Историография личности Ивана Грозного

Современный исследователь, профессор, Анна Георгиевна Жеравина в лекции «Опричнина Ивана Грозного» констатирует: «В советской историографии была поставлена задача изучения классовой, социально-экономической сущности опричной политики Ивана Грозного (М.Н. Покровский). Придерживаясь концепции С.Ф. Платонова об основной направленности опричнины против удельного княжеского землевладения, один из ведущих историков 30-х годов И.И. Смирнов показал классовый смысл ее. Опричнина, по наблюдениям И.И. Смирнова, сопровождалась захватом крестьянских земель, нарастанием борьбы за крестьянина как рабочую силу, ростом крестьянских повинностей.

В 40-50-е годы под влиянием оценок Иосифа Виссарионовича Сталина подчеркивалось только прогрессивное значение опричнины в борьбе за централизацию Русского государства, ее возникновение объяснялось борьбой между реакционным боярством и прогрессивным дворянством. Безудержное восхваление личности Ивана IV отразилось не только в исторической науке (Р.Ю. Виппер, И.И. Смирнов, С.В. Бахрушин), но и в художественной литературе, искусстве. Крупнейший знаток эпохи Ивана Грозного С.Б. Веселовский в те дни писал с большой тревогой: «Итак реабилитация личности и государственной деятельности Ивана IV есть новость, последнее слово и большое достижение советской исторической науки. Но верно ли это? Можно ли поверить, что историки самых разнообразных направлений, в том числе и марксистского, 200 лет только и делали, что заблуждались  и искажали прошлое своей родины, и что «сравнительно недавно» с этим историографическим кошмаром покончено и произошло просветление умов?». Работы самого С.Б. Веселовского, написанные в те годы, были опубликованы лишь через 15 лет.

Тогда же в учебниках появилось определение «прогрессивное войско опричников», с помощью которого проводимый царем террор изображался чуть ли не как политика, выражавшая интересы народных масс. Признавая реальный социальный конфликт в основе внутренней политики Ивана Грозного, историки представляли его таким образом, что на одной стороне находился царь, опиравшийся на новое служилое дворянство, на другой – родовитые вельможи (вотчинники и вассалы).

Однако по мере выявления  и накопления новых фактов все  более становилось очевидным несоответствие сложившихся представлений об опричнине исторической действительности»⁵⁴.

Одним, из историков, позитивно  отзывавшихся о деятельности и личности Ивана Грозного, был советский  историк Роберт Виппер. Он писал, что  традиция изображать Ивана Грозного как тирана, идет от реакционных сил: «Это они — представители отживающей идеологии — дали материал для изображения Ивана Грозного в виде тирана, коронованного злодея и преступника, с правом, подобно Христиерну II датскому, на титул Нерона XVI века.

Странным образом эта  традиция, внушенная чувством мести  со стороны романтиков, оплакивавших гибель аристократии, пережила великие  достижения эпохи XVI века, заглушила  суждения более прогрессивных современников  Ивана IV и повлияла в сильнейшей степени на историков XIX века. Грозный царь закрепился в старых школьных изображениях как жестокий тиран по преимуществу; все его крупные деяния отошли на второй план; все его заслуги по расширению и внутренней организации Московской державы и борьбе с изменниками оказались забытыми.

Русский народ дал  совсем иную, глубоко мудрую оценку личности Ивана IV, выразивши ее в  прозвище «Грозного». В иностранной  исторической литературе смысл этой характеристики совершенно искажен  переводами — Iwan der Schreckliche, Jean le Terrible, что означает «страшный», «ужасный», чем и подчеркивается обвинение Ивана IV в жестокости. В XVI в. в великой Московской державе «Грозный» звучало величественно и патриотично»⁵⁵.

