Деятельность и исторические концепции С.Ф. Платонова

Министерство образования  и науки Российской Федерации

Федеральное государственное  автономное образовательное учреждение

высшего профессионального  образования

«Российский государственный  профессионально-педагогический университет»

Институт социологии и  права

 

 

 

Реферат на тему:

«Деятельность и исторические концепции С.Ф. Платонова»

 

Исполнитель

студентка гр. СЦ-102                                                                   С.М. Алексеевна

 

Руководитель:                                                                                   Т.Г. Мосунова

 

 

 

 

Екатеринбург

2012

 

Содержание

Введение…………………………………………………………..…………3

1. Биография………………………………………………….……4-5
2. Исторические взгляды С.Ф.Платонова……………………………….…7-8
3. История для Платонова …………………………………………………9-12
4. "Лекции" С. Ф. Платонова……………………………………………….13-17
5. С.Ф Платонов Смутное время…………………………………………18-22 

Заключение………………………………………………………………..23

Список литературы…………………………………………………………24

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

Тема реферата – «Деятельность  и исторические концепции С.Ф. Платонова». Я выбрала именно эту тему потому, что я хотела узнать как можно больше о личности С.Ф Платонова, деятельности и исторических концепций.

Цель: Изучить деятельность и исторические концепции С.Ф  Платонова.

Задачи:

1.Узнать о личности  С.Ф Платонова.

2. Сделать анализ об  исторических взглядах С.Ф Платонова.

3. Узнать, что значит история  для С.Ф Платонова.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1.Биография

Единственный ребёнок в семье  коренных москвичей, заведующего Черниговской губернской типографией Фёдора Платоновича  Платонова и его жены Клеопатры  Александровны. В 1869 году они переехали в Санкт-Петербург, где отец будущего историка дослужился до управляющего типографией Министерства внутренних дел и получил дворянский титул.

В Петербурге Сергей Платонов учился в частной гимназии Ф. Ф. Бычкова. На семнадцатом году жизни долго и тяжело болел тифом.

О занятиях историей вначале не помышлял, писал стихи и мечтал о карьере профессионального литератора, что и привело 18-летнего юношу в 1878 году на историко-филологический факультет Петербургского университета.

Платонов был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию. Первоначально намеревался посвятить свою магистерскую диссертацию общественному движению, которое создало ополчение князя Дмитрия Пожарского, но лишний раз убедился в правильности мысли о том, что всякое серьёзное исследование в области древней русской истории невозможно без тщательной разработки источников. По этому пути и решил пойти, избрав в качестве объекта исследования историко-литературные памятники Смутного времени.

С 1900 по 1905 год был деканом историко-филологического факультета Петербургского университета.

В 1903 году возглавил только что организованный Женский педагогический институт (первый в России женский педагогический вуз), который привёл в образцовое состояние.

В 1912 году к 30-летию преподавательской деятельности был утверждён в звании заслуженного профессора, после чего в январе 1913 года вышел на пенсию, передав кафедру своему ученику С. В. Рождественскому и перейдя на ставку сверхштатного профессора.

В 1916 году ввиду начавших его тяготить административных обязанностей оставил директорство и в Женском педагогическом институте. В том же году переехал со всем семейством в просторную квартиру на Каменноостровском проспекте.

К Октябрьской революции отнёсся отрицательно, посчитав её случайной и ни с какой точки зрения не подготовленной, однако уже через несколько месяцев был вынужден пойти на сотрудничество с большевиками, помогая Д. Б. Рязанову налаживать работу по спасению петроградских архивов и библиотек.

3 апреля 1920 года Общим собранием Российской Академии наук был избран (за большой вклад в развитие русской исторической науки) её действительным членом (что могло произойти и гораздо раньше, если бы не отрицательное отношение к его кандидатуре со стороны ряда влиятельных академиков кадетского толка, вроде А. С. Лаппо-Данилевского).

На рубеже 1920-х годов задумывал большую работу о начале Русского государства, поговаривал и о необходимости пересмотра работ А. А. Шахматова, однако всем этим планам не было суждено осуществиться.

В 1922 году был назначен (после смерти А. С. Лаппо-Данилевского) руководить работой Постоянной исторической комиссии Академии.

1 августа 1925 года стал (после смерти академика Н. А. Котляревского) директором Пушкинского Дома, а 22 августа того же года был избран директором Библиотеки АН СССР (БАН).

В том же году будто бы запретил А. А. Введенскому (специалисту по истории Древней Руси) читать в Первом историческом исследовательском институте при ЛГУ в «духе времени» доклад о революции 1905 года на Урале и потребовал замены этого доклада докладом о Строгановской иконе.

В 1927 году завершил свою работу в ЛГУ.

