Экологические проблемы современности и способы их решения

Тем временем конкуренция между Россией и Турцией за транзитные доходы, похоже, обостряется. Загадочный инцидент, случившийся в марте 1994 года в проливе Босфор, когда при странных обстоятельствах загорелся кипрский танкер «Нассия» с российской нефтью, послужил Турции предлогом для того, что бы в одностороннем порядке ограничить проход танкеров через Босфор, уменьшив возможности российского нефтяного экспорта. Причем в нарушение международных конвенций о свободе торгового и пассажирского судоходства в Босфоре – Дарданеллах. По словам одного эксперта, «таким образом турки принуждают консорциум западных компаний (АМОК) построить трубопровод в турецкий Джейхан, а не качать нефть в Новороссийск». Инцидент с«Нассией» произошел очень «во время»: именно в 1994 г. был учрежден Азербайджанский международный консорциум для экспортного освоения ресурсов нефти в азербайджанской части Прикаспия. И в том же году Турция предложила для транзита свой маршрут (Баку – Джейхан).

Турецкий  министр энергетики и природных ресурсов Дж. Эрсюмер уже в 1997 г. подтвердил весьма жесткую политику Анкары в этом регионе. По его словам, проливы по эксплуатационным и экологическим причинам «не выдержат нефтяных перегрузок», а потому, «перекачка нефти Каспия к порту Джейхан наиболее выгодна и позволительна, кроме того, это позволяет сберечь флору и фауну проливов и побережья».

Добыча  угля: экологические  аргументы в пользу использования«чистых» энергоносителей.

Кислотные дожди и смена поставщиков угля в США и Европе. В США, традиционно быстро реагировавших на изменения в конъюнктуре рынка, ужесточение экологических нормативов в отношении кислотных дождей ведет к снижению поставок на внутренний рынок угля с высоким содержанием серы, в связи с чем экспортеры будут стремиться увеличить их вывоз на внешние рынки. Поставщики из Колумбии и Венесуэлы концентрируют свое внимание на европейском рынке, однако его перспективы для поставщиков будут, по-видимому, во все большей степени разочаровывающими.

В Западной Европе добыча угля продолжает сокращаться. Следствием мер по реструктуризации и приватизации явилось падение объемов добычи и уменьшение числа занятых в отрасли. Создание новых рабочих мест и увеличение расходов на социальные нужды, рост затрат на цели экологии потребовали весьма крупных капиталовложений. На сокращение добычи местного угля повлиял также рост использования более чистых энергоносителей и увеличение импорта низкосернистых углей (из США, ЮАР и Колумбии).

Дискуссия о приоритетах развития энергетики в России: АЭС, ГЭС или ТЭС. Каждая из сторон активно использует СМИ, «зеленых» (в том числе местные НПО) для выдавливания конкурентов. Под «шумок» борьбы с гидростроителями начиналось строительство новых блоков АЭС и перевод ТЭС на газ. Теперь экологические протесты против АЭС укрепляют позиции гидростроителей и тепловых станций. И так по «кругу».

Рыболовство и добыча морепродуктов: экология и квоты

Перепромысел и ограничение вылова в европейских морских бассейнах . Рыбные ресурсы в последние десятилетия становятся предметом межгосударственной напряженности. Это происходит, в первую очередь, в связи с тем, что мировые запасы многих промысловых видов сильно подорваны интенсивным выловом. Под давлением ученых, в октябре 1996 г. комиссар Европейского Союза по рыболовству Эмма Бонино предложила сократить вылов оказавшихся в опасности видов рыб в европейских морских бассейнах на 40%. Министры рыболовства стран ЕС достигли в Люксембурге соглашения, которое существенно ограничивает квоты на добычу трески, сельди Северного моря, лосося, сардины, палтуса и макрели на 30% до 2001 г., а пикши, серебристой сайды, хека, окуня, меч-рыбы, синеплавникового тунца — на 20% до 31 декабря 1999 г.

