Вклад российского предпринимательства в развитие культуры. Основы благотворительности и меценатства в России

Профессиональными благотворителями называли современники семейство купцов Бахрушиных, щедро жертвовавших миллионы на строительство храмов, домов с  бесплатными квартирами. Александр  Алексеевич Бахрушин передал на строительство  здания театра Корша (теперь МХАТ им. Горького на улице Москвина) крупную сумму денег. Но более всего помнят москвичи и россияне Алексея Александровича Бахрушина — основателя знаменитого театрального музея, подаренного хозяином в 1913 г. Академии наук [12].

Не менее известными покровителями  культуры были и московские купцы  Щукины. Меценатство и коллекционирование - давняя традиция этой семьи. Петр Иванович, собравший огромную коллекцию памятников русского искусства, выстроил на свои деньги здание музея на Грузинской улице, а затем в 1905 г. подарил  его Историческому музею с  собранием насчитывавший около 24 тыс. предметов! Его брат Сергей Иванович собрал замечательную по полноте  коллекцию современной западноевропейской живописи, ставшую позже украшением Музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина.

Основу крупнейшего в мире музея  русского искусства — Третьяковской  галереи составила коллекция  купца Павла Михайловича Третьякова, переданная им в 1892 г. в дар Москве. Крупный железнодорожный промышленник Савва Иванович Мамонтов, человек  разносторонне одаренный, большой  знаток и ценитель искусства, создал в своем имении Абрамцево своеобразный творческий кружок, объединявший таких  талантливых мастеров русского искусства, как В. Д. Поленов, М. А. Врубель, В. М. Васнецов, В. А. Серов и другие. На сцене Частной оперы в Москве, основанной на средства Мамонтова, расцвел  гениальный дар Ф. И. Шаляпина [7].

К сожалению, Октябрьская революция 1917 г. разрушила сложную систему благотворительности, заменив ее унифицированной сетью государственных заведений. С уничтожением частной собственности погибло как явление и меценатство. Многие благотворители и меценаты в одночасье стали нищими или же были вынуждены эмигрировать. Большинство же из оставшихся охраняли свои собрания вплоть до их на-ционализации.

В 1920 — 1930 гг. почти все частные  музеи, завещанные городу и стране, вопреки воле бывших владельцев были ликвидированы и их коллекции  вошли в состав крупнейших музеев.

Лишь с конца 1980-х гг. в стране стали создаваться политические и социально-экономические условия  для возрождения забытых традиций .милосердия и меценатства, и ныне появляются новые предприниматели, жертвующие на реставрацию и сооружение храмов, поддержку науки,; культуры и искусства, здравоохранения, издательскую деятельность. В Москве работает Музей частных коллекций, созданный по инициативе известного собирателя произведений искусства И. С. Зильберштейна.

2. Мотивы меценатской деятельности

При объяснении побудительных  причин меценатства исследователи  разделяются, как правило, на два  лагеря. Марксисты, рыночники и другие специалисты материалистических убеждений  объясняли действия меценатов стремлением  получать социальные и налоговые  льготы, чтобы улучшить тем самым  свое материальное положение. Напротив, ученые, ориентированные на поиск  духовных корней социальной активности хозяйствующих субъектов, склонны  были указывать на религиозные, национально-патриотические, культурно-эстетические пружины меценатства. Кто же прав в этом споре?

По нашему мнению, в большинстве  случаев действовали как эгоистические, так и альтруистические мотивы одновременно. Однако значение их было в каждом отдельном  случае далеко не равнозначным. История  русского меценатства показывает, что  для тех или иных групп меценатов  тот или иной стимул являлся преобладающим: он определял социальный облик данной группы меценатов и благотворителей. С этой точки зрения можно говорить о трех важнейших стимулах и соответственно трех группах русских меценатов  конца XIX - начала XX вв.