Историк Р. Виппер не раз  восторженно характеризует своего героя. Например, при описании ответа царя на письмо сбежавшего князя Курбского Р. Виппер пишет: «В ответном письме Курбскому сказался весь Грозный, умный, талантливый, полный кипучей энергии и крайне вспыльчивый. Какие отчеканенные выражения о власти, какая ясность политической мысли, какая уверенность в своем монархическом призвании, и как все это беспорядочно загромождено ненужными историческими ссылками, кучей бесполезных имен народов и императоров! Сколько лишнего, сколько повторений, какой переизбыток бранных эпитетов, неправдоподобных обвинений!

Перед нами встает во весь рост крупная фигура повелителя народов  и великого патриота»⁵⁶.

Р. Виппер так объясняет  учреждение опричнины: «Пора понять, что учреждение опричнины было в первую очередь крупнейшей военно-административной реформой, вызванной нарастающими трудностями великой войны за доступ к Балтийскому морю, за открытие сношений с Западной Европой» ⁵⁷.

Разумеется, Р. Виппер проявлял классовый подход. «В политике Ивана Грозного, как внешней, так и внутренней, ясно выражен классовый характер возрастающего самодержавия, причем следует отметить определенный социальный сдвиг, который особенно ярко обозначен учреждением опричнины 1564 г.: Грозный действует в интересах главным образом среднего поместного землевладения, из представителей которого он образует, по классически точному выражению И. В. Сталина, дворянскую военную бюрократию»⁵⁸.

Р. Виппер делает вывод: «Если бы Иван Грозный умер в 1566 году в момент своих величайших успехов на западном фронте, своего приготовления к окончательному завоеванию Ливонии, историческая память присвоила бы ему имя великого завоевателя, создателя крупнейшей в мире державы, подобного Александру Македонскому. Вина утраты покоренного им Прибалтийского края легла бы тогда на его преемников: ведь и Александра только преждевременная смерть избавила от прямой встречи с распадом созданной им империи. В случае такого раннего конца, на 36-м году жизни, Иван Грозный остался бы в исторической традиции окруженный славой замечательного реформатора, организатора военно-служилого класса, основателя административной централизации Московской державы. Его пороки, его казни были бы прощены ему так же, как потомство простило Александру Македонскому его развращенность и злодеяния»⁵⁹.

Совсем иную точку зрения высказывал академик С. Б. Веселовский. Он отрицал, что Иван Грозный с помощью опричнины боролся против старой аристократии: «В учреждении опричнины многое казалось историкам непонятным именно потому, что они считали ее направленной против княжат и боярства, т. е. верхнего слоя Государева двора. В годы, предшествовавшие учреждению Опричного двора, царь пытался удалить из старого двора неугодных ему людей, но в результате борьбы с отдельными лицами восстановил против себя старый Государев двор в целом. Выход из положения он нашел в том, чтобы выйти из старого двора и устроить себе новый, «особный» двор, в котором он рассчитывал быть полным хозяином. Так как уничтожить старый двор, сложившийся веками, и обойтись без него в управлении государством не было возможности, то царь предложил ему существовать по-старому, а параллельно ему устроил Опричный двор»⁶⁰.

Профессор А. Г. Жеравина пишет: «С.Б. Веселовский установил, что политика земельных конфискаций была направлена главным образом не против «старого землевладения» бывших удельных князей; жертвами земельных конфискаций оказывались многочисленные представители «худородной, служилой массы», интересы которой, согласно классической схеме, Иван Грозный защищал»⁶¹.

Важная роль в изучении личности Ивана Грозного принадлежит известным историкам середины и второй половины 20-го столетия А. Л. Хорошкевич, В. Б. Кобрину ⁶², Р.Г. Скрынникову, А. А. Зимину⁶³, Д. Н. Альшиц⁶⁴, С. О. Шмидту⁶⁵ и ряду других. Эти историки отвергали апологетическую трактовку личности Ивана Грозного. В то же время большинство из них не осуждали террор и опричнину так резко, как Карамзин или Костомаров. Типичной в этом отношении является книга А. А. Зимина и А. Л. Хорошкевич. «Россия времени Ивана Грозного»⁶⁶. Кстати, во введении член-корреспондент АН СССР В. Т. Пашуто дает свою трактовку личности Ивана Грозного: «Для Грозного (как позднее и для Петра) решение больших внешнеполитических проблем — выхода на Волгу, на Балтику, на Урал — было неразрывно связано с внутренними реформами, которые бы помогли ему собрать в кулак все управление, создать сильное войско. На беду, Россия еще не была к этому готова. Россия достигла многого: укрепились центральная и местная власть, войско, расширилась торговля, она выиграла Казанскую войну, простерла свою власть до Урала, обезопасила себя Засечной чертой от крымцев. Но Ливонскую войну, которую Грозный по праву считал главной, она проиграла.

