Из истории бертильонажа и дактилоскопии в дореволюционной России

Ш.Н.Хазиев

Из истории бертильонажа и дактилоскопии в дореволюционной России

Внедрение и  использование бертильонажа в России.

Летом 1888 года российский юрист Г.Слиозберг по рекомендации известного французского судебного  медика и криминалиста Лакассаня ознакомился в Лионской тюрьме с методикой и практикой бертильонажа и в 1889 году представил в редакцию Журнала гражданского и уголовного права, издававшегося  Петербургским юридическим обществом, статью "Антропометрическая система установления тождественности преступников" (была опубликована уже в 1890 году). В статье содержался исторический обзор методов уголовной регистрации и давалось описание антропометрической системы, включавшей ее научные основы.

Россия, также как и  многие другие страны впервые официально ознакомилась с антропометрической системой регистрации преступников на III международном пенитенциарном конгрессе в Риме в 1885 году из доклада доктора Альфонса Бертильона.

Бертильонаж в России был введен в 1890 году приказом С-Петербургского градоначальника от 31 мая. Было устроено антропометрическое бюро, соединенное с фотографическим павильоном. Бюро имело две комнаты: в первой из них были устроены места для раздевания арестантов, во второй производились измерения и хранились антропометрические листки.

Были приобретены необходимые  приспособления - вертикальные ростомеры, кронциркули и "скользящие циркули".

Проводились следующие  измерения: 1) рост стоя; 2) высота тела сидя; 3) длина распростертых рук; 4) длина  и ширина уха; 5) длина и ширина головы; 6) длина локтя; 7) длина пальцев; 8) длина ступни; 9) определение особых примет измеряемого.

С 1890 по 1895 годы в антропометрическом бюро был зарегистрирован 23 321 человек.

В 1892 году из числа подвергнутых бертильонажу 14,78% оказались рецидивистами, в 1893 году - 19,52%, в 1894 году - 24,06% и в 1895 году - 26,33%. Стоимость обнаружения каждого рецидивиста в 1892 году составляла 7 рублей 67 копеек, а в 1895 году уже лишь 5 рублей 49 копеек.

К 1903 году число антропометрических карточек в С.-Петербургском Бюро достигло 57 890.

Уже в первые годы существования  бюро с помощью антропометрии  удалось не только выявить достаточно большое количество преступников-рецидивистов, но и установить невиновность ряда лиц, ошибочно задержанных по описаниям  внешности (например, в 1893 году было три таких случая).

Эффективность бертильонажа была настолько очевидна, что уже  к 1897 году в России было открыто еще 12 антропометрических станций в  городах Ревеле, Новгороде, Гродно, Вятке, Вологде, Витебске, Казани, Ярославле, Одессе, Самарканде, Хабаровске и Владивостоке.

Однако эти станции  фактически носили характер частных  учреждений, возникали по инициативе различных местных общественных управлений и существовали на их средства.

Начальником Санкт-Петербургской  антропометрической станции был отставной инженер-полковник Николай Александрович Козлов.

Считая систему измерений  Бертильона недостаточной, Н.А.Козлов по согласованию с председателем  русского антропологического общества профессором Военно-медицинской  Академии А.И.Таренецким, пополнил бертильоновскую систему следующими измерениями: высоты бедра, высоты акромиона, ширины плеч, длины кисти руки, "диаметра высоты головы", высоты лба, длины носа, длины лица, расстояния между наружными краями глазниц, расстояния между внутренними краями глазниц и размеров самих глазниц, а для рельефности описательных сведений было решено пополнить их обозначением месторождения, племени и религии.

Для упрощения процесса фиксации антропометрических признаков  Н.А.Козлов разработал прибор, позволявший одновременно получать фотоснимки преступников и антропометрические данные.

В 1900 году антропометрическая служба была создана в Московской сыскной полиции.

Единые правила антропометрической регистрации были приняты в 1907 году циркулярным распоряжением Министерства Внутренних Дел от 9 апреля 1907 года №110.

В 1909 году было закончено  устройство антропометрических бюро во всех 89 вновь созданных сыскных  отделениях и было положено начало централизации их системы путем  создания центрального регистрационного бюро при Департаменте Полиции. К 1912 году их уже стало 102.

