добродетель, но полагались на способность порока нейтрализовать порок»³¹. Таково действительно реализовавшееся на Западе единство государства и гражданского общества, столь отличное от приведенных выше прекраснодушных мечтаний Пейна: в последнем не проявляется естественная добродетель, но лишь происходит сублимация и взаимная нейтрализация пороков, поддержанная мощью государства (опять-таки, не в гегелевском смысле).

     С нашей точки зрения в гегелевской  идее необходимости формы организации, опирающейся не только на осознание и силу внешней необходимости, но и на внутреннюю основу, все же есть рациональное зерно. Но для его реализации нужна иная трактовка соотношения единичного, особенного и всеобщего. Соответствующая интерпретация содержится, на наш взгляд, в русской философии. Вл. Соловьев излагал схему тенденций развития общества, вроде бы, близкую по конфигурации к гегелевским воззрениям. В статье «Три силы» он говорит об основных тенденциях в развитии общества, по-разному соотносящихся в различных культурах и в разные исторические эпохи. Первая сила абсолютизирует единое верховное начало, подавляя самостоятельность отдельных лиц. Вторая — прямо противоположная — «стремится разбить твердыню мертвого единства, дать везде … свободу лицу и его деятельности; под ее влиянием отдельные элементы человечества становятся исходными точками жизни, действуют исключительно из себя и для себя…»³². Заметим, что именно так Гегель говорит о гражданском обществе. Третья сила «дает положительное содержание двум первым, освобождает их от их исключительности, примиряет единство высшего начала с свободной множественностью частных форм и элементов, созидает таким образом целость общечеловеческого организма и дает ему внутреннюю тихую жизнь»³³. В такой формулировке отличие от Гегеля дано лишь намеком: во-первых, всеобщее и особенное «примиряются» друг с другом, т. е. речь идет о диалоге, а не о дорастании низшего до высшего; во-вторых, «тихая» жизнь — это явно не торжественное шествие абсолютного духа.

     Таким образом, любовь понимается не просто как непосредственное чувство, уместное только на уровне семьи, но как определенный фундаментальный настрой на признание самоценности и индивидуального (уникальной экзистенции), и всеобщего, на диалог и сотворчество между ними. На наш взгляд, это указывает путь преодоления крайностей и тоталитаризма (уход от которого Гегель, как нам представляется, только декларировал), абсолютизирующего всеобщее, целое, общество и таким образом понимаемое государство, и либерализма, абсолютизирующего единичное и особенное, личность, и не желающего видеть более глубокие внутренние скрепы для человеческой общности, чем правовое гражданское общество («внешнее государство» Гегеля). О том, как конкретно должно выглядеть государство, в основе которого лежала бы «третья сила», то, что философ и юрист П.А. Новгородцев называл агиократией (власть святынь), мы, к сожалению, и сейчас не имеем сколько-нибудь четкого представления. Но это не значит, что поиски в этом направлении лишены смысла. Напротив, когда недостатки традиционной западной демократии начинают проявляться особенно явственно, не следует успокаиваться на том, что, при всех ее недостатках, лучше демократии, мол, ничего не придумали. Развитие гражданского и правового общества необходимо, но недостаточно для обеспечения внутренне детерминированного единства и целостности человеческой общности.

     Отметим еще одно противоречие в гегелевских взглядах на соотношение гражданского общества и государства. Суть его концепции в том, что названные формы носят вневременный надысторический, чисто логический характер — они рассматриваются с точки зрения соотношения единичного, особенного и всеобщего. Подчеркнем еще раз, что мы не видим в таком подходе какой-то принципиальной порочности, «абстрактности». Без категориального анализа философии не существует. Но без обращения к исторической реальности социальная философия способна некритически навязывать общие схемы за пределами их адекватной применимости, в чем Гегеля не раз, и вполне справедливо, упрекали. Поскольку сам Гегель прекрасно знал исторический материал, он не мог вообще не реагировать на реальный статус употребляемых им понятий. И потому получалось, что, с одной стороны, гражданское общество — лишь момент в развитии идеального государства, а с другой — Гегель отмечает, что гражданское общество возникает позднее государства, что «гражданское общество создано, впрочем, лишь в современном мире»³⁴.  
 
