Внешняя и внутренняя политика Елизаветы Петровны

ВВЕДЕНИЕ

Время правления  императрицы Елизаветы Петровны (1741-1761 гг.) было незаслуженно обойдено вниманием отечественной историографии. Немного найдется публикаций, подробно и глубоко анализирующих внутреннее и внешнеполитическое положение России тех лет. Предпочтение, как правило, отдавалось описанию царивших тогда придворных нравов и обычаев, содержимому дамских гардеробов, внешности и манерам императрицы¹.

На самом  деле, фигура Елизаветы - дочери Петра I выглядит не столь значительно  как по сравнению с великим  отцом, так и по сравнению с  поздней ее последовательницей Екатериной II. Но нельзя не отдать должного царице, с педантичной настойчивостью проводившей  в жизнь петровские идеи в условиях жесткой конфронтации политических сил. Среди представителей эпохи непрерывных дворцовых переворотов именно Елизавета способна олицетворять стремление правящих кругов к политической стабильности как внутри, так и во вне Российской империи.

На долю Елизаветы  Петровны выпало разрешение объективных  противоречий, сдерживавших развитие общественных отношений в России на переломе века. Созданная Петром государственная машина стала противостоять интересам не только податного сословия, но и значительной части дворянства. К 40-м годам XVIII века разбуженные Петром социальные силы значительно усложнили политический процесс. Порожденная петровскими реформами и крепнувшая с каждым десятилетием имперская бюрократия, темное и своекорыстное в большинстве своем поместное дворянство, “гвардейские политики” и примыкавшее к ним политически просвещенное дворянское меньшинство, доведенное до отчаяния крестьянство - вот неполный перечень достаточно активных сил, политические устремления которых радикально и непримиримо расходились. И это была важная составляющая петровского наследия.

Таким образом, первой задачей елизаветинского  правительства было установление политического баланса, отсутствие которого и погубило предшественников императрицы.

Безусловно, в ночь на 25 ноября 1741 года, когда  при поддержке гвардейских офицеров Елизавета Петровна совершила дворцовый  переворот и была провозглашена  императрицей, никто не предполагал, какими будут следующие два десятилетия истории России. Елизавета Петровна была "умной и доброй, но беспорядочной и своенравной русской барыней", соединявшей, по выражению В.О.Ключевского, "новые европейские веяния" с "благочестивой отечественной стариной". Красивая, веселая и беззаботная, Елизавета Петровна отдала свое сердце придворному певчему из черниговских казаков Алексею Разумовскому. Предание гласит, что Алексей Григорьевич Разумовский был тайно обвенчан с Елизаветой Петровной и чувство императрицы к нему оставалось неизменным до конца ее жизни.

Внутренняя  политика Елизаветы Петровны носила более реставраторский, нежели творческий характер. Реставрационный импульс в сознании российских самодержцев вообще был чрезвычайно силен до самого конца.

Одним из первых действий нового правительства было приглашение из Голштинии племянника Елизаветы Петровны Карла-Петра-Ульриха - будущего Петра III, сына Анны Петровны, которого императрица Елизавета объявила наследником престола и великим князем Петром Федоровичем и заставила изучать русский язык и православный катехизис.

Елизавета Петровна искренне желала вернуться назад - к  порядкам Петра, хотя в управлении государством не было определенной программы, а его идеи не всегда соблюдались и не развивались. Но одновременно с реставрационными усилиями, однозначно обреченными на провал, Елизавета и ее сподвижники внесли в государственное устройство принципиально новые черты. В отличие от режима Анны Иоанновны Елизавета пошла по пути рассредоточения власти. На первый взгляд это начинание напоминало петровскую коллегиальность. Но дело обстояло много сложнее. В основе петровского принципа коллегиальности лежало не столько желание демократизировать управление, сколько надежда создать еще один способ тотального контроля подданных - в коллегиях все следили за всеми. И в гражданском управлении, и в военном деле практика коллегий и обязательных военных советов не давала в отсутствие царя сосредоточиться слишком большой власти в одних руках.

