Греция и идея балканского объединения

И, тем не менее, фасадность большинства произведенных реформ, их зачастую отрицательные и тяжелые последствия — обнищание деревни, массовый уход крестьян в город, борьба с социальными требованиями рабочих, ликвидация профсоюзного движения, неурегулированность жилищного вопроса для беженцев — не могли отменить главного — реформы были проведены, позволив Греции вступить в семью активно развивающихся стран европейского континента. Последнее, по сути, предопределило формирование нового внешнеполитического курса и тактики дипломатических взаимоотношений Греции с международным сообществом.

После поражения в греко-турецкой войне 1922г. окрепшее и обновленное греческое государство смогло заявить о себе как о новой внешнеполитической силе на Балканах и в Европе в целом. Искусно лавируя между интересами крупных европейских держав, заключая выгодные договоры со странами Средиземноморского бассейна, Греция успешно продвигалась к собственной цели - формированию крепких позиций на международной арене и на балканском полуострове в частности.

К началу 1930-х гг. греческим правительством были подписаны мирные договоры с большинством государств полуострова, один из них -договор о мире и дружбе с Турцией 30 октября 1930г. — стал своеобразным базисом для создания нового межгосударственного блока. Вес и сила последнего была пропорциональна стремлению двух стран к усилению собственной роли на территории балканского региона. Их усилия создать своеобразный плацдарм на Балканах был успешно продублирован инициативой греческих общественно-политических кругов объединить балканские страны в единый союз.

В 1928г. бывший соратник по партии Элефтериоса Венизелоса Александр Папанастасиу выступил с идеей общебалканского объединения. В соответствии с его позицией новая объединительная концепция сочетала в себе три равноценных фактора: политику, экономику и культуру.

В основу политического объединения были заложены принципы мирного урегулирования конфликтов, сотрудничества, объявления войны вне закона, взаимопомощи, устранения любого влияния извне. Как писал Александр Папанастасиу: «Балканское движение имеет своим девизом полное освобождение балканских государств от всякого западного влияния, и мы вместе можем создать существенный фактор мира и прогресса всей Европы»608.

Идея экономического союза предусматривала создание единого общебалканского рынка с установлением благоприятного таможенного режима, преимуществами портового обслуживания, скидками на транспорт, развитием общебалканской сети дорог, совместной защитой национальной продукции на мировом рынке, поддержкой кооперативного движения, способного повысить производительность крестьянского хозяйства. Все это позволило бы уменьшить расходы на импорт, увеличить товарооборот между балканскими странами, повысить доход местных производителей, снизить планку прямой экономической зависимости от европейских стран и цен на мировом рынке.

Третьей составляющей идеи балканского союза являлась концепция культурного сотрудничества стран полуострова. Соглашаясь со своим румынским коллегой Николасом Йорги, Александр Папанастасиу подчеркивал базовый характер таких факторов, как духовная раскрепощенность, доверие и взаимопонимание. Как отмечал впоследствии один из соратников Папанастасиу — П.Аргиропуло: «Возможно, именно для культурного просвещения балканских стран и была создана организация балканских конференций»609.

5 октября 1930г. в Афинах была созвана I Балканская конференция. К этому же времени на территории Греции началась публикация первого общебалканского издания — журнала «Балканы». Являясь площадкой для

608 Papanastasiou A. La Quatrième Conférence Balkanique // Les Balkans. Athens, 1933. Vol.IV. № 12-13. P. 589.

609 Argyropuolo P. Alexandre Papanastasiou // Les Balkans. Athens, 1936. Vol.VIII. № 9-12. P.140. обмена мнениями и проектами общественности балканских стран, издание стало своеобразной энциклопедией послевоенной жизни государств полуострова, возможностей и противоречий их будущего союза, разноплановости государственных тенденций, динамики и результативности работы конференций.

Сам факт издания журнала «Балканы» в столице греческого государства — Афинах, а также материалы, публиковавшиеся в нем (число статей греческих авторов значительно превосходило все другие), свидетельствовали об особой поддержке греческой власти идеи балканского объединения. В отличие от остальных государств полуострова, лишь Греция законодательно оформила конвенцию почтового союза балканских стран. Более того, в рамках органов государственной власти была создана комиссия для обсуждения принятых на конференциях резолюций. На ее заседаниях премьер-министр Греции ни раз подчеркивал особую роль балканских конференций в объединительном процессе шести соседних государств. Кроме того, Греция являлась одним из самых активных инициаторов проектов и участников в реализуемых межгосударственных мероприятиях.

