Шпаргалка по "Философии"

1. Государство есть  единое лицо. "Тот, кто является  носителем этого лица, называется сувереном, и о нем говорят, что он обладает верховной властью, а всякий другой является его поданным". Но это не означает, что во главе государства должен обязательно стоять один человек. Суверенная власть может принадлежать и "собранию людей". Но в обоих случаях власть государства едина и нераздельна, она сводит волю всех граждан "в единую волю".

2. Люди, создавшие государство  путем взаимного договора, не  только санкционируют все его  действия, но и признают себя  ответственными за эти действия.

3. Верховная власть  может использовать силы и  средства подданных так, как  сочтет это необходимым для их мира и защиты. При этом верховная власть не несет какой-либо ответственности за свои действия перед подданными и не обязана отчитываться за эти действия перед ними

Государство обладает наивысшей  возможной властью и оно "безнаказанно может делать все, что ему угодно". Государство, по взглядам Гоббса, это - великая и могучая сила, своего рода "смертный бог", безраздельно властвующий над людьми и возвышающийся над ними. Наделяя государство неограниченной, абсолютной властью, Гоббс существенно ограничивал права подданных. И хотя люди создали эту силу для защиты своей жизни и обеспечения безопасности, т.е. в своих собственных интересах, она действует так, как считает нужным и, ни в чем зависит от своих поданных, требует от них беспрекословного подчинения и полного послушания. Вместе с тем автор "Левиафана" считает, что если большая масса людей оказала "неправильное сопротивление верховной власти", за что каждого из них ожидает смертная казнь, то они имеют право соединиться "для взаимной помощи и защиты". Здесь Гоббс отталкивается от своего понимания естественного права, которое позволяет каждому человеку "защищать себя всеми возможными средствами".

Гоббс, различает три  вида государства: монархию, демократию и аристократию. К первому виду относятся государства, в которых верховная власть принадлежит одному человеку. Ко второму - государства, в которых верховная власть принадлежит собранию, где любой из граждан имеет права голоса. Этот вид государства Гоббс называет народоправством. К третьему виду относятся государства, в которых верховная власть принадлежит собранию, где правом голоса обладают не все граждане, а лишь известная часть их. Что касается других традиционных форм правления (тирании и олигархии), то Гоббс не считает их самостоятельными видами государства. Тирания- это та же монархия, а олигархия ничем не отличается от аристократии. Вместе с тем, симпатии Гоббса принадлежали монархии, которая, на его взгляд, наиболее приспособлена для осуществления главной цели государства - обеспечения мира и безопасности народа. Ведь люди, осуществляющие власть, тоже эгоисты, а эгоизм одного легче удовлетворить, чем эгоизм многих.

Уподобляя государство  Левиафану, "который является лишь искусственным человеком, хотя и  более сильным, чем естественный человек, для охраны и защиты которого он создан", Гоббс подчеркивает, что всякий государственный организм может существовать только в условиях гражданского мира. Смута есть болезнь государства, а гражданская война - его смерть.

Государство, отождествленное  Гоббсом с обществом и народом, рассматривается им как конгломерат людей, имеющих общие интересы и цели. Единство интересов всех граждан он считает абсолютным, постоянным фактором, цементирующим государственное устройство, скрепляющим его организацию. Как отмечал буржуазный историк философии Б. Рассел, Гоббс при этом полностью игнорировал классовые и социальные противоречия, которые столь бурно проявили себя в эпоху английской буржуазной революции.

Гоббс, естественно, игнорировал  и классовую природу государства. Верховная власть, выражающая, по его мнению, общие интересы подданных, изображается как надклассовая сила. За ней он не видит ни экономических, ни политических интересов каких-либо социальных групп.

Межгосударственные отношения, по Гоббсу, могут быть только отношениями соперничества и вражды. Государства представляют собой военные лагеря, защищающиеся друг от друга с помощью солдат и оружия. Такое состояние государств, подчеркивает Гоббс, следует считать естественным, "ибо они не подчинены никакой общей власти, и неустойчивый мир между ними вскоре нарушается". Очевидно, что на взгляды Гоббса большое внимание оказала эпоха, в которую он жил. В то время европейскими государствами велись беспрерывные и кровопролитные войны. Несмотря на это, были мыслители, которые в тех же исторических условиях считали войну не естественным, а противоестественным состоянием человечества.

15) Философский рационализм: Декарт и его учение о методе.

