Теневой рынок труда. Особенности его формирования и функционирования

- Всевозможные отчисления (в Пенсионный фонд, в Фонд социального страхования и т. д.) производятся исключительно с формальных заработков, а следовательно, при выходе на пенсию многие высокооплачиваемые специалисты частного сектора не смогут претендовать на максимальный размер и без того символической пенсии.

- Получая сумму, отличающуюся от записанной в ведомости, работник убеждается, что работодатель ведёт двойную бухгалтерию. С этого момента между ними устанавливаются непростые отношения  своего рода корпоративный альянс нанимателя и нанимаемого против государства[6]. Разница между фактической и формальной оплатой труда представляет собой своеобразную долю работника в нелегальных доходах работодателя. Они становятся хотя и неравноправными, но участниками одной игры.

        Неравноправие затрагивает область не столько выигрышей, сколько рисков. Участие в подобных отношениях наказуемо по закону только для работодателя. Работник же не подлежит даже моральному осуждению в силу укоренившейся ещё в советские времена традиции бытовых диверсий против государства. В 90-е годы это умонастроение укрепилось, получив оправдание в высокой социальной цене, которую дорогим россиянам пришлось заплатить за реформирование экономики. При такой не симметричности рисков работодатель попадает в фактическую зависимость от лояльности работников, и эскалация логики их долевого участия в распределении сокрытой прибыли становится неизбежной.

        Впрочем, не стоит преувеличивать зависимость работодателя, поскольку она компенсируется встречной зависимостью работника, доходы которого не гарантированы контрактным соглашением. Компромисс между сторонами держится на возможности работодателя произвольно регулировать доход работника, а потенциальная опасность, таящаяся в информированности работника, играет при этом роль ограничителя.

- Отношения между работником и работодателем становятся уже не простым взаимодействием статусных и профессиональных позиций, а превращаются в личностно окрашенный добровольный альянс сторон, стремящихся обойти нормы хозяйственного права. При всей противоречивости интересов нанимаемого и нанимателя сама возможность такого союза свидетельствует о том, что ценностные системы этих групп частично совпадают. Обе стороны считают допустимым нарушать контрактные условия и утаивать часть доходов от налоговых органов.       Крайняя редкость судебного разбирательства так называемых трудовых споров не объясняется правовой безграмотностью работников. Работники частного сектора, как правило, молоды и заведомо лучше юридически подкованы, чем старшее поколение. В суд обращаются редко из-за того, что практика нарушения права узаконена общественным сознанием: все исходят из неизбежности разрыва между законом и неписаными правилами жизни. Хочешь, чтобы всё было по закону, работай на погибающем государственном предприятии. Редкие случаи обращения в суд объясняется обычно психологическими особенностями истца, его упорным нежеланием смириться с противозаконной практикой.

        Легитимация беззакония наносит большой урон правосознанию. Расхождение реальных и контрактных прав работников представляет собой рыночный вариант советской практики двойных стандартов - декларируемых и соблюдаемых. Этикоцентичность социализма не позволяла снизить планку обещаний несмотря на их ресурсную неадекватность. Эта коллизия лежала в основе постоянного расхождения слова с делом.

        Рынок же апеллирует к либеральной идеологии с её акцентом на целерациональность. Казалось бы, и отношения в таком обществе должны были бы строиться на принципах калькулируемой честности. Однако в условиях, когда нарушать закон оказывается выгоднее, чем соблюдать его, стороны приходят к компромиссу: государство не настаивает на выполнении законодательных норм в обмен на согласие подданных не заострять внимания на их неразумности.

        Впрочем, судебные разбирательства по поводу расхождения формальных и фактических условий найма непопулярны ещё и потому, что работники часто плохо осведомлены о содержании подписанного контракта.

Пренебрежение к контракту восходит к специфически национальному пафосу игнорирования бумажных процедур. Внимательно прочесть подписываемую бумагу часто мешает боязнь обидеть недоверием её составителя или прослыть педантом. Таким образом, культурная среда влияет на развитие неформальных практик делового общения.

Итак, сравнивать рассмотренные выше формы  фиктивного  и теневого рынков труда позволяет наличие фигур продавца и покупателя рабочей силы, взаимодействующих в системе взаимных выигрышей и рисков.

Люди, вынужденные идти на бесконтрактный найм, решают вопрос своего трудового стажа путём  фиктивного  найма. Несоответствие работы условиям контракта дискредитирует контрактное право. Это готовит почву для его полного игнорирования и делает бесконтрактный найм морально приемлемым. Тем не менее различные формы теневого  рынков   труда  сохраняют свою специфику, которую можно резюмировать в нижеследующей таблице (прил. 1).

