Недействительная сделка как гражданское правонарушение

Несмотря на то, что ранее соответствующие  правила в законе четко выражены не были, в юридической литературе уже тогда отмечадось наличие этого свойства у оспоримых сделок²⁵².

Так, И.Б. Новицкий указывал по этому поводу: «Если совершена сделка из категории тех которые признаются в законе недействительными, суду или арбитражу остается только решить вопрос о применении последствий, предусмотренных в законе. Вопрос о недействительности сделки предрешен законом. Если же совершена сделка из числа тех, которые могут быть признаны недействительными судом по требованию заинтересованного липа, суд или арбитраж именно на основании заявленного требования и представленных в его обоснование данных решает вопрос - признать ли сделку недействительной или сохранить в силе»²⁵³. Введение нового правила, согласно которому оспоримая сделка лишь «может быть» признана судом недействительной, вызвало оживленные споры в юридической литературе.

Одни авторы приветствуют появление данного  правила, направленного, как они считают, на придание большей стабильности гражданскому обороту. Они указывают, что «статья 178 ГК РФ стала более гибкой по сравнению со статьей 57 ГК РСФСР 1964 г. Теперь суду предоставлена возможность пренебречь ссылкой стороны на имевшее место ее заблуждение: если в ГК РСФСР 1964 г. использовалась формула «сделка... признается недействительной», то в ГК РФ говорится о том, что по указанному обстоятельству «сделка может быть признана судом недействительной»²⁵⁴.

Другие исследователи  считают эти правила неприемлемыми и ведущими к произволу судейского усмотрения, тем самым нарушая право на защиту. Как пишет Н.Д. Шестакова, «это означает... что права на защиту посредством требования признания оспоримой сделки недействительной не существует, так как ему не корреспондирует обязанность. Представляется, что законодательное решение относительно формулирования указанных норм весьма неудачно, ибо ведет к возможности широкого судебного усмотрения»²⁵⁵.

Что же касается гражданского оборота, то он «не может быть заинтересован в широком судебном усмотрении, так как оно ведет прежде всего к отсутствию определенности Права, участники оборота при этом не имеют уверенности в последствиях вступления их в определённые гражданско-правовые отношения. Если сохранение судом действительной конкретной сделки можно признать «уступкой» для данного конкретного случая, позволяющей сохранить ряд договорных отношений, возникших в результате совершения этой сделки (гражданский оборот на данном микроуровне), то отсутствие определенности в целом в отношении всех сделок, если они признаны судом недействительными при наличии указанных в законе обстоятельств или нет, является крайне нежелательным для всего гражданского оборота как такового».

Следует согласиться  с Н.Д. Шестаковой в том, что отсутствие в законе четких критериев относительно того, когда оспоримая сделка может быть признана судом недействительной, а когда - не может, является серьезной недоработкой, которая ведет к нарушению права на защиту. Однако выход из создавшейся ситуации следует искать не в том, чтобы формулу «может быть» заменить на императив «признается», как это было в ГК 1964 года.

Если обратиться к истории возникновения составов оспоримых сделок, можно заметить, что изначально в римской реституции претор действительно по своему усмотрению мог предоставлять заинтересованным лицам это средство правовой защиты. Поэтому корни такого подхода восходят еще к римскому праву. Но в римском праве условием для применения реституции было еще одно важное обстоятельство,- наличие ущерба, который необходимо было доказать потерпевшему от совершенной сделки. Без такого ущерба реституция не применялась²⁵⁶.

Это согласуется  также с природой самого права  на защиту, которое призвано защищать нарушенное право или законный интерес. Если такого нарушения нет, то говорить о реализации права на защиту неуместно.

Природа оспоримых сделок характеризуется той особенностью, что в результате их совершения нарушается юридически значимая воля определенного лица²⁵⁷.

При этом презюмируется, что при нарушении такой воли имеет место и нарушение права или интереса, в ввиду которых действует эта воля. Однако это - только презумпция, которая может быть опровергнута.

Так, при совершении сделки без согласия родителей несовершеннолетнего в возрасте от 14 до 18 лет родители могут обратиться в суд с требованием о признании такой сделки недействительной (ст. 175 ГК РФ)²⁵⁸. Тем не менее не исключена ситуация, когда такая сделка будет совершена к выгоде несовершеннолетнего, и права его совершенно не нарушены.

