Способы защиты нарушенного права собственности

При этом общая долевая собственность  может принадлежать нескольким лицам  независимо от того, какую форму  собственности каждый из них представляет.

Деление собственности на виды, может проводится, в зависимости от того, о каком имуществе идет речь. С этой точки зрения, можно различать, например, право собственности на недвижимое и движимое имущество.

Наконец, виды права собственности могут  подлежать дальнейшей, более дробной  классификации на подвиды. Так, в  составе собственности юридических  лиц как вида частной собственности, в свою очередь, можно различать  собственность хозяйственных обществ  и товариществ, производственных и  потребительских кооперативов, общественных и религиозных организаций и  т.д.

Совместная  собственность как вид общей  собственности, в свою очередь, подразделяется на совместную собственность супругов и совместную собственность членов крестьянского (фермерского) хозяйства  и т.д.

Собственность является важнейшим цивилистическим институтом, значение которого, несмотря на частноправовой характер, переросло рамки гражданского или предпринимательского права. Понятие собственности, прежде всего общенародной собственности, занимало одно из центральных мест в социалистической правовой системе. Причину можно найти в многолетнем господстве идеологии, фундаментом которой была марксистская политэкономия.

Основы этого  института собственности следует  искать в конституционном праве. Ныне действующая российская Конституция (ст. 35) специально подчеркивает именно значение частной собственности, которая  охраняется законом. Иные формы собственности  и другие вещные права такой чести  не удостоились, хотя в ст. 8 подчеркивается, что частная, государственная, муниципальная  и иные формы собственности признаются и защищаются равным образом. На первый взгляд ст. 35 совместно со ст. 8 Конституции РФ повторяет положения ст. 17 Всеобщей декларации прав человека 1948 г.: "Каждый человек имеет право владеть имуществом как единолично, так и совместно с другими", - хотя в последнем случае речь идет о владении, которое (с точки зрения юриста) отнюдь не является синонимом собственности. Российское правоведение рассматривает владение как фактическое отношение к вещи. Субъективное право на владение вытекает из широкого спектра вещных прав (не только права собственности, но и, например, права пожизненного наследуемого владения земельным участком, права полного хозяйственного ведения и т.д.). Германское частное право (как и позднее римское) считает владение самостоятельным вещным правом (posessio). Особо хотелось бы обратить внимание, что право собственности (как и владения), предполагающее наличие объекта (в виде вещи), по отношению к которому это право применяется, принадлежит человеку отнюдь не в силу рождения, а может возникать на основании самых разнообразных юридических фактов: большинство людей рождается лишенными какой-либо собственности, хотя все естественные права человека принадлежат всем людям от рождения и являются неотчуждаемыми. Напротив, право собственности по самому своему содержанию, включающему право распоряжения, является в принципе отчуждаемым, за исключением случаев ограничения объектов собственности в обороте. Характерно, что такое ограничение рассматривается как существенное (и даже болезненное) ущемление правомочий собственника, и до сих пор встречаются утверждения, согласно которым в России не существовало частной собственности на землю до тех пор, пока не допускалась продажа земель сельскохозяйственного назначения. Очевидно, авторы подобных утверждений рассматривают право на отчуждение как необходимую составляющую права собственности, без которой последнее лишено смысла. Итак, в российской Конституции, как и во Всеобщей декларации прав человека, речь идет не о праве собственности (или соответственно владения) как таковом, а о "праве на право", т.е. праве иметь это частное субъективное право, приобретать его на законных основаниях и равных условиях (и не быть лишенным этого права без законных оснований и соответствующей компенсации). Именно в таковом качестве право собственности "имеет право" быть упомянутым во 2-й главе российской Конституции "Права и свободы человека и гражданина". Право собственности упомянуто в конституциях государств СНГ, как правило в разделах и главах, посвященных правам человека и гражданина. В ряде конституций речь идет именно о праве НА собственность. Это Конституции Армении (статьи 8 и 28) и Таджикистана (ст. 32). Напротив, в Конституции Азербайджана (ст. 29, п. I) провозглашается, что "каждый обладает правом собственности" (если понимать это положение буквально, то оно означает, что Азербайджанское государство обязалось обеспечить всех своих граждан, причем с самого рождения, неким набором имущества в виде вещей).

Право собственности  не дает частному лицу ни суверенитета, ни иммунитета. Хотя в среде российского  делового мира такие притязания существуют и широко распространены. Заслуживает  упоминания и часто встречающееся  в российском законодательстве понятие  формы собственности, которое определяется кругом и характером управомоченных субъектов (частное лицо, муниципальное образование, Российская Федерация или субъект Федерации), а не формой правоотношения собственности, т.е. набором правомочий, обязанностей и прав собственника, как естественно было бы ожидать. Все вышеперечисленные собственники являются субъектами гражданского права в соответствии с частью 1 ст. 2, ст. 124 ГК РФ.

