Недействительная сделка как гражданское правонарушение

Поскольку возмещение убытков можно применять во всех случаях нарушения гражданских  прав, за некоторыми исключениями, предусмотренными законом или договором, эту форму гражданско-правовой ответственности называют общей мерой гражданско-правовой ответственности. Другие же формы гражданско-правовой ответственности называют специальными мерами гражданско-правовой ответственности, так они применяются лишь в случаях, специально предусмотренных законом или договором для соответствующего вида гражданского правонарушения. Поскольку эти специальные меры гражданско-правовой ответственности предусмотрены в различных структурных подразделениях гражданского законодательства, знакомство с ними осуществляется при изучении соответствующих частей гражданского законодательства.

Таковы главные, общие элементы состава гражданского правонарушения. Эти элементы в реальных отношениях слиты в прочное единство. Разделение состава правонарушения на отдельные признаки (элементы) обусловлено задачами научного познания, задачами более четкого, простого и удобного изложения изучаемого материала, запросами практики, требующей дифференцированного подхода к установлению отдельных сторон единого, но сложного явления. В связи с этим следует заметить, что объединение условий ответственности в обобщающую категорию является естественным логическим процессом, призванным устранить возникающую при указанном способе изучения условий ответственности видимость их разобщения²⁴¹.

Таким образом, можно сделать следующие выводы:

1. Ответственность по недействительным сделкам является деликтной. Основанием ее является – совершение и фактическое исполнение сделки-правонарушения.
2. Для возложения на сторону недействительной сделки гражданско-правовой ответственности в форме возмещения вреда требуется наличие вредного результата, противоправного поведения, вины причинителя, а также причинной связи между его деянием и наступившим результатом.

В отношении  ответственности при недействительности сделок должны применяться общие  положения о генеральном деликте.

2.2. Признаки  оспоримой сделки как гражданского  правонарушения

Формальный  критерий разграничения ничтожных и оспоримых сделок по кругу лиц касается лишь, лиц, имеющих право оспаривать сделку. В ничтожных сделках такое право принадлежит любому заинтересованному лицу. В оспоримых сделках - только лицам, указанным в законе²⁴².

Однако этот критерий, как и все формальные основания разграничения, не дает ответа на вопрос о том, чем предопределяется этот указанный в законе круг субъектов оспаривания. Выше мы видели, что ни один из предлагаемых в литературе материальных, а тем более формальных критериев разграничения также не дает удовлетворительного ответа на этот вопрос.

Из признаков  оспоримых сделок только два демонстрируют  исключительную теоретическую принадлежность к оспоримым сделкам:

• ограниченность круга лиц, которые имеют право оспаривать сделку;
• зависимость установления недействительности оспоримой сделки от воли лица, имеющего право оспаривать сделку²⁴³.

Все остальные  признаки, предусмотренные законодательством  или рассматриваемые в теории, не являются сущностными для характеристики оспоримых сделок.

Однако оба этих признака продолжают оставаться формальными, если не определить их зависимости от свойств оснований, по которым соответствующая сделка признается недействительной.

Ближе всех к  решению этого вопроса подошла Н.В. Рабинович²⁴⁴. Рассматривая критерии разграничения ничтожных и оспоримых сделок, она пишет: «Выделение оспоримых сделок объясняется тем, что признание их недействительными, в силу особых, присущих им свойств, не может иметь места без соответствующего заявления потерпевшей стороны (или заинтересованного лица). Например для признания недействительности сделки, совершенной под влиянием обмана, угрозы, насилия и т. д., необходимо, чтобы сам потерпевший подтвердил, что он совершил сделку под влиянием примененного к нему воздействия. Без заявления потерпевшего это установлено быть не может. Точно так же совершение сделки без требуемого по закону согласия третьего лица, несомненно, является нарушением закона. Но только возбуждение спора свидетельствует об отсутствии согласия либо последующего подтверждения сделки²⁴⁵. Признание недействительной сделки, совершенной представителем за пределами предоставленных ему полномочий либо при злонамеренном соглашении с контрагентом, также возможно лишь при условии, что представляемый, возбуждая спор, тем самым заявляет, что с заключенной от его имени сделкой он не согласен, что он ее не подтверждает и ее последствий на себя принимать не желает».