Рыбный экспорт из Норвегии . В Норвегии экспорт рыбы и рыбопродуктов по объему полученной валюты составил 7,1% и обошел продажу за границу природного газа с шельфа Северного моря (7,0%). В связи с таким интенсивным развитием рыбной отрасли Норвегия ведет активную, а, порой, и агрессивную внешнеэкономическую политику. В результате, еще в 1990 г. американские власти обвинили норвежцев в проведении политики демпинга и ввели некоторые ограничения на закупки норвежских товаров. В середине 1990-х годов уже Великобритания обратилась в ЕС с требованием пресечь демпинговые поставки лосося из Норвегии. Однако в ходе переговоров Комиссии европейских сообществ (КЕС) с правительством Норвегии, стороны договорились отложить введение антидемпинговых пошлин и заключить пятилетний договор, обязывающий Норвегию продавать лосося по ценам выше установленного минимума.

Десять  лет назад затраты на производства рыбной продукции составляли (в пересчете на сегодняшние цены) 70 норвежских крон на 1 кг. лосося, включая упаковку и доставку до национальной границы. К 1996 году в связи с модернизацией отрасли этот показатель уже составлял 24 кроны. В результате конкурентоспособность норвежской лососины резко возросла, а ее потребление в Западной Европе увеличилось в 10 раз. В 1993 г. норвежская рыбная промышленность произвела технологический прорыв, обеспечив снижение смертности молодняка с 40% до 15%. Это стало возможным благодаря использованию вакцинации вместо традиционно применявшихся антибиотиков. Эти прорывы дают значительные доходы держателям акций предприятий аквакультуры. Однако шотландские производители лососины пытаются дискредитировать экологические достижения заявляя, что все дело лишь в том что производство норвежской лососины получает крупные правительственные субсидии: от 450 до 500 фунтов стерлингов на тонну продукции. Столь мощная финансовая поддержка позволяет продавать ее в странах ЕС по ценам на 30% ниже себестоимости. Норвежское правительство эти обвинения отрицает, утверждая, что высокая дешевизна лососевой продукции обеспечивается главным образом за счет совершенствования применяемых акватехнологий.

Последствия активной рыбопромысловой политики Норвегии для рыбопереработчиков в России. В норвежских портах российские рыбаки реализуют рыбную продукцию, добытую в своих территориальных водах на сумму 1 млрд. норвежских крон в год. До 70% предприятий Норвегии занимаются переработкой рыбы, выловленной российскими рыбаками. После переработки рыба попадает в Россию, но по более высокой цене. Выгода для рыбаков России в данной ситуации существенна, но при этом фактически закрылась вся перерабатывающая промышленность на Кольском полуострове. В итоге, косвенно, агрессивная политика Норвегии в рыбопромысловой отрасли ведет к разорению потенциальных рыбопереработчиков из России.

Обвинения в браконьерстве и доступ к рынкам рыбопродукции в Японии . В японских средствах массовой информации постоянно публикуются сенсационные цифры поставок в страну краба, добываемого российскими браконьерами. По официальным российским данным, в 1994 г. наша страна экспортировала в Японию крабов и других ракообразных в объеме 7285 т., а согласно японским отчетам туда из России поступило 38688 т. В 1995 г. эти цифры были следующими — 7316 т. и 56782,7 т. По самым приблизительным оценкам специалистов, нелегальный экспорт морских биологических ресурсов за последние 7 лет нанес России ущерб (без учета экологических последствий) в 36 млрд. $US. Из добываемых среднегодовых 4 млн. т. морепродуктов лишь 1 млн. поступает на внутренний рынок, а еще один — на экспорт. Остальное вывозится из страны, а так же реализуется внутри нее нелегально.

