Александр Македонский

Лиса и виноград

После бесславых походов  по Средней Азии, Александр прошел через территоррию современного Афганистана (где его войско встретили  не лучше, чем любую другую иноземную  армию) и вторгся в Индию (327 г. до н.э.). Никто из историков не смог внятно объяснить причины этого похода, не имевшего никакого отношения к "войне мести". Я предлагаю две: 1) страсть к завоеваниям, ставшая к тому времени маниакальной (Александр и прежде не отличался душевным здоровьем, а алкоголизм и длительное пребывание на жаре не способствуют исцелению) и 2) узнав о гибели Дария и крушении Персии индийские правители попытались увеличить свои земли за счет сопредельных бывших персидских территорий, которые Александр считал своими. Один из правителей - Таксил - поспешил стать союзником македонйцев, а Пор решил сражаться и сосредоточил сильную армию на реке Гидасп. В упорном восьмичасовом бою армия Пора была разбита, а сам он попал в плен, но потом (как принято считать) Александр почему-то вернул Пору все его прежние владения, а сам двинулся дальше по территоррии современного Пенджаба, дошел до одного из притоков Инда, где войско отказалось идти дальше, и Александру пришлось объявить в возвращении. В результате были построены суда и спускаться на них к устью Инда, причем при этом армия разделилась - часть (во главе с Неархом) двинулась к Месопотамии морем, а остальных Александр лично повел через пустыню Гедрозии (современный Белуджистан), где погибла значительная часть его спутников. Неарху пришлось ненамного лучше. В конце концов, в 325 году до н. э. остатки македонской армии вернулись в Вавилон, который считался столицей завоеванной территории.

Почему Александр повел  себя не так, как раньше? Видимо, сил  у его армии хватило только на грабительский набег, после которого Пор, хотя и понес убытки, но отстоял свои земли (что потом восторженные биографы представили как великодушие Александра), а Александру пришлось как можно быстрее уносить ноги, пока не пришлось встретиться с объединенной армией индийских владык. Что же касается судостроения, то, во-первых, вряд ли в войске Александра за восемь лет непрерывных походов, боев и осад остались способные на это люди (даже если предположить, что он взял таких специалистов, отправляясь в Азию), а во-вторых, если они и были, что помешало им построить суда на всех, ибо давно известно, что плыть намного приятнее и быстрее, чем идти пешком. Скорее всего, воины Александра просто отняли суда у местных жителей, на них село столько воинов, сколько могло поместиться, а остальным пришлось идти через пустыню.

Не ждали!

Вернувшись в Персию, Александр увидел, что дела в его  державе далеки от того идеального порядка, к которому он стремился: назначенные  им сатрапы, думая, что Александр  уже никогда не вернется из восточного похода, ни в чем себе не отказывали - грабили и притесняли население, разоряли древние храмы ради их сокровищ, срывали поставки продовольствия ушедшей в поход армии. Наместник в Египте грек Клеомен спекулировал зерном с таким размахом, что в Греции начался голод. Чтобы подавить возмущение жителей и сохранить репутацию справедливого правителя, Александр устроил жестокие чистки - некоторых сатрапов убивал лично, а особо "отличившихся" приказывал распинать на крестах.

Но особенно тяжелым  было дело Гарпала. Этот друг юности Александра был хромым и не мог служить в армии, поэтому был назначен казначеем. Надо сказать, дело свое он знал - он перечеканивал накопленное Ахменидами золото и серебро в единые монеты для всего государства, выбрав в качестве эталона аттический весовой стандарт - золотые статеры и серебряные тетрадрахмы с изображением Александра получили широкое распространение, и их продолжали чеканить долгие годы после его смерти.. Сатрапы были лишены права чеканить свои монеты, и тем самым был положен конец неразберихе в денежном обращении (от этого бедствия люди страдали ещё многие века, так что упорядочиванием обращения пришлось заниматься таким видным ученым как Коперник и Ньютон). Но и о себе Гарпал не забывал - он перенес свою резиденцию из Эктабан в Вавилон, и там на нажитые непосильным трудом средства пустился во все тяжкие так, что изумил даже видавших виды вавилонян. Но когда он узнал о возвращении Александра, то, опасаясь расплаты, забрал из казны 6000 талантов, нанял для охраны 5000 воинов и, добравшись до моря, снарядил флот из 30 кораблей и отплыл в Афины. Афинян незваный гость поставил в трудное положение - они боялись навлечь гнев Александра, но и не хотели отказываться от привезенного богатства. В итоге Гарпала арестовали, потом выпустили и тайно посадили на корабль, шедший на Крит. Там Гарпал был убит командиром собственных наемников.