Первый из них руководствовался, по всей видимости, религиозными побуждениями. Нормы православной нравственности, ставившей во главу угла христианскую благотворительность, помощь всем нуждающимся, преобладали в среде русского предпринимательства и купечества. Даже те богачи, которые не были глубоко  верующими, вынуждены были отчислять  значительные суммы на призрение  бедных и помощь культуре из опасения быть отлученными от Церкви по обвинению  в стяжательстве и других пороках [10].

Отметим, что многие русские предприниматели-благотворители происходили из старообрядческих семей, где детей воспитывали по древнему уставу благочиния - в строгости и послушании, в духе аскетизма и добролюбия. Так, миллионер-меценат, крупнейший русский издатель К. Т. Солдатенков (1818-1901) все детство провел в старообрядческой среде Рогожской заставы, а позже состоял членом Рогожской старообрядческой общины. Старую веру исповедовали и члены семьи Рябушинских - крупного клана купцов конца XIX - начала XХ вв. Сам факт принадлежности к православным и старообрядческим семьям не обязательно означал глубокую набожность тех или иных меценатов. Однако даже и в этом случае семейные традиции доброхотства сыграли, на наш взгляд, решающую роль в их меценатской деятельности [14].

Вторым важнейшим побудительным  фактором, деятельности меценатов был, бесспорно, их патриотизм, «русскость». Так, Л. Третьяков, по словам И. Репина, «вынес один на своих плечах вопрос существования целой русской школы живописи. Колоссальный, необыкновенный подвиг».

С. Мамонтов создал в Москве, писал В. Стасов, «на свои собственные средства русскую оперу», оказав неоценимое влияние на все русское оперное искусство.

Издательская фирма К. Солдатенкова специализировалась на публикации сочинений крупных русских писателей - И. Тургенева, Н. Некрасова, А. Кольцова и др. Вместе с тем ведущие столичные меценаты активно коллекционировали и пропагандировали и западноевропейское искусство. И это не случайно; их патриотизм не мешал, а помогал правильно оценить достижения зарубежной культуры в их отношении к культуре российской.

Наконец, третья группа русских  меценатов действовала, по-видимому, из желания получить социальные льготы и привилегии - чины, звания, ордена, дворянство. Этот вопрос достаточно полно  был рассмотрен А. Бохановым, который  правильно указывал, что «благотворительность часто открывала единственную возможность предпринимателям получить чины, звания и прочие отличия, которых иным путем (в частности, своей профессиональной деятельностью) добиться было практически нельзя». Чины и ордена были, конечно, не самоцелью, - они давали возможность повысить сословный статус. Так, все ордена I степени и Владимира IV степени (с 1900 г. - III степени) давали возможность получить потомственное дворянство. С этой точки зрения очень характерна история предпринимателя-благотворителя Л. С. Полякова (он вносил большие суммы на Румянцевский музей и Музей изящных искусств), получившего орден Владимира III степени и Станислава I степени и добившегося на этом основании дворянства. Некоторые меценаты «заказывали» ордена и почетные звания в обмен на взносы: так, директора Московского филармонического общества в канун его 25-летия в 1903 г. в ходатайстве указывали, кому какая награда должна предназначаться: Д. Вострякову -орден Станислава I степени, Б. Вострякову - звание мануфактур-советника, К. Гутхейлю - орден Владимира IV степени и т.д. Но эти случаи были все-таки не типичны для русского меценатства: так, упомянутые директора МФО сыграли, как мы увидим ниже, важную роль в финансировании МХАТа, но при этом не выдвигали подобных условий [1].

3. Источники меценатских вложений

Экономический анализ меценатской  деятельности предполагает тщательный анализ источников благотворительных  вложений. Деньги из воздуха не берутся, они, как правило, изымаются из торговой и промышленной сфер и переводятся  в отрасли культуры и искусства. Проследить эти финансовые потоки довольно сложно, поскольку в условиях частной  собственности на средства производства владельцы капитала, меценаты неохотно делятся с общественностью своими коммерческими тайнами. Тем не менее некоторые выводы здесь можно сделать из сопоставления торгово-промышленной деятельности меценатов и их благотворительной работы. Конкретные примеры показывают, что первоначальный капитал меценатов создавался их предками - дедами, отцами; молодое же поколение отчасти умножало наследство, отчасти давало ему другое назначение.