Экологические НПО, СМИ в России, международные природоохранные организации активно включаются в эту кампанию с аргументами предотвраще5ния истощения биологических ресурсов дальневосточных морей, но не препятствую насыщению рынка рыбной продукции в Японии за счет нелегальных поставок морепродуктов. В этих условиях, когда ставится знак равенства между браконьерством и легальным российским рыбным промыслом, достигается основная цель – формируется общественное мнение, что русских нельзя допускать на внутренний японский рынок. Между тем еще в конце 80-х годов в Японии местные фирмы участвовали в промысле в кооперации с русскими рыбаками, совместно торговали, получали свою долю прибыли. Естественно, японцы тогда были заинтересованы в получении наибольшей цены за «общий» продукт на своем рынке. Но как только в России начался кризис, Япония сменила тактику и стала оказывать давление на российских рыбаков с целью пересмотра условий сотрудничества.

Незаконный промысел осетровых на Каспии и производство черной икры во Франции. Международное внимание к проблемам незаконного промысла каспийских осетровых было активизировано несколькими крупными скандалами в связи с поставками браконьерски добытой черной икры в Европу. Рыболовное браконьерство приняло в последние 5 лет тотальный характер и осуществляется практически на всей территории страны, особенно активно там, где имеются запасы ценных для экспорта продуктов, на (Волго-Каспии). Браконьерство принимает здесь формы организованной преступности, связано с контрабандой продукции, для чего сращивается с некоторыми государственными структурами. Известный «черноикорный» скандал в Германии трудно объяснить, не допустив сотрудничества браконьеров с таможенными органами России и Германии. Сейчас любая черная икра, поступающая в продажу, должна отныне сопровождаться документом подтверждающим, что она получена из осетровых, выловленных в рамках квот, установленных в порядке предусмотренном Международной Конвенции о торговле редкими видами фауны и флоры (CITES). Сейчас CITES считает, что незаконный вылов рыбы в 2-3 раза превышает законный. На этом фоне во Франции начато разведение осетра на рыбоводных фермах в районе города Бордо, Теш, Сен-Фор-сюр-Жиронд и Монпон. Еще в 1994 г. эти производители начали продавать черную икру (в первый же год продали более 1 тонны). В 1997 году только эти фермы были готовы утроить объем производства и довести его к 2005 году до 12 тонн икры в год. Продукция этих производителей стоит на рынке в 1,5-2 раза дороже, но активно использует в рекламе утверждения о гарантиях качества и экологические аргументы.

Система квотирования в России может быть использована на международных рынках для обвинений в неэффективном экологическом контроле. К ослаблению российской рыбной отрасли ведут и наши внутренние «войны» между лоббистами. Это относится, в первую очередь, к распределению квот на вылов рыбной продукции. В России это осуществляет Научно-промысловый совет, куда входят заместители департамента рыболовства Минсельхозпрода, глав администрации рыбопромысловых регионов, директора НИИ, представители рыбоохраны. После определения оптимально допустимого улова (ОДУ) квоты делятся между регионами. Среди получателей квот зачастую встречаются самые неожиданные структуры и организации. Например, банно-прачечный комбинат, банки. Некоторые банки, получив квоты, открывали за рубежом свои отделения и продавали биоресурсы на экспорт.

Одним из результатов этой «квотной войны» часть функций рыбоохраны передана пограничникам. В настоящее время в Государственной Думе РФ так и не принят Федеральный закон «О рыболовстве и охране водных биоресурсов», проект которого был готов еще в 1995 г. Этот закон не прошел слушания в немалой степени в связи с тем, что в нем определен конкурсный механизм распределения квот на биоресурсы, что, естественно, не устраивает отечественных лоббистов.

Экологические аргументы для запрета частного производства рыбной муки из каспийской кильки. Один из примеров борьбы на российском рынке рыбной продукции – это использование каспийской кильки для переработки в рыбную муку, которую далее применяют в животноводстве и птицеводстве в качестве кормовых добавок. Для получения 1 кг. рыбной муки необходимо затратить 5-6 кг рыбного сырья. Поэтому обычно рыбную муку делают из отходов обработки рыбы, из криля и из так называемого прилова, состоящего из малоценных рыб и других морепродуктов. Однако в развитых странах мира используют дешевые белки растительного происхождения. В США потребность в белках американцы покрывают выращиванием сои. У нас же из-за плохих природно-климатических условий это невозможно.