Нерегистрируемое предпринимательство

Значительный сегмент теневого рынка труда представляет собой нерегистрируемое предпринимательство. В этом случае не оформляются контрактом отношения нанимателя ни с работниками, ни с государством. Впрочем, во многих случаях отношения найма здесь вообще отсутствуют, поскольку мы имеем дело с индивидуальным предпринимательством, или самозанятостью.

Обыденность и рутинность теневых практик в сфере труда затрудняет их изучение: образ сгущающейся тени слабо ассоциируется с образом благообразных старушек или измождённых женщин, бьющихся за жизнь в условиях, когда пенсии, пособия или зарплаты съёживаются, как шагреневая кожа. Общественное сознание не только не порицает, но и полностью оправдывает такую жизненную стратегию.

Нерегистрируемое предпринимательство - это деятельность, цели которой вполне приемлемы, незаконны лишь средства. Соответственно такая деятельность имеет аналоги в легальном экономическом пространстве. Деятельность, незаконная не только по средствам, но и по целям и, соответственно, не имеющая аналогов в публичном мире, уже не теневая, а криминальная.

Нерегистрируемое предпринимательство состоит из двух качественно разнородных сегментов. Первый: мелкое предпринимательство с чрезвычайно быстрой и хаотичной ротацией его представителей (эпизодическая перепродажа купленных на оптовых рынках товаров, продажа продуктов личного подсобного хозяйства, оказание бытовых и репетиционных услуг). Этим занимаются безработные челноки, профессиональны дачники, преподаватели учебных заведений и др., видящие в предпринимательстве вспомогательный, временный способ противостоять жизненным трудностям. То, что у них нет необходимой регистрации и они не платят налогов, не означает сознательного выбора в пользу теневого рынка на основе калькуляции выгод и затрат при альтернативных стратегиях, а также рассуждений на тему выгодно - невыгодно. В данном случае выбор определяют другие соображения: удобно - неудобно (неудобны, например, очереди в налоговые службы и их территориальное расположение, непривычные рыночные термины и пр.). Рассуждения о бытовом неудобстве, а не экономической невыгодности законопослушания типичны для такого рода вольных предпринимателей. Отсюда вывод: применительно к этому сегменту теневого рынка труда разговоры о снижении налогового бремени как действенном средстве пополнения армии налогоплательщиков - это не более чем финансовый миф.

        Такое предпринимательство бессистемно и самодостаточно, то есть принципиально не встроено в сложные дистрибьюторские сети. Эпизодические предпринимательские опыты не создают устойчивых канонов взаимодействия между его участниками и не вызывают нужды во внезаконной системе правил.

        Второй сегмент нерегистрируемого предпринимательства представлен устойчиво функционирующими практиками (впрочем, разделение между этими двумя сегментами условно, так как нередко они представляют собой разные стадии единого процесса). Включение незарегистрированных предпринимателей в сложные сети совместного бизнеса знаменует собой переход от предпринимательских дебютов к зрелому этапу внеправового бизнеса. Его участники следуют уже не интуитивному пониманию ситуации, а сложной в нелегальной системе правил. Здесь поделены рыночные зоны, работают правила обхождения с новичками, налажены каналы обеспечения лояльности со стороны местных властей - словом, присутствуют все атрибуты регулируемой деятельности. Отличие же от легального рынка заключается в том, что источник регулирования находится не вовне, а по собственной инициативе конструируется внутри этого мира. Если легальный бизнес оплачивает своё право на защиту со стороны закона, то нелегальный оплачивает расходы по созданию параллельной системы в нелегальных регулирующих норм.

        С точки зрения обывателя, бабушка с охапкой китайских платков, торгующая на одном и том же месте изо дня в день, ничем не примечательный эпизод городской жизни. Однако экономисты и социологи многое отдали бы за возможность проникнуть в лабиринты логики этой старушки.

       Уличные торговцы захватывают территории не случайно, а рассчитав всё до мелочей и приняв во внимание социальную специфику жителей района, уровень их притязаний и траектории каждодневных маршрутов. Нащупав доходное место, продавец старается там закрепиться - тем более что его успех привлекает других, превращая продавца одиночку в члена торгового мини ряда.

       Закрепление на определённом месте означает, что продавец хочет быть узнаваемым. Таким путём он завоёвывает доверие клиента и возможность получать товарные кредиты от поставщиков. Внеправовая концепция закрепления на месте позволяет использовать общественное пространство в хозяйственных целях, но связь продавца и места несовершенна, ибо временна и нелегальна. Более того, рассчитывать на легализацию этой связи не приходится ни при каких обстоятельствах, поскольку улицы и подземные переходы принадлежат пешеходам. Уличным торговцам постоянно грозит изгнание. Их ответной тактикой часто становится посменная торговля, чтобы максимально быстро выжать всё возможное из коммерческой ценности данного места.