Так, родоначальником династии Бахрушиных был Алексей Федорович (1800-1848), основавший в Москве кожевенное производство и имевший трех сыновей - Александра, Василия и Петра, которые  учредили в 1864 г. еще и суконную фабрику. Сын Петра - Алексей (1853-1904), стал известным  коллекционером, завещавшим свое состояние  Историческому музею, а сын Александра - Алексей (1865-1929), финансировал строительство  театра Ф.А.Корша, созвал Первый в России Театральный музей - ныне Государственный центральный театральный музей имени А.А. Бахрушина.

Отец К. Т. Солдатенкова торговал хлопчатобумажной пряжей и ситцами. После его смерти сын продолжил его дело, расширил его и стал пайщиком ряда крупных фирм, в том числе Никольской мануфактуры.

Отец Г. Г. Солодовникова вел мануфактурную торговлю на Украине еще в начале XIX в. Сам Гаврила Гаврилович был хозяином магазина «Пассаж Солодовникова» на Кузнецком мосту в Москве, банкиром, крупным землевладельцем.

Семья Третьяковых издавна  торговала льняным полотном. К  концу 40-х годов XIX в. Третьяковым  принадлежало 5 лавок в торговых рядах между Ильинкой и Варваркой. В 50-х годах братья Павел и Сергей создали торговый дом под вывеской «Товарищество братья П. и С. Третьяковы и В. Коншин» В середине 60гХ годов им удалось построить несколько льняных фабрик на окраине Костромы и учредить «Товарищество Большой Костромской льняной мануфактуры» с капиталом в 270 тыс. руб. Это производство и стало базой их меценатства и благотворительности.

Династия Морозовых – текстильные фабриканты. В конце XIX в. они владели четырьмя фирмами – Товариществом Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и Ко», Товариществом мануфактур «Викула Морозов с сыновьями», Компанией Богородско-Глуховской мануфактуры к Товариществом Тверской мануфактуры. Важнейшей из них была Никольская мануфактура - ныне Хлопчатобумажный комбинат имени К.И.Николаевой в Орехово-Зуево Московской области. Именно эту мануфактуру возглавил в конце ХIХ-начале XX вв. знаменитый Савва, она стала источником его баснословных доходов и пожертвований.

Отец и дядя Саввы Мамонтова  были винными откупщиками. Отец, Иван Федорович, занимался откупом в  Сибири – в Шадринске и Ялуторовске. В конце 40-х годов он перебрался в Москву, чтобы возглавить откупное хозяйство Московской губернии, В конце 50-х годов основал совместно с В. А. Кокоревым Закаспийское торговое товарищество, торговавшее шелком с Персией, а в 60-е годы строит Троицкую железную дорогу до Сергием- Посада, входит в руководство Общества. Московско-Ярославской железной дороги. Весь свой капитал и опыт Иван Федорович передал Савве, который после смерти отца стал директором Общества Московско-Ярославской дороги, продлил ее до Костромы и Вологды, получил концессию на Донецкую железную дорогу, которая была построена окончательно к 1882 г. Таким образом, уже к середине 80-х годов капитал Саввы Мамонтова, возникший из откупов, торговли шелком и железнодорожного строительства, начал искать новые сферы для вложений. И таким вложением стало искусство [13].

Таковы наиболее характерные  примеры, показывающие историю возникновения  капиталов крупных меценатов. Сама меценатская деятельность представляла собой форму «переливания» средств из материально-производственного сектора хозяйства в культурно-художественный.

ГЛАВА 2. МЕЦЕНАТЫ И ИХ ВКЛАД В РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ

2.1. Меценатство и театр

Яркие образцы деятельности мецената-организатора дало русское театрально-концертное дело конца ХIХ-начала XX вв., прежде всего история знаменитого Московского Художественного театра. Как свидетельствует история, театральный меценат мог выступать в роли арендатора, учредителя, пайщика, антрепренера и арендодателя. Эти пять форм деятельности мы и рассмотрим.