По мнению Н.В. Рабинович, «чисто личный характер права  на оспаривание сделки, по существу, должен был бы исключать возможность предъявления подобных исков даже прокуратурой по собственной инициативе, ибо органы прокуратуры как и любые посторонние лица, не могут определить психическое состояние потерпевшего, эффект, произведенный на него угрозой, насилием, обманом и пр., не могут решить за третье лицо, дает ли оно согласие на сделку, не  могут решить за представляемого, желает ли он подтвердить ее иди нет». Поэтому «нельзя допускать, чтобы суд признавал оспоримую сделку недействительной по собственной инициативе или чтобы право на оспаривание было признано за теми или иными государственными органами или общественными организациями «^.

Однако характер этих особых свойств» которые присущи  оспоримым сделкам, Н.В. Рабинович определенной точностью не раскрывает. В частности, эти свойства она видит в том, что «помимо заявления потерпевшего, третьих лиц или доверителя нельзя вообще установить наличие тех предпосылок, без которых сделка не может быть объявлена недействительной». Поэтому «характер оспоримых сделок таков, что право на их оспаривание, как правило, может принадлежать только потерпевшему или лицу, управомочен-ному дать согласие на сделку»²⁴⁶.

Нетрудно заметить, что, по существу, Н.В. Рабинович при  выделении «особых свойств» оспоримых  сделок ограничилась все тем же формальным признаком, рассмотренным нами ранее: зависимостью установления недействительности сделки от заявления строго определенных лиц.

Однако, по нашему мнению, легко увидеть, что в основе этого формального признака лежит другой - вполне материальный, который и является причиной и условием разграничения всех недействительных сделок на ничтожные и оспоримые. Для выявления этого признака достаточно взглянуть на составы оспоримых сделок, существовавшие на протяжении всей истории. Начиная с римского права, в качестве основания недействительности всех составов оспоримых сделок лежали те или иные нарушения воли определенного лица.

В Древнем Риме реституция, явившаяся прообразом оспоримых сделок, применялась в основном в случаях, когда так или иначе была нарушена внутренняя воля заинтересованного лица.

К претору можно  было обратиться за этим средством защиты лицам, имеющим в силу физических или юридических причин тот или иной недостаток внутренней воли: несовершеннолетние, незамужние женщины, старики и т. п. Кроме того, реституция применялась в случаях, когда имело место несвободное (обман угрозы) или ошибочное (заблуждение) выражение воли стороной сделки²⁴⁷.

Позднее к этим составам добавились иные, однако все они обладали одним и тем же свойством: при совершении сделки была так или иначе нарушена воля определенного лица»

Сначала речь шла  о нарушении юридически значимой воли лица, являющегося стороной сделки и имеющего материально-правовой интерес. При совершении сделки под влиянием обмана, заблуждения, угрозы нарушалась внутренняя воля стороны сделки, и именно ей предоставлялось право оспаривать такую сделку. Никто другой, кроме этого лица, не мог судить о нарушениях его внутренней воли, и именно поэтому никто другой не мог возбудить спор.

Таким образом, ограниченность (относительность) круга лиц, имеющих право оспаривать оспоримые сделки, была вызвана не произволом законодателя, а характером состава недействительной сделки.

Так как состав был связан с нарушениями внутренней воли, то и круг субъектов оспаривания ограничивался лицами, воля которых была нарушена в результате совершения сделки.

Отсюда же вытекал  и второй сущностный формальный признак оспоримой сделки - зависимость этой недействительности от воли лица, имеющего право оспаривать сделку.

Если состав был связан с нарушением воли, то при заявлении лицом, воля которого предполагалась нарушенной, об отсутствии нарушений, возможность оспаривания сделки естественным образом отпадала. В результате сделка как бы «подтверждалась» лицом, от которого могло бы исходить оспаривание.

Затем к этому  добавились случаи нарушения воли лиц, не являющихся стороной сделки: законных представителей, восполняющих волю несовершеннолетнего, либо третьих лиц, действующих в своем интересе (например, согласие другого супруга на распоряжение общей совместной собственностью²⁴⁸.