Столь усиленный интерес греческого государства к деятельности балканских конференций, и прежде всего идеи балканского единения, был вполне оправдан. Кроме трофеев внешнеполитического лидерства на полуострове, формирование балканского союза обеспечивало Грецию важными экономическими выгодами - интенсификация торговых отношений с соседними государствами расширяла рынок экспортных поставок, позволяла снизить расходы на основной греческий импорт — зерно. Неслучайно уже на II Балканской конференции были проведены и законодательно оформлены наиболее весомые для Греции решения об особых льготах на реализацию злаковых и табачных культур.

Еще одного верного сторонника идея балканского союза обрела в лице турецкой республики. Стремясь заручиться поддержкой балканских стран в вопросе о членстве в Лиге наций, рассматривая балканский союз в качестве плацдарма для укрепления собственного международного влияния, Турция проявила огромный интерес к деятельности балканских конференций. О последнем свидетельствовали официальные выступления президента Турции Кемаля Ататюрка, присутствие на заседаниях конференций турецкого министра иностранных дел, разноплановые проекты и предложения, опубликованные на страницах журнала, активное участие в межбалканских мероприятиях. По сути, Турция явилась второй страной на полуострове, где идея балканского союза была поддержана на государственном уровне.

Позиции других балканских государств по отношению к союзу были разноречивы и зачастую не столь однозначно прописаны.

Для Болгарии конференции стали площадкой для урегулирования вопроса о правах национальных меньшинств. Добившись их автономии, Болгария достигала заветной цели — пересмотра территориального статус кво на полуострове. Как отмечалось в книге «Болгары и югославы»: «Македонский вопрос — это конфликт не культур, а государственных концепций. Его суть заключается в том, какое из государств сможет объединить вокруг себя македонскую нацию»610. Борьба за «реализацию» прав и интересов македонского населения стала основным камнем преткновения для мирного диалога между Болгарией, Грецией и Югославией.

И если с последней Болгария так и не смогла прийти к какому-либо компромиссу, в болгаро-греческих отношениях начала 1930-х гг. наметились определенные перемены, свидетельством чему явились статьи журнала «Балканы». Несмотря на то, что в их первоначальных публикациях Александр Папанастасиу отвергал любую попытку «болгаризировать» население присоединенных к Греции в 1918 гг. земель, а в 1931 г. греческая делегация уклонилась от двусторонней встречи с болгарскими коллегами, уже в 1932 г. в текст балканского пакта был внесен и одобрен греческой делегацией пункт о правах национальных меньшинств. Утверждение на

610 Bulgars and Yugoslavs. Belgrade, 1935. P.39. конференциях общебалканского пакта, его косвенная поддержка правительством Греции, как и одобрение инициативы придать конференциям статус межгосударственной организации позволили сделать важные шаги в деле урегулирования болгаро-греческих противоречий. Показателем тому явилась встреча национальных делегаций Греции и Болгарии в 1933г., признание болгарской стороной текста балканского пакта. В итоге дальновидная политика греческого правительства позволила выйти Болгарии из созданной изоляции, реализовать активные шаги к осуществлению балканского союза.

Наименьшим рвением в вопросе единения балканских стран отличались делегации Албании, Югославии и Румынии.

Слабое новосформировавшееся королевство Албания, подпавшее в к. 1920-х гг. под тотальный контроль итальянского руководства, не могло полноценно участвовать в балканском объединительном движении. Раздробленность страны, изолированность ее культурных связей, экономическая разруха, контроль со стороны Италии являлись существенными факторами для пассивности албанской делегации в деятельности журнала «Балканы» и балканских конференций. Тем не менее, Албания участвовала в некоторых проектах экономического и политического сотрудничества, выражая тем самым свою сопричастность с идеей единения балканских стран.

Неоднозначной была позиция Югославии к концепции балканского объединения. С одной стороны, наследница славянских земель Австро-Венгерской империи и верная союзница Франции на полуострове была заинтересована в балканском союзе как оплоте против агрессивной политики Италии в Средиземноморье. С другой - югославское правительство не проявляло какой-либо активности в деятельности балканских конференций, а участие югославской национальной группы в общебалканских мероприятиях не носило постоянного характера. Столь двоякое отношение к работе балканских конференций могло подразумевать только одно — страх Югославии перед устремлениями Болгарии.

Отдельно от всех государств полуострова в вопросе балканского объединения стояла Румыния. Являясь участником профранцузской Малой Антанты, экономически более развитое румынское государство к к. 1920-х гг. стало проявлять особую тягу к формирующемуся блоку стран-реваншистов — быстро развивающейся Германии, успешно активизирующей баланс румынской торговли, и сильной Италии, способной гарантировать незыблемость территориальных границ Румынии. Возможно, данная ситуация и явилась одним из объяснений индифферентности румынских кругов к балканскому объединительному движению. Единственный вопрос, активно курируемый румынской общественностью, был связан с проблемой духовного объединения соседних народов. Однако последнее скорее объяснялось авторитетом и деятельностью на ниве культурного сотрудничества признанного румынского ученного, эллиниста Николае Йорга (чьи статьи часто публиковались в журнале), нежели искренней заинтересованностью румынских властей в создании единой общебалканской федерации.