Еще до создания МХАТ его основатель К. Станиславский получил опыт меценатства. В своих воспоминаниях он отмечал, что огромное влияние на него оказала  деятельность П. М. Третьякава, К. Т. Солдатенкова, С. И. Щукина, А. А. Бахрушина. Добрым словом упоминал он и С. И. Мамонтова - создателя Русской частной оперы: ее художественные принципы и организационная форма была им подробно изучены еще в конце 80-х годов XIX в.

В 1888 г. он сам выступил в роли мецената-арендатора. В конце этого года состоялось торжественное открытие Московского  общества искусства и литературы (МОИЛ); Станиславский не только подготовил проект договора о создании МОИЛ, но и снял для него помещение в  доме Гинцбурга на Тверской на три года за 26,1 тыс. руб. Помимо аренды, он обязывался привести нанятое помещение в пристойный вид, обновить сцену и бутафорию, купить мебель и т.д. В ответ Общество принимало все эти траты на себя в виде долга, рассматривая их как бессрочный кредит, при неуплате годового взноса долг переносился «на следующие годы, пока он не будет окончательно погашен». Никаких прав для себя лично Константин Сергеевич в этом проекте не оговаривал за исключением приобретения всего имущества МОИЛ в случае прекращения его существования. Несмотря на такие льготные условия, предприятие фактически провалилось: уже в 1890 г. долги Станиславского так выросли, что встал вопрос о закрытии Общества. Но до этого не дошло; решили лишь резко сократить арендные расходы, переехав в маленькую квартирку на Поварской.

Такой печальный опыт пошел на пользу будущему делу. Когда во время знаменитой встречи 22 июня 1897 г. в «Славянском базаре», а затем в письме от 12 июля того же года В. И. Немирович-Данченко предложил К. Станиславскому повести дело «первые годы на свой собственный риск», через антрепризу, то последний ответил 19 июля, отказом: «Наученный горьким опытом, я дал себе слово; никогда не вести театральные дела за свой собственный риск, так как я не имею права этого делать, отчасти потому что я недостаточно для этого богат (мой капитал равняется 300000, которые все целиком находятся в деле), а, во-вторых, потому что я семейный человек...». Станиславский состоял пайщиком и содиректором фабрики товарищества «Владимир Алексеев». Он хорошо знал экономическую философию московского купца-мецената и потому предложил создать не театральную антрепризу, а товарищество на паях: в первом случае, как он полагал, купцы «по принципу не будут ходить в театр, а во втором случае только из принципа отвалят кучу денег и пойдут в театр для поддержки своего дела». Таким образом, Константин Сергеевич отказывался стать меценатом-антрепренером, меценатом-арендатором, а предлагал Владимиру Ивановичу Немировичу-Данченко стать меценатами-учредителями, то есть взять на себя безвозмездный труд подготовки учредительных документов акционерного товарищества. И Немирович-Данченко уступил, хотя был не вполне согласен с этой идеей. Вскоре Станиславский показывает ему свой проект устава Акционерного общества «Национальных общедоступных театров», вторая редакция которого была сделана им еще в 1895 г. Уже в августе 1897 г. Немирович-Данченко делает на ней пометки, соглашаясь в принципе с моделью паевого товарищества. В данном проекте зафиксированы цели общедоступных театров, форма их учреждения, состав учредителей, а также капитал в 1 млн. руб. из 10 тыс. акций по 100 руб. каждая. Эти идеи были развиты Немировичем-Данченко чуть позже в докладе «Московский общедоступный театр», прочитанном на заседании Русского технического общества 15 января 1898 г. В нем получили четкое отражение три цели нового театра – предоставить для небогатых людей за невысокие цены удобные места, вывести сценическое искусство из рутины, дать возможность развиваться молодым силам, получившим театральное образование. Таким образом, Станиславский и Немирович-Данченко внесли интеллектуальный вклад в становление нового театрального предприятия, выступив в роли меценатов-учредителей [16].