Последние заботы

После возвращения из похода Александр устроил в Сузах  грандиозную свадьбу. По обычаю персов, он взял себе вторую жену Статиру - дочь погибшего царя Дария. Одновременно его ближайшие друзья и сподвижники женились на знатных персиянках (например, Гефестион - на другой дочери Дария), а рядовые воины - на простых женщинах Персии. (Но если греки и македонцы и были недовольны царским вмешательством в свою личную жизнь, то это выражалось нытьём в кругу друзей - воины, дошедшие до Индии и вернувшиеся живыми назад боялись (помня о судьбе Филоты, Пармениона и Клита) открыто выражать недовольство). Коллективная свадьба была очень пышной, но все попытки царя сплотить македонян и греков с персами потерпели крах - персы, еще хорошо помнившие о своей недавней независимости и господствующем положении в государстве, ненавидели завоевателя и были ненадежной опорой, а греки и македонцы считали их варварами.

Особенно сильное возмущение воинов вызвало решение Александра включить в армию 30.000 молодых персов, обученных действиям в строю фаланги, а также всадников из Бактрии, Согдианы, Арахозии и других земель империи включили в конницу гейтаров - македонская армия переставала быть македонской. Но у Александра не было другого выхода - людские ресурсы Македонии и Греции были далеко не безграничны, а войны непрерывно велись ещё со времен Филиппа, поэтому наступил момент, когда греческих и македонских воинов просто перестало хватать даже для удержания завоеванного. К тому же уроженцы Азии были лучше приспособлены для действий в привычных им, а не грекам, природных условиях.

Но воины Александра и их командиры  не разделяли такой национальной политики Александра и видели в этом лишь угрозу своему привилегированному положению. Этот вопрос крайне обострился в 324 году, когда решение Александра отправить на родину македонских ветеранов во главе с Кратером были истолковано как намерение перенести местопребывание власти в Азию. Вспыхнул открытый мятеж, в котором не участвовала только царская охрана.

Летом 324 года Александр попытался  решить проблему неприкаянных наемников, тысячи которых скитались по Азии и Греции. Многие из них были изгнаны  из собственных городов, поэтому  служба в армии Александра была для них единственным достойным способом существования. Декрет, привезенный Никанором в Грецию и провозглашенный в Олимпии (сентябрь 324 года), предписывал всем городам Греческого союза вернуть всех изгнанников и их семьи.

Огромная империя, неограниченным властелином которой был Александр, несмотря на кажущуюся покорность и спокойствие, таила в себе мощное недовольство. Достаточно было одного неверного шага, малейшей ошибки, незначительного поражения, и повсюду снова могло вспыхнуть всеобщее возмущение.

Понимая всю опасность своего положения, некогда бесстрашный македонский  завоеватель стал трусливым и  суеверным, старался узнать свою судьбу и проникнуть в будущее, и царский  дворец наполнили жрецы, гадатели и  прорицатели.

Но Александр не утратил своих претензий - он по-прежнему хотел быть властелином мира и готовил новые завоевательные походы: большую морскую экспедицию во главе с Неархом, которая должна обогнуть Аравию и Африку и вернуться через Гибралтарский пролив в Средиземное море, и грандиозный поход на запад для покорения Северной Африки, Италии и Испании. Но иногда Александра чересчур заносило: так архитектор Стасикрат должен был превратить гору Афон во Фракии в гигантскую статую Александра, на левой ладони которой планировалось построить целый город с десятитысячным населением, а из правой руки должен был вытекать горный поток, впадающий в море.

Некоторые объясняют эту активность жаждой исследований, всегда присущей Александру, но возможно была и другая причина - царь боялся своих полководцев, но не мог их устранить открыто (те, помня чистки времен Прамениона и заговора пажей, могли устроить переворот просто чтобы спасти свои жизни), поэтому и хотел отослать подальше, чтобы иметь время подготовить ответные шаги и, скорее всего, не сильно бы огорчился, если бы сами военачальники не вернулись из походов.

Но во время одного из пиров в  самый разгар подготовки к походам  Александр почувствовал себя плохо. Начавшаяся болезнь (древние приписывали  её яду, но современные специалисты  полагают, что это была болезнь - малярия, брюшной тиф или воспаление легких) быстро сожгла силы организма, и так подточенного ранами, походами и, мягко говоря, нездоровым образом жизни.

Александра еще не успели похоронить, как ссоры у гроба перешли  в вооруженные столкновения. Скоро эти столкновения переросли в серию войн, продолжавшихся не одно десятилетие, и огромная империя, созданная Александром, распалась на части, поделенные между его полководцами. Мир узнает потом ещё много империй, но держава Александра будет самой недолговечной из них - её объединяли только сила и страх.