Например, он может  купить себе квартиру для постоянного проживания по дешевой цене у людей, срочно выезжающих за рубеж. Квартиру, кроме того, могут подарить несовершеннолетнему посторонние лица.

Введение  императива, который предлагается Н.Д. Шестаковой, даже в таких случаях повлечет за собой неизбежность признания сделки недействительной, даже, несмотря на то, что никаких прав или законных интересов несовершеннолетнего сделка не нарушает²⁵⁹. Таким образом, право на защиту обернется в данном случае в свою полную противоположность - в карательную санкцию, которая лишит несовершеннолетнего, всех выгод, приобретенных по такой сделке.

Даже в тех  случаях, когда субъект, воля которого нарушается, совпадает в одном  лице с субъектом, право или интерес которого защищается нарушение воли и наличие оснований для недействительности оспоримой сделки не всегда автоматически означают нарушение защищаемых прав и интересов²⁶⁰.

Более того, даже сделки, заключенные под влиянием насилия, хотя и в редких случаях, но могут не нарушать прав и интересов лица, чья воля была нарушена. Например, возможна ситуация, когда достигшее совершеннолетия лицо под влиянием угроз со стороны своих родителей заключает договор на обучение в платном учебном заведении за счет родителей, оплачивающих обучение²⁶¹.

Безусловно, при  рассмотрении подобного дела должны учитываться все обстоятельства, в том числе - характер угроз, размер платы за обучение, реальная способность и готовность родителей оплачивать обучение, серьезность получаемого образования и т. д.

В результате исследования всех этих обстоятельств не исключена  ситуация, когда будет признано, что, несмотря на наличие состава, предусмотренного в статье 179. ГК РФ, договор тем не менее был заключен к очевидной выгоде этого лица, хотя получению такой выгоды из-за нежелания учиться это лицо может сопротивляться.

Именно из этих соображений исходил законодатель, когда во всех составах оспоримых сделок вводил лишь возможность, а не обязательность признания их недействительными по искам лиц, указанных в законе. Это в полной мере соответствует природе защиты права, сущность которой заключается именно в защите нарушенных прав и охраняемых законом интересов²⁶².

Таким образом, в оспоримых сделках имеет  место материальный состав: то есть сделка может быть призвана недействительной лишь в случаях, когда в результате ее совершения реально ущемлены охраняемые права и законные интересы.

К сожалению, в  законе данное правило четко не выражено, что действительно может привести к произволу судов при признании или непризнании оспоримых сделок недействительными. Поэтому в законодательство целесообразно ввести дополнительное правило, согласно которому все оспоримые сделки при наличии оснований признаются недействительными в случаях, когда такой сделкой нарушаются охраняемые права и законные интересы лиц, в чью пользу выражается юридически значимая воля определенного лица, указанного в законе.

В этой связи  возникает вопрос о том, почему материальный состав предусмотрен лишь для оспоримых сделок, а для ничтожных сделок предусмотрен лишь формальный состав²⁶³.

Причины нужно  искать в природе ничтожных сделок, которые нарушают волю государства и не могут, с его точки зрения, оставаться действительными ни при каких условиях. Имело ли место нарушение нрав или интересов ничтожной сделкой или не имело - такая сделка, как нарушающая волю государства, является ничтожной;

Хотя такое  решение некоторые пытаются ставить  под сомнение, и высказывается  позиция, согласно которой недействительными  являются не все ничтожные сделки, а только те из них, заключение которых  нарушает права и законные интересы. При этом их аргументы вполне заслуживают самого пристального вниманиям.

Во-первых, из многих составов ничтожных сделок, прямо  Предусмотренных законодательством; просматривается материальная основа. Так статьями 171 и 172 ГК РФ установлена возможность признания ничтожной сделки действительной, если она совершена к выгоде гражданина, лишенного судом дееспособности или малолетнего. Постановлением ФАС Волго-Вятского округа в удовлетворении искового требования о признании недействительным договора пожертвования ценных бумаг отказано правомерно, ввиду недоказанности истцом тех фактов, что данный договор является возмездным и что воля сторон была направлена на совершение сделки купли-продажи акций²⁶⁴.

 В соответствии  со статьей 165 ГК РФ ничтожной является сделка, если не соблюдены обязательная нотариальная форма или требование о государственной регистрации²⁶⁵.