Столь разноплановое отношение балканских стран к союзному объединению нашло свое отражение и в деятельности балканских конференций. Динамика их работы представляла шкалу быстрого взлета и постепенного спада. Несмотря на видимую заинтересованность национальных групп в сотрудничестве балканских государств, актуальность и многогранность разработанных вопросов, каждое последующее заседание балканских конференций являло собой процесс замирания и определенной стагнации в работе. Заявленные мероприятия реализовывались частично и в основном при участии двух или трех стран полуострова, резолюции же конференций демонстрировали возрастающую зависимость от решения правительств и административных властей. В частности, на повестке дня последней IV Балканской конференции обсуждались вопросы чисто государственного характера — Балканский пакт, экономическая Антанта, развитие межгосударственных экономических связей, новая языковая политика, разработка совместных проектов радио и кинопрограмм, составление общебалканского учебника по истории полуострова.

Постановка этих актуальных и жизненных вопросов свидетельствовала об утрате общественного характера в деятельности балканских конференций, попытке ее организаторов преобразовать созданный институт в инструмент межгосударственного общения балканских государств.

Подобная ситуация была во многом предсказуема. Объединение балканских стран в единый союз не могло осуществиться силами одной общественности, тем более в вопросах политики и экономики. Не даром, опасаясь перерождения балканских конференций в новый межгосударственный орган, министр иностранных дел Греции предпринял попытку наложить вето на рассмотрение государственных вопросов в рамках конференций, заручившись при этом поддержкой коллег из Турции и Румынии. В тот момент против этого шага резко выступил Э.Венизелос. Греческий премьер-министр всецело поддерживал возможность реализации на базе конференций единого механизма урегулирования балканских противоречий. Тем не менее, ему это не удалось.

В 1933 г. Э.Венизелос оставил правительственное кресло, а в 1934 г. руководством Румынии, Греции, Югославии и Турции был подписан оборонительный пакт Балканской Антанты, исключивший из зоны действия Болгарию и Албанию. Заключение данного договора завершило прогрессивную эру балканского объединительного движения. Более того, впервые вопреки утвержденной внешнеполитической концепции Греция вступала в блоковый союз, отвергающий любую маневренность и грозящий войной с возрастающей итальянской мощью.

Недальновидность данной победы консервативных сил полуострова вызвала законную критику со стороны Элефтериоса Венизелоса, подчеркивающего опасность и нецелесообразность греческого участия в новоявленном пакте. Греция нуждалась во внешнеполитической свободе, возможной в рамках общебалканского союза, а не в жестких тисках четырехстороннего балканского договора.

Однако, как показывают материалы журнала «Балканы», а также деятельность балканских конференций, устремления бывшего премьер-министра Греции являлись более чем неосуществимыми в данный период времени. И причины того крылись не только в разноликости государственных концепций балканских стран.

Во-первых, делимость Балкан на зоны влияния соперничающих друг с другом европейских держав - Англии, Франции и Италии - создавала непреодолимую преграду для любых действий по созданию общебалканского оборонительного блока.

Во-вторых, не был окончательно разрешен вопрос о национальных меньшинствах, исключающий всякую возможность двустороннего диалога между Болгарией и Югославией.

В-третьих, особенности экономического развития балканских стран -отсталость аграрного сектора, отсутствие налаженной дорожно-транспортной инфраструктуры, зачаточное развитие промышленного производства, сконцентрированного в основном на переработке сельскохозяйственного сырья, сходство производимой продукции, торговый дефицит и, как следствие, финансовая нестабильность и зависимость от денежных дотаций европейских держав - не позволяли воплотить идею экономического союза в жизнь.

Схожая ситуация наблюдалась и в сфере культурного сотрудничества балканских государств. Бесперспективной оказалась надежда инициаторов балканских конференций, а также авторов журнала «Балканы» на церковь и образование. Из-за недальновидной политики константинопольского патриарха, насаждавшего на Балканах церковные постулаты и ценности эллинов, православная церковь, объединяющая большинство населения балканского полуострова, оказалось расколотой. На территории новых государств были провозглашены национальные автокефальные церкви, многие из которых так и не получили признания со стороны патриархии. Как отмечали авторы журнальных статей, а также исследователи церковной политики на Балканах, борьба за возрождение собственной национальной церкви была тесно связана с борьбой против патриарха и принудительной эллинизации духовных основ жизни балканских народов. Сохранение негативного отношения ко всему, что сочеталось с понятием «греческий», его трактовка в свете великодержавных амбиций Греции, заведомо отвергали любую возможность объединения на базе греческого проекта.