Елизаветинская  коллегиальность была несколько  иного рода. При дворе было образовано “министерское и генералитетское собрание”, которое занималось главным образом внешними делами. Небывалые доселе полномочия получил Сенат, который не только обладал законодательной властью и являлся высшей судебной инстанцией, но и назначал губернаторов и всю высшую провинциальную администрацию, то есть в значительной мере контролировал страну. Это была разумная и обнадеживающая тенденция, которая должна была замирить активную и дальновидную часть дворянства. Эта же тенденция должна была уравновесить претензии гвардии на государственную роль: органично включить “гвардейский парламент” в политическую структуру, исключить необходимость постоянного вмешательства этой “вооруженной общественности”, на штыках которой взошла на трон Елизавета. Возьмем на себя смелость утверждать, что именно в елизаветинскую эпоху сформировался тот тип русского дворянина, который остро сознавал ответственность за судьбу страны, а не за благополучие государственного аппарата или своего класса.

В настоящей  работе мы попытаемся доказать, что  внутренняя политика Елизаветы Петровны отражала зависимость царицы от ее окружения, что условием стабильности самодержавия того времени являлась несвобода монарха от усилившего свои политические позиции дворянства.

Для достижения цели нами поставлены задачи установления внутреннего положения России в  середине XVIII века, а в связи с  нею, социально-экономической политики Елизаветы и ее политики в области  государственного строительства и  духовной жизни.

Объектом  нашего исследования выступает Российское государство эпохи царствования императрицы Елизаветы Петровны.

Предметом - проблема внутренней политики Елизаветы Петровны.

Нами уже  был отмечен в целом невысокий  интерес к исследованиям собственно времени правления Елизаветы. Царствование Елизаветы, как и ее предшественников на троне - Екатерины I, Петра II, Анны Иоанновны, оставалось как бы в тени грандиозной эпохи реформ первой четверти XVIII века. Именно этим следует, наверное, объяснять малочисленность научной литературы по истории России сразу после смерти Петра I и до царствования Екатерины II. Потому особое значение приобретают для нас сохранившиеся воспоминания современников царицы и документальные свидетельства ее царствования.

В работах  исследователей более позднего периода  основное внимание уделялось накоплению фактов, относящихся к времени правления Елизаветы, и попытке рассмотреть этот период в общем контексте эпохи дворцовых переворотов (1725-1762 гг.). Причем в оценочном плане историческая наука постепенно отказывалась от объяснения частой смены власти “разгулом страстей”, пороками тех или иных правителей и фаворитов и пришла к пониманию послепетровского периода как вполне закономерного продолжения петровской эпохи реформ. Исчезло и пренебрежительное отношение к правлению Елизаветы и ее личности, характерное для времен Н.М.Карамзина. Наоборот, царствование дочери Петра Великого стало идеализироваться и рассматриваться как период возрождения забытого петровского наследия. Подобная трактовка сложилась в историографии в значительной степени в результате некритического восприятия официальных документов елизаветинской поры, преследовавших цель упрочения Елизаветы на престоле и проводивших доктрину преемственности дочерью “начал” великого отца. В рамках концепции “возвращения к правилам Петра Великого” написаны, в частности, посвященные времени Елизаветы четыре тома “Истории России с древнейших времен” выдающегося русского историка С.М.Соловьева². Глубоко было отражено время правления Елизаветы и вообще “эпоха дворцовых переворотов” в лекциях В.О.Ключевского, кстати, впервые употребившего этот термин³.

Изучение  послепетровского времени было продолжено советской исторической наукой. Основное внимание в литературе было уделено  социально-экономическому развитию страны - аспекту, остававшемуся в забвении в дореволюционной историографии. В нашей работе мы применяем достигнутые к настоящему времени результаты исследований динамики развития крепостного права, проявлений классовой борьбы, особенностей социальной структуры общества первой половины XVIII века.

Большой интерес  вызывает своеобразная дискуссия вокруг имени Елизаветы Петровны, развернувшаяся на страницах журнала “Родина” в 1993-1995 годах. Переоценка ценностей  в современной нам России подвигла авторов публикаций⁴ критически оценить деятельность императрицы. Наверное, впервые именно здесь были приведены неоспоримые доказательства бессилия русского монарха перед лицом господствующего класса.

При подготовке к работе мы также использовали труды  В.В.Мавродина⁵, последовательно отразившего в своей трилогии хронику неспокойного XVIII века и место Елизаветы в нем, состоятельные описания Е.В.Анисимова⁶, а равно другие так или иначе относящиеся к избранной нами теме материалы, в том числе статистические данные, отражающие демографическое и экономическое положение Российской империи в середине XVIII века.

Не остались незамеченными нами и отдельные  противоречия в суждениях различных  авторов по поводу тех или иных исторических событий. Так, при изучении проблемы отношения Елизаветы к смертной казни мы, на основании сопоставления фактического материала⁷, вынуждены опровергнуть общепринятое мнение о том, что смертная казнь была отменена императрицей.