Однако в  пунктах 2 и 3 статьи 165 ГК РФ предусмотрена  возможность суда признать такую  сделку действительной. И хотя в законе четко не говорится о том, в каких случаях суд может это делать, совершенно очевидно, что условием признания сделки действительной должно стать отсутствие нарушений чьих-либо прав и законных интересов.

Во-вторых, высказывается  позиция, согласно которой недействительными являются не все ничтожные сделки, а только те из них, заключение которых нарушает права и законные интересы.

Так, В. Артемов  считает, что «с точки зрения гражданского и гражданско-процессуального законодательства сделка может быть недействительной, только если она нарушает чьи-либо права или интересы, будь то частные или общественные (государственные)», поэтому «для того, чтобы признать сделку недействительной, достаточно установить нарушение чьих-либо прав заключением данной сделки, вне зависимости от того, нарушает ли эта сделка нормы права»²⁶⁶.

С точки зрения указанного автора, этим же должно предопределяться и применение правил о реституции во всех случаях недействительности сделок: и ничтожных, и оспоримых²⁶⁷.

Если сделка нарушает права и законные интересы лица, оспаривающего сделку (например, имеет место неэквивалентное встречное предоставление), то сделка должна быть признана недействительной и нарушенное право должно быть восстановлено. Однако если сделка (даже ничтожная) не исполнена ни одной из сторон или исполнена, но при этом права сторон не нарушены (эквивалентный характер предоставлений), то сделка должна признаваться действительной.

В качестве наглядного примера В. Артемов приводит случай, когда совершается сделка купли-продажи  квартиры, причем предмет сделки не определен. С точки зрения действующего законодательства данная сделка ничтожна. Но признавать ее ничтожной, по мнению В. Артемова, следует лишь тогда, когда она реально приводит к нарушению прав и законных интересов участников сделки²⁶⁸.

Таким образом, действующее законодательство, устанавливая составы ничтожных сделок, безусловно, должно в большей степени обращать внимание не только на формальную сторону нарушения, но также и на реальное нарушение прав и интересов. Однако до тех пор, пока соответствующие составы недействительных сделок. Признаются ничтожными, то есть нарушающими волю государства, в качестве общего правила должен действовать принцип, согласно которому выполнение состава ничтожной сделки уже является достаточным, чтобы считать такую сделку ничтожной. Поэтому состав ничтожных сделок должен иметь формальный характер.

Это не означает, что законодательство в этом смысле должно стоять на месте. Очевидно, что многие составы признаваемых на сегодняшний день ничтожными сделок заслуживают того, чтобы учитывать реально нарушенные такой сделкой права и интересы. Сделано это может быть в двух направлениях²⁶⁹.

С одной стороны, в некоторых составах ничтожных сделок можно было бы прямо предусмотреть, что они признаются недействительными (являются ничтожными), если их совершение нарушает чье-либо право или законный интерес. Так, например, можно поступить в случае совершения сделок, нарушающих обязательную нотариальную форму или требование о государственной регистрации (ст. 165 ГК РФ).  Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа о признании договора передачи имущества в федеральную собственность недействительным. Истец полагает, что спорный договор является по своей правовой природе договором дарения, который не прошел государственную регистрацию, в связи с чем является ничтожной сделкой. В удовлетворении требования отказано, поскольку ГК РФ не предусмотрена недействительность договора дарения недвижимого имущества в случае несоблюдения требования о государственной регистрации²⁷⁰.

С другой стороны, постепенно можно расширять количество составов оспоримых сделок, перенося в их число те ничтожные сделки, которые по природе своей являются относительно недействительными (оспоримыми)²⁷¹.

Так, необходимо предусмотреть, что во всех случаях, когда происходит нарушение юридически значимой воли определенного лица (сделки без согласия третьих лиц), соответствующие сделки являются оспоримыми, а не ничтожными, В результате произойдет реальное упрочение гражданского оборота, основанное не на произвольном расширении числа оспоримых сделок за счет введения обязательного судебного признания ничтожных сделок, а на научно обоснованном подходе, учитывающем специфику соответствующих сделок - нарушение воли определенного лица²⁷².

Автоматически, с включением этих сделок в состав оспоримых, решится и проблема нарушенного  материального интереса. При введении в законодательство общего правила о том, что в оспоримых (относительно недействительных) сделках состав должен быть материальным, такие сделки можно будет признавать недействительными лишь при причинении ими вреда.