Самый нашумевший в России случай идентификации личности преступника  с помощью антропометрии произошел  в 1909 году. В этом году у розыскных  органов возникло подозрение, что  под фамилией проживающего в Саратове Ивана Францевича Кордино скрывается Александр Кара, осужденный в 1902 году в Москве за убийство матери и двух сестер. Мотивом убийства послужило несогласие родителей на брак  Кара с любимой женщиной. Кара был осужден к 12 годам каторжных работ. Однако в январе 1905 года ему удалось бежать с каторги. Проживая под чужой фамилией в Саратове, Екатеринодаре (ныне Краснодар) и Баку, он всегда устраивался домашним учителем. Накопив денег, Кара выехал за границу, где устроился работать на трубопрокатном заводе. Весной 1908 года он, имея фальшивый паспорт на имя Семенова, рискнул вернуться в Россию. После кратковременного пребывания в различных городах он вновь поселился в Саратове, где и был задержан в августе 1909 года под фамилией Кордино.

В 1901 году после ареста он подвергался антропометрическим измерениям в Московской сыскной полиции. В 1909 году при его задержании в Саратове он снова был подвергнут измерению. Благодаря тому, что В.И.Лебедев в 1903 году опубликовал специальный справочный указатель, включавший и карточку Кары, результаты двух измерений удалось сравнить. Несмотря на то, что некоторые размерные характеристики имели незначительные различия (происхождение их легко объяснялось отсутствием опыта у лица, производившего второе измерение), тождество Александра Кары было установлено довольно быстро.

Одновременно с антропометрическими  данными сравнению подверглись  фотоснимки Кары, изготовленные в 1902 и 1909 годах. Результаты этого сравнения  подтвердили полную достоверность  выводов полиции. Однако возвращение Кары на каторгу не состоялось, так как он в декабре 1909 года умер в тюремной больнице.

Следует отметить, что  российская юридическая печать уделяла  много внимания вопросам применения антропометрии, периодически знакомила  читателей с ее достижениями как за границей, так и в России. Уже в 1897 году сначала в "Журнале Министерства Юстиции" (Декабрь 1897 г.), а затем и отдельным оттиском вышла работа заведующего столичным антропометрическим бюро Н.А.Козлова "Применение антропометрии в русских тюрьмах". Статьи о бертильонаже были помещены почти во все энциклопедические издания. В старинных русских рукописях были найдены и опубликованы интересные прототипы словесного портрета, названные антропометрическими карточками Х1У века ("Юридическая Газета", 1895, № 10 и др.).

В различных периодических  изданиях появились рефераты работ  по антропометрии, вышедших за рубежом. Бертильонаж был оценен по достоинству. В.И.Лебедев писал: "...регистрационная  карточка Бертильона, дополненная описанием  по его способу примет и особенностей преступника и пальцевыми оттисками является грозным орудием для самого изворотливого рецидивиста, а для сыскной полиции положительно неоценима" (Лебедев В.И., 1912, С. 23).

Первые сведения о следах рук и дактилоскопии  в России

Первые упоминания о возможности идентификации человека по отображениям его кистей рук встречается в русской научной литературе начиная с 1867 года. А.Квачевский в книге "Об уголовном преследовании, дознании и предварительном исследовании преступлений по судебным уставам 1864 года" писал о возможности идентификации преступника по следам рук, приводил рисунки отображений окрашенных кровью кистей рук человека, отмечал разнообразие и индивидуальность форм ладони и пальцев (Часть 2., СПб., 1867, параграф 108 "Указания на виновника преступления", с. 201).

В "Наставлении об исследовании подозрительных пятен" (для врачей и юристов), изданном Медицинским  Департаментом Министерства Внутренних Дел (СПб., Типография Императорской  Академии Наук, 1870) в разделе 1 было написано, что найденные при осмотрах подозрительные пятна должны быть тщательно описаны:..."иногда кровяные пятна зависят от прикосновения к предмету окровавленною рукою или подошвою сапога, так что получается или полный их отпечаток, или же только частичный, например, пальца; в таком случае размеры тех и других должны быть тщательно определены" (с. 7).

С.Ершов в реферате "Способы исследования и сохранения различных отпечатков и следов, имеющихся  на месте преступления", помещенном в журнале "Вестник Общественной Гигиены, Судебной и Практической медицины", 1890, том 7, кн. 1, стр. 13-22, также писал о большом значении отпечатков окровавленных рук.