Главные идеи

Метод обнаружения  истины является аналитическим и  сводится к четырем правилам: 1) принимать за истину лишь то, что мыслится как нельзя более ясно и отчетливо, исключая всякое сомнение в своей истинности; 2) расчленять каждую проблему на максимально возможное количество частей и разрешать каждую из них наилучшим возможным способом; 3) вести размышления надлежащим образом, начиная с простейшего и продвигаясь мало-помалу, или постепенно, к познанию наиболее сложного; 4) подводить итоги столь полно и обозревать проблему столь всеобъемлюще, чтобы быть полностью уверенным в том, что не упущено ничего.

Идея мыслится «ясно», если она с очевидностью явлена внимательному  разуму, и «отчетливо», если она мыслится столь точно и отлично от всего  остального, что в ней не содержится ничего мыслимого неясным образом.

Положение «Я мыслю, следовательно существую» неизменно воспринимается разумом как истинное.

Причина должна быть не менее  или более совершенна, чем следствие.

Бог — всесовершеннейшая, а следовательно, вечная, необходимо существующая и творящая субстанция.

Разум и материя —  две очевидно различные тварные субстанции: сущность материи — это ее протяженность (в пространстве), тогда как сущность разума — это непротяженность и мышление.

За исключением творящей и хранящей силы Бога ни одна из субстанций не нуждается в другой для своего существования.

Декарта часто и не без оснований называют отцом  философии нового времени. Он очертил  рамки философских задач нового времени и определил его главные  философские проблемы. Он посещал  иезуитскую школу Лафлеш и, если не считать математики, был несколько разочарован ходом своего обучения. Возможно, именно поэтому предметом его ранних интересов стали математика и физика. В 1618 году Декарт отправился в Голландию, чтобы служить в войске Морица из Нассау, который предоставил ему возможность совершить путешествие по Европе.

Выйдя в отставку и имея независимые  средства к существованию, в 1628 году Декарт возвратился в Голландию, где оставался, не считая кратких  отлучек, до 1649 года. В начале пребывания в Голландии он написал «Правила, коими надлежит руководствоваться мышлению», опубликованные только в 1701 году, а в 1633 году закончил свой «Трактат о мире». Однако осуждение Церковью Галилея побудило Декарта отказаться от публикации этой работы, изданной только после его смерти. В 1637 году он выпустил в свет «Геометрию», «Диоптрику» и «О метеорах», которые предварялись знаменитейшим «Рассуждением о методе правильного употребления разума и отыскания истины в науках». Метод, излагаемый во второй части сочинения, вкратце подытожен нами выше и является сокращением и обобщением «Правил для руководства ума».

Хотя Декарт считал свой метод достаточно универсальным, чтобы применять  его к любому предмету, в «Рассуждении»  он применен к философии. Приемы картезианского метода, развиваемые в «Рассуждении», более подробно повторены в «Размышлении о первой философии» (1641) и бегло — в «Началах философии» (1644); очевидно, те же этапы метода должны были быть повторены в начатом, но так и не получившем завершения диалоге.  

Метод Декарта

Первый стратегический этап применения данного метода к философии — всерьез отнестись к первому правилу метода и усомниться во всех своих верованиях. Если принять во внимание реальную практику Декарта, то окажется, что он, по всей видимости, стремится не к истине и, возможно, даже не к достоверности, но к несомненности. При изложении метода он говорит о принятии за истину лишь того, что явлено его уму столь ясным и очевидным образом, что «у него нет повода усомниться в этом», но, применяя его на практике, он слегка усиливает данное требование: он готов отвергнуть любое представление, «относительно которого может вообразить малейшее основание для сомнения». Декарта заботит нахождение представлений, в которых невозможно усомниться; то, что в действительности ищет Декарт, — это абсолютная несомненность.

Всеобщность возможности сомнения опирается на два аргумента: 1) поскольку  относительно внешнего мира чувства  иногда вводят нас в заблуждение, вполне можно предположить, что ни один объект не является в точности таким, каким нас заставляют его  вообразить наши чувства; 2) поскольку мы зачастую совершаем ошибки в дедуктивных рассуждениях и математических вычислениях, постольку мы можем вообразить, что все эти рассуждения и вычисления являются ошибочными. Равным образом, поскольку те же мысли и представления, которыми мы обладаем, бодрствуя, посещают нас и во сне, не обладая при этом истинностью, Декарт приходит к возможности того, что все, что когда-либо проникло в наше сознание, выглядит ничуть не более истинным, чем сон.