Одним из астраханских предпринимателей — Е. А. Пролецким — был предложен проект строительства рыбомучных заводов для организации крупномасштабного производства рыбной муки на Каспийском море. Однако решением президиума Межведомственной ихтиологической комиссии от 27.08.92 г. этот проект был отвергнут по следующим соображениям. «1. Жиромучные плавучие заводы (тип ЖМЗ), оборудованные двумя мощными центробежными насосами типа РБ-200, в отличие от пресервных судов типа «Моряна» и рыбоморозильных судов типа «Волга», в огромных количествах вылавливают молодь самой кильки, и проконтролировать этот процесс невозможно. 2. В условиях резкого снижения численности каспийской кильки… возобновлять новое строительство или восстановление старых судов жиромучного направления недопустимо с экологической точки зрения».

Добыча  пушнины, жестокое обращение  с животными и разрушение охотничьего хозяйства

Запрет на использование ногозахватывающих капканов . С 31 марта 1998 г. Европейский Союз ввел полный или частичный запрет на ввоз мехов, добытых с помощью ногозахватывающих капканов. Еще в 1991 г. ЕС принял постановление, запрещающее «ввоз в страны Сообщества шкур определенных видов диких животных и готовых изделий из них» из стран, где подобные капканы применяются. В приложении к этому документу перечисляются 13 видов животных, подпадающих под торговые санкции: соболь, горностай, енот, волк, ондатра и т.д. Однако санкции не применялись как из-за давления «пушного лобби», так и из-за неопределенности мнений внутри самого Европейского Союза.

Группа  стран (Англия, Австрия, Швеция) требует жестких решений: полного запрета на торговлю мехами, добытыми с помощью ногозахватывающих капканов. Их поддерживает комиссар ЕС по окружающей среде Ритт Бьеррегаард. С другой стороны, главный торговый представитель ЕС Леон Бриттен и его сторонники надеются, что возможно достижение компромиссных соглашений с основными производителями пушнины – США, Канадой и Россией. Для снятия напряженности предлагается ввести разграничительную маркировку для шкур зверей, отстреленных в дикой природе и выращенных в питомниках, а также не распространять запрет на пушнину, добываемую «более гуманными», быстро убивающими капканами.

Введение  санкций может серьезно затронуть  экономические интересы главных  поставщиков мехов на мировой рынок. На их долю приходится 90% добычи, а основной рынок сбыта продукции – именно европейские страны. Так, Северная Америка ежегодно экспортирует в Европу около 70% своей пушнины на сумму 1,5 млрд. долл. Запрет ЕС обернется для США, например, убытками как минимум на 23 млн. долларов в год. Россия по официальным данным, вывозит сейчас мехов на сумму около 24 млн. долларов. Наши убытки могут составить более 20 млн. долларов ежегодно. Но основные потери связаны с практически полным разрушением традиционного уклада жизни ряда коренных народов Севера (эвенки и др.).

Оценка потерь России от экспорта пушнины соболя. Если использовать данные по рынку норки в качестве индикатора общемировой конъюнктуры мехов данной группы, то можно осуществить моделирование перераспределения средств, способных приходить на рынок соболя или уходить с него. Исходя из общемировой конъюнктуры определялись объемы возможной покупки соболя в каждый год прошедшего десятилетия. Реальная продажа на Ленинградском аукционе позволяла определить неиспользованный купцами остаток средств. Исходя из соотношения цен на соболя и альтернативные ему меха, определялась доля средств, которая скорее всего была использована для покупки соболя прочих российских экспортеров, а остаток интерпретировали как потенциальную сумму средств, переместившихся с рынка соболя на иные группы товаров. Из диаграммы №   1 видно, что снижение объемов продажи, наблюдавшееся в конце 80-х годов, вполне могло быть преодолено к середине девяностых, но экономические реалии пушного экспорта осложненные появлением новых категорий экспортеров и общеэкономическим кризисом в России оказались гораздо хуже потенциально возможных.