11 июля 1928 года выступил в Берлине перед своими немецкими коллегами с докладом «Проблема русского Севера в новейшей историографии». Там же имел контакты и с некоторыми представителями русской эмиграции, в том числе со своим бывшим учеником Великим князем Андреем Владимировичем, что в дальнейшем было использовано против историка.

В сентябре 1928 года отказался от директорства в БАН, а в марте 1929 года — и от директорства в Пушкинском Доме.

В 1929 году на мартовской сессии АН СССР был избран академиком-секретарём Отделения гуманитарных наук (ОГН) и членом Президиума АН.

В ночь на 12 января 1930 года был арестован вместе со своей младшей дочерью Марией чекистом А. А. Мосевичем по подозрению «в активной антисоветской деятельности и участии в контрреволюционной организации».

После 19-месячного пребывания в Доме предварительного заключения на ул. Воинова (бывшей Шпалерной) и печально знаменитых ленинградских «Крестах» был выслан 8 августа1931 года в сопровождении двух своих дочерей, Марии и Нины, в Самару, где 10 января 1933 года скончался в больнице от острой сердечной недостаточности. Был похоронен на городском кладбище.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2.Исторические взгляды С.Ф.Платонова

Характеризуя  общеисторические взгляды Платонова  авторы отмечали слияние в его трудах правого крыла либеральной (по методам) историографии с дворянско-монархической историографией. В конце 1980-начале 1990-х годов оживился интерес исследователей к советскому периоду жизни ученого, закончившемуся так трагически (А.Н.Горяинов, А.Е.Левин, Ф.Ф.Перченок, Б.А.Каганович, В.С.Брачев, В.А.Колобков, Ю.В.Кривошеев, А.Е.Дворниченко, С.О.Шмидт, Б.В.Ананьич, В.М.Панеях, М.А. Рахматуллин). Важным историографическим событием явилось опубликование следственного дела С.Ф.Платонова. В 1994 году издан первый выпуск архива академика С.Ф.Платонова.

В последнее время, в качестве самостоятельной  темы широко обсуждается история  петербургской школы русских  историков и место в ней  С.Ф.Платонова.

Несмотря  на это спорными остаются в литературе методологические позиции С.Ф.Платонова, анализ общеисторической концепции  историка по-прежнему сводится преимущественно  к концепции Смуты.

Формирование  взглядов С.Ф. Платонова происходило  во время усиления влияния позитивистской парадигмы, сущность которой “можно определить как сугубо сциентистскую  ориентацию на превращение истории  в точную науку в соответствии с эпистемологическими идеалами определенного этапа и состояния научно-исследовательской практики”. Позитивистская парадигма привлекала историков своими идеями о закономерном прогрессивном характере исторического процесса … уверенностью, что в исторической науке можно достичь такой же объективности, как и в естественнонаучных дисциплинах путем внедрения в исследовательский арсенал исторической науки методов и процедур тех дисциплин, которые получили “в авторитетных кругах статус науки”. Представление же о научно-историческом знании на определенных этапах развития позитивизма было неодинаковым и находилось в тесной связи “с появлением новых научных дисциплин и расширением междисциплинарных научных исследований”. Современный исследователь О.Ф. Русакова, изучая ведущие концептуальные модели методологии истории, выделяет несколько форм исторического позитивизма. Позитивисты первой волны отнесены ей к так называемому “фактографическому позитивизму”. По мнению О.Ф. Русаковой, представители данного направления отождествляли историческую добросовестность с “максимальной скрупулезностью в исследовании любого фактического материала”, научность которого устанавливалась “посредством анализа источников (материальных и документальных). В этой связи важнейшим разделом методологии истории они” считали “критику источников”, а не построение “умозрительных схем” исторического процесса.

“Миросозерцание мое, - отмечал С.Ф.Платонов в обширной “Покаянной записке” в 1930 году, - сложившееся  к исходу XIX века имело базой христианскую мораль, позитивистскую философию и научную эволюционную теорию… В сущности я остаюсь таким и в настоящую минуту. Атеизм чужд мне столько же, сколько и церковная догма. Позитивизм, мною рано усвоенный освободил меня от тех условностей и метафизики, которые владели умами историков - моих учителей - (Соловьев, Чичерин, Кавелин и др.), привил мне методы исследовательской работы, далекие от априорных умозрений. Наконец, эволюционная теория легла в основу моих представлений о сущности исторического процесса, обусловила весь строй моих университетских курсов. Так, определившаяся смолоду моя личность не изменилась, ни от появившейся в нашей литературе теории марксизма, ни от политического торжества этой теории в коммунистическом государстве”.

Жесткой позитивистской привязке к источнику  следовал Платонов в своей конкретной историографической практике. Уже в  ранний период творчества историк очерчивает свой интерес к проблемам Русской  Смуты описанием и критикой источников.

С одной стороны Платонов считает  необходимым изучение историко-социальных вопросов Смуты, но рано убеждается, в  неподготовленности источниковой базы для осуществления подобного рода задачи.