Кроме этого, нами введены в оборот некоторые  произведения религиозных авторов, в большей мере осуждающих, нежели оправдывающих, политику Елизаветы  Петровны в отношении Русской православной церкви⁸.

В настоящей  работе были применены конкретно-исторический, сравнительный, правовой и системный  методы исследования.

Глава 1. РОССИЯ В СЕРЕДИНЕ XVIII ВЕКА И СОЦИАЛЬНО-

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА

ЕЛИЗАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ

“Роковой  проблематикой” эпохи, проблематикой, стоящей в центре российской жизни XVIII века, являлись взаимоотношения  сословий и самодержавия. Прежде всего  в ней отразилась трагедия государственного неустройства, вынуждавшая российских самодержцев на разных этапах нашей истории прибегать к политическому, а отнюдь не только интимному фаворитизму.

1.1 Крестьянский вопрос в политике  самодержавия

Отметим, что  уже режим Анны Иоанновны строил свои отношения с дворянством  на терроре и подачках. Был отменен петровский указ о майоратах, направленный против дробления имений. Этим удовлетворялись сиюминутные интересы дворянской массы и наносился тяжкий удар по экономическому и политическому будущему дворянства. Ужесточалось крепостное право. Генеральная тенденция елизаветинского царствования оказалась, как ни печально, продолжением именно этого ужесточения. Остановившись на полпути в деле рассредоточения власти, не желая допускать активное и просвещенное дворянство к подлинному участию в управлении страной, елизаветинское правительство откупалось крестьянскими головами. Дворянские привилегии стремительно росли не столько за счет самодержавия, сколько за счет крестьянства. Дворяне получили право продавать и покупать крестьян с землей и без земли. Расширилась судебно-полицейская власть помещика над крепостными.

Государство выдавало крестьян помещикам, лишая  их своей защиты, обрывая последние связи основной массы подданных с властью. Попытки остановить обнищание крестьян, облегчить их положение прощением недоимок, снижением за счет косвенных налогов подушной подати успеха не принесли, ибо дело было не столько в экономической стороне жизни, сколько в ощущении крестьянином возрастания степени свой несвободы, человеческого унижения, бессилия против несправедливости. Начался трагический кризис взаимоотношений крестьянства и правительства, кульминацией которого явилась гражданская война - восстание Е.Пугачева.

В елизаветинское время протест крестьянства выражался, главным образом, в массовых побегах  и, как бы мы выразились сегодня, девиантном поведении крестьян. Грабежи и разбой, творившиеся в основном в провинциальных уездах, не носили какого бы то ни было системного характера и политической подоплеки. Скорее это было формой эмоциональной борьбы против бесправия, сопровождавшейся поджогами поместий и убийством дворян. В случаях, когда слабо организованным группам воинствующих крестьян и солдат удавалось захватывать небольшие города (!), они ограничивались элементарной экспроприацией имущества и средств правительственных учреждений и вскоре оставляли город.

Естественно, правительство не могло долго  терпеть бесчинств, творившихся  на обширных территориях. Против разбойников посылались регулярные войска, по правде говоря не всегда добивавшиеся успеха. Пока еще редкие вооруженные столкновения армии с крестьянством становились предвестниками “малой гражданской войны”.

Елизаветинское  царствование, эпоха выбора, эпоха  великих возможностей, было не только блестящим - расцвет литературы и искусства, успехи наук и подъем образованности нации, появление дворянской интеллигенции, смягчение нравов и выработка кодекса поведения дворянина, ориентированного на понятия чести и личного достоинства, но в то же время царствование это, как мы видим, оказалось и глубоко драматичным. Целая группа талантливых деятелей, окружавших трон Елизаветы, пользовавшихся поддержкой императрицы, имевших в руках сильные средства воздействия на действительность, оказались бессильными в условиях разбалансированности социальной системы. Они пытались усовершенствовать то, что следовало радикально реформировать. Как умные и дальновидные люди, они, безусловно, понимали, что требуются меры скорые и эффективные, дабы предотвратить потрясения и придать государственному организму стабильность подлинную, а не мнимую. Тот же Петр Шувалов - едва ли не центральная и наиболее характерная фигура царствования - который был неисправимым прожектером, причем в добром смысле слова. Или Иван Шувалов, фаворит императрицы, человек не только умный, но и гуманный, взывавший к ней на исходе царствования о плачевном состоянии многих людей, стонущих под игом несправедливости, нападок и грабежей.