        Желающий выйти из игры стремится продать доходный участок улицы преемнику. Это как минимум справедливо, поскольку первооткрыватель своим трудом возделал этот участок, сформировав привычку жителей делать здесь покупки. Однако отсутствие легальных прав на это место делает невозможной обычную торговую сделку по смене собственника. Продать можно, по сути дела, только наработанную покупательскую привычку, то есть право хозяйственной эксплуатации пространства без всякой гарантии его незыблемости. В таких условиях торговая сделка превращается в процедуру представления членам уличного торгового сообщества своего преемника под видом родственника или знакомого; это род поручительства за то, что вновь инкорпорируемый член сообщества готов подчиняться неписаной системе правил, установленных в торговом мини ряду. Вменённая ценность торгового места доказывает верность расчёта и успешность бизнес стратегии его первооткрывателя.

       Та же логика прослеживается в действиях лиц, регулярно и систематически занимающихся оказанием бытовых услуг и частным извозом. Регулярность предпринимательских действий неизбежно вызывает необходимость встроиться в некое правовое пространство, где действуют нормы защиты и спецификации прав собственности. Если вхождение в легальное правовое пространство - непозволительная роскошь, остаётся альтернативный вариант: создание нелегального свода правил. Такая стратегия решения нормативноправовых проблем чаще всего менее эффективна, поскольку её легитимность ограничена кругом непосредственных участников неформальной предпринимательской сети. Ущербность в нелегальной системы правил проявляется в том, что она формирует зависимость от членов сообщества, препятствует развитию арендных отношений, не создаёт инвестиционных стимулов. Пребывание в легальном пространстве обходится дорого, но и нелегальное пространство вовсе недёшево, просто плата здесь иная: стресс от постоянного страха перед разгоном, отсутствие инвестиционных стимулов, профессиональная деградация ввиду примитивных технологий и т. д. Иными словами, расплачиваться приходится собственным здоровьем и человеческим капиталом. Неслучайно более удачливые нелегалы со временем перемещаются под крышу закона. Это не значит, что отныне в их деятельности не будет теневой компоненты; это просто сигнал: теперь они могут себе позволить издержки по признанию их права собственности законным.

         Репрессии против нерегистрируемых предпринимателей становятся всё жёстче, но уже ясно, что изгнать их с улицы не удастся. Можно лишь создать условия для их добровольного исхода, ибо конечная цель любого нелегала - легализация. Существует некий уровень платы за легальный статус, при котором риск в нелегального положения перестаёт быть экономически оправданным. Когда нелегалы начинают роптать по поводу того, что планка при входе в легальное пространство установлена слишком высоко, это означает: они вступают в борьбу за право на защиту их бизнеса со стороны закона.

Если государство взвинчивает цену легальной защиты прав собственности до недоступного многим уровня, не обладая при этом достаточной силой принуждения, можно с уверенностью прогнозировать: сфера не регистрируемого предпринимательства расширится. Ибо в его основе лежит не маниакальное стремление обойти закон, а высокие барьеры при входе в легальное пространство. Не имея возможности отстаивать свои права собственности по закону, мелкие предприниматели создают альтернативную систему внеправовых норм, которые до некоторой степени регулируют социальные отношения и частично компенсируют отсутствие правовой защиты. Процесс расширения в нелегального общества неизбежно ведёт к сжатию общества подзаконного.

Заключения

Было бы упрощением считать, будто рыночное взаимодействие в равной мере удовлетворяет интересы продавцов и покупателей. В любом сегменте рынка контрагенты только в редкие моменты обладают равными возможностями добиться своих целей; в обычном же состоянии шансы его участников различны. Рынок подобен арене, где сталкиваются группы интересов; удовлетворить их можно только при условии, что для этого созданы институциональные механизмы, а субъекты рыночного взаимодействия обладают необходимыми ресурсами.

Рынок труда не составляет исключения. Сбалансированная рыночная ситуация означает состояние компромиссного равновесия, когда сторона, испытывающая нехватку ресурсов или необходимых институционализированных механизмов для защиты своих интересов, принимает как данность ущемление своих прав - на фоне удовлетворения интересов контрсубъекта. Какие же факторы на рынке труда создают ресурсный потенциал, исчерпав который одна из сторон соглашается принять условия другой? И наконец, к какого рода институциональным механизмам могут апеллировать продавец и покупатель рабочей силы на российском теневом рынке труда?

Ресурсы, позволяющие отстаивать интересы продавцов рабочей силы, это в первую очередь их образовательный уровень, профсоюзная активность и протестный потенциал. Соответственно институциональные рамки, в которых продавцы рабочей силы могут реализовать свои интересы, определяют действия, предпринимаемые для демонстрации профсоюзной солидарности и формы протестной активности.