Если  говорить об исходной базе комплексного законодательства, применяемого в сфере  экономики, то в качестве таковой  используются правовые нормы вышеназванных  ветвей права, прежде всего гражданско-правовые нормы.

При этом важно, чтобы содержание правомочий обладателя права персонифицированной  собственности определялось в законе, а не в учредительном документе, утверждаемом учредителем при создании организации - обладателя указанного права.

Что же касается самого введения в законодательство указанного вещного права, то, может  быть, на первом этапе целесообразно  его применять параллельно с  уже имеющимися правом оперативного управления и правом хозяйственного ведения примерно так, как это  делают американцы при реализации процесса реформирования юридических лиц. Предполагается при этом предоставление учредителям  вновь создаваемых некоммерческих организаций свободы в выборе вещных прав, обеспечивающих их деятельность.

Одним из важных вопросов в процессе развития комплексного законодательства в нашей  стране является вопрос об определении  юридической природы права на жизнь и права на здоровье человека.

В Гражданском  кодексе вообще не упоминается такое  право человека, как право на жизнь. В ст. 150 ГК говорится о жизни человека как о нематериальном благе, принадлежащем гражданину от рождения, неотчуждаемом и не передаваемом иным способом. Более того, законодатель ошибочно включает нематериальные блага в категорию личных неимущественных прав (п. 1 ст. 150 и абз. 3 ст. 1112 ГК РФ). Как следствие этого, в соответствии с п. 2 ст. 2 ГК к отношениям, регулируемым гражданским законодательством, относятся, наряду с имущественными и связанными с ними личными неимущественными отношениями, и отношения по защите неотчуждаемых прав и свобод человека и других нематериальных благ, в число которых, разумеется, входит и жизнь человека.

В доктрине понятие нематериального блага, в том числе и такого блага, как жизнь человека, трансформируется в личное неимущественное благо, принадлежащее человеку, являющееся объектом личного неимущественного права.

Причиной  указанной трансформации нематериального  блага в неимущественное благо  человека явилось, на наш взгляд, неоправданное  отождествление двух соприкасающихся, но неравнозначных по своей значимости и сущности понятий неимущественного и нематериального блага человека¹.

Разумеется, между указанными понятиями имеется  прямая связь, состоящая в том, что  в соответствии с действующим  гражданским законодательством  неимущественные и нематериальные блага являются объектами одного и того же личного права человека, называемого неимущественным правом (п. 1 ст. 150 ГК РФ). Отличие же между  указанными правами состоит в  том, что в первом случае речь идет об отделимом, во втором - о неотделимом  от человека благе.

К числу  первых относятся блага, являющиеся объектами неимущественных отношений, связанных с имущественными отношениями, регулируемыми гражданским законодательством (абз. 1 п. 1 ст. 2 ГК РФ).

К числу  вторых - нематериальные блага, неотчуждаемые  от человека, которые защищаются гражданским  законодательством, если иное не вытекает из существа этих нематериальных благ (п. 2 ст. 2 ГК РФ).

1.2 Понятие защиты права собственности

Рассмотрение  теоретических аспектов защиты права  собственности следует начинать с понятия субъективного права, что само по себе является дискуссионной  проблемой. Отметим, что в настоящее  время в науке гражданского права  существует несколько подходов к  определению права на защиту.

Между тем  юридическая наука не знает четкого  понятия защиты права. Аналогично и  в теории гражданского права нет  достаточной ясности, что следует  понимать под защитой права собственности, каковы ее юридическая природа и  содержание, ее роль в механизме  правового регулирования и взаимосвязь  с другими правовыми категориями, в частности с охраной права, осуществлением права, правоприменением и др. В правовой литературе рассмотрение вопроса о защите субъективных гражданских прав зачастую сводится к характеристике форм и способов их защиты.

Традиционно рассматривают право на защиту в  его материально-правовом значении. В.П. Грибанов отмечал, что "в литературе по теории государства и права  и в науке советского гражданского права проблема защиты гражданских  прав обычно рассматривается в связи  с вопросом о содержании субъективного  гражданского права. При этом в большинстве  случаев отмечают, что субъективное право по своему содержанию представляет собой совокупность ряда возможностей, в частности возможности для  управомоченного лица осуществить право своими собственными действиями; возможности требовать определенного поведения от обязанного лица и, наконец, возможности обратиться к компетентным государственным или общественным органам с требованием защиты нарушенного или оспариваемого права"¹. В дальнейшем В.П. Грибанов уточняет, что под защитой гражданских прав в материально-правовом смысле следует понимать возможность применения в отношении правонарушителя мер принудительного воздействия.