Поэтому при  совершении оспоримой (относительно-недействительной) сделки может нарушаться юридически значимая воля самого лица, совершающего сделку, или определенного третьего лица, уполномоченного давать согласие на совершение сделки.

Итак, все оспоримые  сделки характеризуются одним общим материальным признаком: их составы всегда связаны с нарушением юридически значимой для действительности сделки воли определенного лица.

Это может быть нарушение воли лица, являющегося стороной совершаемой сделки (или его представителя), когда воля имеет конститутивное (правообразующее) значение для состава сделки (обман, заблуждение, угрозы, совершение сделки в состоянии, когда гражданин не способен понимать значение своих действий или руководить ими и др.).

Также это может  быть нарушение юридически значимой воли третьего лица, чья воля (согласие) требуется для совершения сделки (законные представители; антимонопольный  орган, дающий согласие на совершение сделки).

При этом субъект  юридически значимого волеизъявления или согласия не обязательно защищает свой или чужой частный интерес: ой может действовать в силу закона и в публичных интересах (как это имеет место'в случаях сделок, совершаемых с предварительного согласия антимонопольного органа); Важно лишь, что лицо, чья юридически значимая воля нарушена, относительно определено: это либо сам субъект, совершающий сделку в своих или чужих интересах (представитель), либо третье лицо, чье согласие на совершение сделки имеет в силу закона юридическое значение²⁴⁹.

Если брать  за основной признак оспоримых сделок нарушение юридически значимой воли определенного лица, то становится очевидным, что все остальные существенные признаки оспоримых сделок являются всего лишь логическим следствием этого основного признака.

Ограниченность  субъектов оспаривания определенным кругом лиц предопределяется тем, что никто, кроме лица, воля которого нарушена, не может судить о нарушении его внутренней воли. Соответственно, только ему должно быть предоставлено право оспаривания, которое носит строго личный характер. Только это лицо может доказывать, что его воля была нарушена.

Зависимость действительности (недействительности) оспоримой сделки от воли лица, имеющего право оспаривать сделку, обусловлена тем, что только это лицо по своей воле может устранить нарушение, даже если оно было, и подтвердить действительность сделки. Такое подтверждение может иметь место как по прямому заявлению соответствующего лица, так и может «выводиться» из его конклюдентных действий, косвенно свидетельствующих об одобрении сделки внутренней волей (действия по исполнению сделки, предъявление другой стороне требования об ее исполнении и т. п.).

Таким образом, сама «относительность» оспоримых сделок является следствием особенностей основания недействительности этих сделок: все они связаны с тем или иным нарушением воли определенного лица. Поэтому именно то лицо, чья юридически значимая воля нарушается, и определяется в качестве лица, имеющего право оспаривать сделку.

В противоположность  этому, абсолютно недействительные (ничтожные) сделки нарушают не волю определенного лица, а волю государства, которое, действуя в общественном интересе, защищает волю и интересы всех и каждого. Поэтому, хотя абсолютно недействительные сделки нарушают волю государства, оно, объявляя о ничтожности таких сделок, не собирается мириться с их существованием и в этих целях уполномочивает любое лицо объявить о недействительности ничтожной сделки.

В этом смысле круг лиц, имеющих право оспаривать сделку, является неопределенным, и о недействительности таких сделок могут заявить все и каждый, в том числе само государство в лице своих органов или суда. Поэтому можно говорить об абсолютной недействительности ничтожных сделок²⁵⁰.

Следующим основным признаком оспоримой сделки является нарушение охраняемых законом прав и интересов как существенный признак оспоримых сделок.

У всех составов оспоримых сделок, предусмотренных действующим законодательством, есть еще одна новая особенность, отсутствовавшая ранее²⁵¹.

Речь идет о  том, что если раньше при наличии  соответствующих оснований оспоримая сделка с неизбежностью объявлялась недействительной, то в настоящее время в законе содержатся формулировки, согласно которым такая сделка лишь сможет быть признана судом недействительной. То есть суду предоставлено право по своему усмотрению признавать такую сделку недействительной или оставлять в силе.