Однако, судя по всему, ни А.Квачевский, ни С.Ершов, ни автор Наставления  не знали о возможностях дактилоскопии  и ничего не говорили о наличии на пальцах и ладонях папиллярных узоров.

Насколько нам удалось  установить, первая публикация о дактилоскопии  на русском языке вышла в свет 8 июля 1892 года в 53 номере "Юридической  Газеты". Заметка называлась "Отпечатки  рук и их значение в судебной практике". В ней со ссылкой на работы сэра Ф.Гальтона, докторов Форжо, Ферэ и Тестю, описывались свойства папиллярных узоров пальцев и ладоней рук, а также босых ног, характер образования невидимых потожировых следов рук и ног, возможности их выявления с помощью чернил, раствора азотнокислого серебра, плавиковой или фтористоводородной кислоты. Неизвестный автор отмечал также возможность классификации папиллярных узоров по системе Гальтона.

Следующее по времени  сообщение о дактилоскопии имело  место в 1895 году в заметке "Папиллярные линии ладони, как средство удостоверения личности преступников", опубликованное в "Правительственном Вестнике" за 7(19) апреля (№ 75, стр. 2-3). В этой статье давался краткий обзор практики применения дактилоскопии в Древнем Китае, Индии, сообщалось о морфогенезе папиллярных узоров, устойчивости узоров со ссылкой на эксперименты, проведенные Ф.Гальтоном, возможности их классификации, использования для идентификации преступников по следам, обнаруживаемым на местах преступлений, необходимости дополнения антропометрической системы А.Бертильона дактилоскопическими отпечатками. Автор приводит рекомендации по получению экспериментальных отпечатков пальцев, описанные Ф.Гальтоном.

Хотя эти две заметки  и были опубликованы в достаточно популярных периодических изданиях, в течение почти десяти лет в русской юридической литературе каких-либо статей или иных публикаций по данному вопросу нам обнаружить не удалось.

Центральное дактилоскопическое Бюро

В 1906 году со специальным  поручением на месте ознакомиться с применяемыми в Германии методами дактилоскопической регистрации преступников, туда были командированы инспектор Главного Тюремного Управления действительный статский советник Николай Флорианович Лучинский и чиновник Главного Тюремного Управления барон А.Ф.Штакельберг.

Изучение дактилоскопической системы регистрации преступников показало, что она заключает в  себе все данные для успешной борьбы с бродяжничеством и обладает значительными преимуществами перед  другими подобными системами, в том числе и перед антропометрией.

После возвращения из командировки Николай Лучинский  представил убедительный доклад о существе дактилоскопической системы регистрации  преступников и свои соображения  об условиях введения этой системы  в России.

Министерством Юстиции было принято решение о введении в России дактилоскопической системы регистрации преступников. Для этого при Главном Тюремном Управлении было учреждено Центральное Дактилоскопическое Бюро. 16 декабря 1906 года Министром Юстиции Щегловитовым были утверждены "Правила о производстве и регистрации дактилоскопических снимков", а Главным Тюремным Управлением был издан циркуляр "О введении дактилоскопии в тюремном ведомстве для регистрации преступников". Этими правилами было установлено, что обязательному дактилоскопированию подвергаются обвиняемые в преступлениях, влекущих за собой наказания, соединенные с лишением всех прав состояния; присужденные к ссылке в каторжные работы или на поселение; обвиняемые в бродяжничестве.

Изготовление дактилоскопических карт производилось в течение первых трех дней после поступления арестанта в место заключения в присутствии и под непосредственным наблюдением начальника места заключения или одного из его помощников. Лицо, наблюдавшее за изготовлением отпечатков, удостоверяло правильность содержащихся в дактилокарте сведений и расписывалось на ней.

Для Центрального Дактилоскопического  Бюро в здании Главного Тюремного  Управления было выделено помещение, 4 шкафа с 24 ящиками в каждом для  хранения дактилокарт и один шкаф с 24 ящиками для алфавитной картотеки. Было заготовлено 1024 папки (по числу основных групп), лупы, буквенные и цифровые знаки, а также другие канцелярские материалы.

Заведующим ЦДБ был  назначен Николай Лучинский. Для  дактилоскопических исследований и  для наблюдения за работой других служащих в Бюро был командирован архивариус Главного Тюремного Управления статский советник Д.И.Васильев, с назначением ему в помощь канцелярского чиновника ГТУ коллежского регистратора Силенка.