Интересным  в этом плане является письмо молодого Платонова к своему учителю Бестужеву-Рюмину. “Отчасти в беседах с ним [Е.Е. Замысловским], отчасти "собственным умом" дошел я до решения заняться обзором русских летописных повестей и сказаний о смутном времени со стороны их состава и исторической достоверности. Думаю, Константин Николаевич [Бестужев-Рюмин], что эта работа не будет безрезультативной и несвоевременной. Если хватит время и подготовки и если результаты моего обзора позволят, на базисе этих результатов представится возможность высказаться и о некоторых спорных и темных вопросах смутной эпохи … Для того, чтобы работать с полным счастьем, недостает мне только Вашей санкции. Бесконечно был бы я рад 2-3 Вашим строкам и о них осмеливаюсь Вас просить".

Представления молодого С.Ф. Платонова о модели исторического исследования основывались на его убеждении в том, что  историческая наука в целом еще  не готова к широким обобщениям, особенно относительно истории древней, допетровской России. Главную задачу историка на данном этапе ее развития он, как и К.Н. Бестужев-Рюмин, видел в подготовке источниковедческой базы науки, т.е. в открытии и введении в научный оборот новых ранее неизвестных исторических источников.

Ученый  выработал такой порядок работы: выявление всех подлежавших исследованию сочинений, как изданных, так и  находящихся в рукописях; выделение  затем самостоятельных произведений “из массы компиляций и подражаний”; и изучение таких самостоятельных  произведений в хронологическом  порядке их написания, а потом  и зависимых от них компиляций и подражаний. В предисловии к изданию своего труда “Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII в. как исторический источник” Платонов отмечает вопросы, которые ставит перед собой при изучении каждого памятника: “определить время его составления и указать личность составителя; выяснить цели, которым руководился составитель, и обстоятельства, при которых он писал; найти источники его сведений и, наконец, характеризовать приблизительно степень их общей достоверности или правдоподобности его рассказа”.

Для сбора сведений о неизданных текстах  Платонов ездил в Москву и в  некоторые монастыри. Но успешно  завершить труд помогли ему в  Археографической комиссии, обеспечив  возможность получения рукописей  из провинции,- так, например, ученый смог, не прерывая занятий в университете, изучить и ввести в научный  обиход знаменитый нынче “Временник дьяка Ивана Тимофеева”. Работа велась таким образом сразу и в собственно историческом (а также и литературоведческом), и в источниковедчески-археографическом планах. Это было обусловлено и склонностью ученого к занятиям литературой (с чего он и начинал в университете) и строгой школой источниковедческих штудий, пройденной под руководством учителей. И предопределило дальнейший путь исследователя. Платонов, развивая вкус к описанию и публикации рукописных текстов и навыки в этих сферах деятельности, стал выдающимся археографом, участником начинаний Археографической комиссии, а позднее и возглавил ее.

 

 

 

 

 

 

 

 

3.История для Платонова

История для Платонова есть наука, “изучающая конкретные факты в условиях именно времени и места”, главной целью  которых было систематическое изображение  развития и изменения жизни отдельных  исторических обществ и всего  человечества. Он напоминает, что история  стала наукой только к началу XIX века и ее стали понимать как науку о законах исторической жизни человеческих обществ. Историк отрицательно относится к попыткам ученых раскрыть общие законы общественной жизни, считает их ничем иным, чем присвоением истории задач социологии. Так же как и Ключевский, Платонов подразделяет историю на всеобщую и местную и реконструирует предметную область каждой из них, но при этом фиксирует особенность русской историографической традиции. По Платонову, русский историк не может руководствоваться широким идеалом обобщения - исторического синтеза, воссоздающего общий ход всемирной истории в ее целом, указать в ее течении законы последовательности развития, которые были бы оправданы не только в прошлом, но и в будущем человечества.

Но  этим широким идеалам, по Платонову, не может непосредственно руководиться русский историк. Он изучает только один факт мировой исторической жизни - жизнь своей национальности и  таким образом может положить и свой камень в основание общеисторического  синтеза (как видим, перед нами иное понимание общеисторического или  всемирно-исторического по сравнению  с Лаппо-Данилевским). Оставаясь  на позициях академического позитивизма, Платонов считает, что для того, чтобы  показать обществу его прошлое в  истинном свете ... нет нужды вносить  в историографию какие бы то ни было “предвзятые точки зрения”, “субъективная идея (считает он) не есть идея научная”, “а только научный  труд может быть полезен общественному  самосознанию”. Логическим завершением  таких представлений является воспроизведение  им позитивистского алгоритма исследования. Задача историка: 1) собрать исторические материалы; 2) исследовать их достоверность; 3) восстановить только отдельные исторические факты; 4) указать между ними прагматическую связь; 5) свести их в общий научный  обзор или в художественную картину.