Некоторые ученые рассматривают возможность  защиты субъективного права как  имманентно присущую ему способность, появляющуюся в момент возникновения  субъективного права. В литературе указывается, что принудительный характер субъективного права есть неотчуждаемое  качество дозволенного поведения. Возможность  прибегать в необходимых случаях  к принудительной силе государственного аппарата существует не параллельно  с другими закрепленными в  субъективном праве возможностями, а свойственна им самим, так как  без этого они не были бы юридическими возможностями.

Другие  цивилисты, соглашаясь с тем, что  способность к защите содержится в самом субъективном праве, рассматривают  ее диалектически, с позиций развития процесса осуществления субъективного  права, в которых защита является одним из этапов такого процесса. Иными  словами, возможность требования предлагается воспринимать в качестве элемента содержания, отсутствующего в момент возникновения  субъективного права и проявляющегося исключительно в результате состоявшегося  посягательства. Способность правоохранительного  характера является хотя и обособленной, но составляющей частью нарушенного  права.

Однако  такое понимание права на защиту разделяется далеко не всеми правоведами. Оппонируя выше обозначенному мнению, они указывают, что любое ущемление  субъективного права влечет возникновение  нового материального права, исключительным предназначением которого является устранение помех в осуществлении  нарушенного права. Представитель  такой точки зрения О.В. Иванов считает, что право на защиту не есть свойство самого субъективного права, а есть самостоятельное право, хотя и тесно  связанное с субъективным правом.

Согласно  мнению "защита гражданских прав является самостоятельным субъективным правом, пронизывающим все сферы  гражданского права, но реализуется оно лишь при наличии такого факта, как нарушение"¹. Отметим, что такая интерпретация аналогична представлению о праве на защиту как одном из правомочий субъективного гражданского права, только вместо термина "правомочие" используется термин "право". Противоположным является мнение, что право на защиту "в качестве реальной правовой возможности появляется у обладателя регулятивного гражданского права лишь в момент нарушения или оспаривания последнего и реализуется в рамках возникающего при этом охранительного гражданского правоотношения".

Однако  нам представляется несостоятельной  такая логика рассуждений. Защита права  собственности не может быть самостоятельным  субъективным правом, поскольку органично  вписывается в содержание права  собственности. Кроме того, при рассмотрении права на защиту в таком качестве мы столкнемся с проблемой классификации  гражданских прав и гражданских  правоотношений. Поскольку вещные права  традиционно реализуются в составе  вещных правоотношений, а обязательственные  входят в содержание обязательственных  правоотношений, право на защиту также  должно осуществляться в рамках особого  рода правоотношений. В.А. Тархов отмечает, что в литературе довольно широко распространено представление, будто  бы защита субъективных прав всегда происходит в специально по этому проводу  возникающих охранительных отношениях, с чем, по его мнению, нельзя согласиться.

Мы также  полагаем, что данное мнение слабо  теоретически обоснованно, и рассмотрим защиту права собственности с  иных позиций. Указанное направление  исследования необходимо начать с определения  категории "субъективное право".

Ю.К. Толстой  понимает субъективное право "как  способность к определенному  поведению самого управомоченного, а также способность вызывать необходимое для удовлетворения интересов управомоченного поведение других лиц". Существенным недостатком такого определения, на наш взгляд, является то, что оно не дает представления о том, какова структура субъективного права и входит ли в содержание права собственности право на защиту.

Соответственно  содержание субъективного гражданского права собственности с материально-правовой точки зрения представляет три группы возможностей:

а) собственник  может прикладывать определенные усилия для достижения позитивного интереса, то есть владеть, пользоваться и распоряжаться  имуществом в соответствии со ст. 209 ГК РФ;

б) может  защищать свое право самостоятельно как посредством самозащиты, так  и посредством применения мер  оперативного воздействия;

в) может  требовать защиты права собственности  юрисдикционными органами путем применения мер принудительного воздействия.

Таким образом, содержание права на защиту составляют второй и третий элемент права  собственности. В науке гражданского права данные возможности носят  название материально-правовых и процессуальных.

Материально-правовое содержание права на защиту включает в себя:

1. Возможность  управомоченного лица использовать дозволенные законом средства принудительного воздействия на правонарушителя, защищать принадлежащие ему права собственными действиями фактического порядка (самозащита).

2. Возможность  применения управомоченным лицом в отношении обязанного лица так называемых мер оперативного воздействия или мер, близких к самозащите.

К процессуально-правовым возможностям относится возможность  управомоченного обратиться к органам государственной власти и местного самоуправления либо общественным объединениям с требованием понуждения обязанного лица к определенному поведению.

В связи  с изложенным можно сделать вывод  о том, что защита права самостоятельным  субъективным правом не является, а  органично вписывается в содержание права собственности. Такая защита обеспечивается не только в форме  юрисдикционной деятельности соответствующих органов, но и действиями самих заинтересованных лиц в правоотношении, то есть действиями управомоченного или обязанного лица.