Еще более острым и драматичным  образом возможность универсального сомнения подается в «Размышлениях». Здесь Декарт заговаривает о вере во всемогущего Бога-творца и задает вопрос: откуда мне известно, что Бог не устроил все таким образом, что не существует ни земли, ни неба, ни протяженного тела, ни величины, ни места, и тем не менее они кажутся нам существующими? Что до погрешностей в рассуждениях и расчетах в «Арифметике, Геометрии и иных науках этого рода», то мы не можем сослаться на то, будто благой Бог, источник бытия и наш создатель, этого не допустит, ибо такие ошибки — самоочевидная данность. Привлечение понятия Бога на этом этапе, таким образом, позволяет Декарту предположить возможность существования всесильного, злого духа, изо всех сил пытающегося обмануть Декарта. Возможность существования такого злокозненного демона ставит, по всей видимости, под сомнение практически любое убеждение. 

"Я мыслю, следовательно существую"

Вторым шагом данного метода является нахождение одной истины, подрывающей возможность универсального сомнения. В «Рассуждении» эта истина гласит: «Я мыслю, следовательно существую» (Cogito, ergo sum; Jepense, doncje suis). Когда мыслится ложность всех верований, «совершенно необходимо», чтобы существовал сам мыслящий. Поскольку «следовательно» наводит на мысль о том, что имеется посылка «я мыслю», из которой с необходимостью следует вывод «я существую», постольку многие полагали, что утверждение Декарта имеет логическую природу.

В «Размышлениях» Декарт формулирует cogito совершенно иначе. Там он говорит, что тезис «Я есмь, я существую» необходимо истинно всякий раз, когда он произносится или мыслится умом. Даже злокозненный демон, жаждущий его обмануть, не заставит его стать ничем, пока он мыслит, что он — нечто.

Третий шаг в стратегии  Декарта — это использование cogito для ответа на вопрос о природе «Я». В «Рассуждении» он показал, что если он мыслит, то — существует. В то же время, говорит Декарт, у него нет никаких причин думать, что существовал бы и в том случае, если бы не мыслил. Из этого он заключает, что является субстанцией, все существование которой состоит в бытии мыслящей вещью, не нуждающейся в месте и не зависящей от материального. Следовательно, «Я» отлично от тела, и, даже если бы тела не было, «Я» осталось бы неизменным.

На третьем этапе  своих «Размышлений» Декарт ясно дает понять суть происходящего. Унаследованное от средневековья понятие «души» претерпевает изменение и превращается в «мышление» нового времени. Вопрос о «Я» поднимается в связи с тем, как Декарт ответил бы прежде на вопрос: «Что есть я?» Во-первых, говорит Декарт, он ответил бы, что «Я» имеет тело. Далее он бы сказал, что «Я» питается, движется, имеет ощущения и мыслит: все эти виды деятельности приписываются душе. Перед нами средневековая, аристотелевская душа, форма тела в ее растительном аспекте питания (и воспроизведения), животном аспекте ощущения и движения и человеческом аспекте мышления. После cogito растительный и животный аспекты человеческой души переадресовываются телу, которое, как мы уже знаем, ни в коей мере не относится к сущности нового «Я». Мы сталкиваемся здесь со средневековым аристотелевским «умом», у которого ампутированы низшие функции души и который превратился в субстанцию, или нечто, не нуждающееся для своего существования ни в чем другом. Ум совершенно отличен от тела и — не говоря о Боге — существует совершенно самостоятельно и независимо от тела. Сущность нового «Я» — это мышление, а сомнение, понимание, утверждение, отрицание, воление, отвержение, чувствование (не телесное чувствование), воображение и восприятие превращаются в его модусы.

16) Субъективный  идеализм Дж. Беркли.

Английский философ  Джордж Беркли(1685–1753) выступал с критикой понятий материи  как вещественной основы (субстанции) тел, а также теории И. Ньютона  о пространстве как вместилище всех природных тел и учения Дж. Локка о происхождении понятий материи и пространства.

Беркли не без тонкости заметил: в основе понятия материи лежит  допущение, будто мы можем, отвлекаясь от частных свойств вещей, образовывать отвлеченную идею общего для всех них вещества как некоего субстрата. Однако это, по Беркли, невозможно: у нас нет и не может быть чувственного восприятия материи как таковой; наше восприятие каждой вещи разлагается без какого-либо остатка на восприятие известной суммы отдельных ощущений или «идей». И в самом деле, в таком случае от материи ничего не остается: она как бы растворяется в некоторой «туманной» неопределенности, которая вообще ни на что не может воздействовать. Отсюда афористический постулат Беркли: «Быть–значит быть в восприятии», А если, скажем, данная береза никем не воспринимается, что же–она перестает существовать!? Беркли на это возражал примерно так: тогда ее воспринимают другие люди или вообще живые существа. А если все они заснули и отключились от восприятия? Беркли на это возражал так: Бог как вечный субъект всегда все воспринимает.