 
 
 
 

     Заключение 

     Гегель  создал грандиозную философскую  систему, которая охватывала свою совокупность теоретических знаний того времени. Основными частями гегелевской философии являются: логика, философия природы и философия духа. Каждая из них в свою очередь делится на несколько” учений.

     Государство и право были отнесены теоретиком к предмету философии духа. Последняя  освещает развитие сознания человека, начиная с простейших форм восприятия мира и кончая высшими проявлениями разума. В этом поступательном развитии духа Гегель выделил следующие ступени: субъективный дух (антропология, феноменология, психология), объективный дух (абстрактное право, мораль, нравственность) и абсолютный дух (искусство, религия, философия). Право и государство философ рассматривал в учении об объективном духе.

     “Наука  о праве есть часть философии. Поэтому она должна развить из понятия идею, представляющую собой  разум предмета, или, что то же самое, наблюдать собственное имманентное развитие самого предмета”. Теория права, подобно другим философским дисциплинам, приобретает научный характер благодаря тому, что в ней применяются методы диалектики. Предметом же данной науки является идея права – единство понятия права и осуществления этого понятия в действительности.

     Свое  понимание предмета и метода философии  права Гегель выразил в знаменитом афоризме, который воспринимался  многими последующими теоретиками  как квинтэссенция его социально-политической доктрины: “Что разумно, то действительно; и что действительно, то разумно”.

     Гегель  включал в понятие права гораздо  более широкий круг общественных явлений, чем это было принято  в философии и юриспруденции  начала XIX в. Особыми видами права у него выступают формальное равенство участников имущественных отношений, мораль, нравственность, право мирового духа. Философия права Гегеля, по сути дела, являлась общесоциальной доктриной, поднимавшей весь спектр вопросов относительно положения человека в обществе.

     Гражданское общество, по Гегелю, делится на три  сословия: землевладельческое (дворяне  – собственники майоратных владений и крестьянство), промышленное (фабриканты, торговцы, ремесленники) и всеобщее (чиновники).

     Уже история XIX в. оставила позади представления Гегеля о конкретных политико-правовых идеалах. Но влияние методологии и теоретического содержания политических и правовых доктрин великого философа на развитие политико-правовой идеологии оказалось длительным и глубоким. Несмотря на устарелость взглядов Гегеля на общество и государство той эпохи, его выводы о самостоятельности гражданского общества как сферы частных интересов по отношению к государству (воплощению публичного интереса), о зависимости общественного строя от разделения труда стали громадным шагом в развитии социологии. Помимо этого, они оказали влияние даже на различные направления социалистической политико-правовой идеологии.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Список  использованной литературы 

1. Гегель Г.В.Ф. Философия права. Академия наук СССР. Институт философии. – М.: Изд-во «Мысль», 1990 г.
2. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. т. 3. – М.: 1977 г.
3. Гегель Г.В.Ф. Наука логики. т. 3. – М.: 1972 г.
4. Дворцов А.Т. Гегель. – М.: Изд-во Наука.. 1972г.
5. История политических и правовых учений. Учебник для вузов / Под редакцией д.ю.р. наук, проф. В.С. Нерсесянца. - М. Юрид. литература. 1988 г.
6. Лосский Н.О. История русской философии. М. “Высшая школа”, 1991 г.
7. Мальковский Б.С. Учение Гегеля о государстве и современность. - М. «Наука». 1989 г.
8. Нерсесянц В.С. Гегелевская философия права. – М.: 1983 г.
9. Радугин А.А. Философия. Курс лекций. .– М.: Изд-во. Центр, 1996 г.