Грозный верил во всесилие самодержавия, пожалуй, не меньше, чем  в бога, и раз жизнь вынуждала  — не задумываясь рубил головы боярам и князьям, церковникам и дворянам, но, чем доле он свирепствовал, тем яснее видел, что может убить любого боярина, но не боярство, разорить город, но не горожан, храм, но не духовенство… На место одних князей и бояр вставали новые, одни монастыри сменялись другими, недавние слуги становились соперниками. И не могло быть иначе, пока страна экономически не окрепла, пока царь не имел денег, а рассчитывался землями. Поместная система в этих условиях рождала то, с чем он боролся.. Неудивительно, что время взятия Казани, Нарвы и Полоцка — время блестящих побед и горьких поражений — порождало при самодержавном дворе непрерывную борьбу группировок, отмеченную заговорами и казнями — злодейством, достойным шекспировских героев современной Грозному английской действительности. И авторы правы, когда отвергают провинциальный взгляд досоветской науки, ее эмигрантских эпигонов и их духовных наследников, не заметивших типологического сходства всего строя России эпохи Грозного с тем, что сопровождало централизующийся абсолютизм более передовых стран Европы; впрочем, то же было и в политически лоскутном мире Германии и Италии, не исключая и двора самого наместника св. Петра.

Иван Грозный —  фигура глубоко трагическая. Авторы справедливы. Их цель — не оправдание или осуждение Грозного, а объяснение того, что его личный крах — это порождение конфликта правителя с обществом, которое в конечном счете всегда сильнее. Правитель на свой самодержавный лад сделал все, что мог. Россия шагнула вперед, но народу это стоило таких невзгод, что последовал мощный взрыв крестьянской войны »⁶⁷.

В то же время сами авторы книги оценивали деятельность Ивана  Грозного несколько иначе. Они не «лакировали» его образ, не скрывали его преступлений. Вот как описан, к примеру, поход опричников на Новгород: «В синодиках сохранились страшные холодной деловитостью записи о казни холопов, крестьян, горожан. Для обозначения расправы над ними употреблялось безликое слово «отделано». Так, во время Новгородского похода «по Малютине скаске новгородцов отделал тысящу четыреста девяносто человек, и с пищалями отделано 15 человек». Кроме бояр и опальных деятелей, нещадно истреблялись многие из их людей, была перебита преданная И. П. Федорову челядь. Округа в радиусе 200–300 км была опустошена опричными рейдами, хлеб сожжен, скот уничтожен, пострадали и крестьяне. Тяжелым испытаниям подверглась и карельская деревня. Документы пестрят такими записями: крестьянина «опричнина замучили, живот пограбили, двор сожгли». Число жертв в Новгороде достигало нескольких тысяч. Опустошенный и обескровленный город навеки потерял значение соперника Москвы, превратившись в рядовой город Российского царства, полностью подчиненный московской администрации»⁶⁸.

В другой книге Зимина «Опричнина Ивана Грозного» также  обращается внимание как на негативные действия царя, так и на позитив.  А. Л. Дворкин в работе «Образ Ивана Грозного в советской историографии 1922-1972» пишет: «В 1964 г. в свет вышла толстая книга А. А. Зимина «Опричнина Ивана Грозного». Зимин переработал огромное количество источников, и с фактологической точки зрения он приводит весьма впечатляющее собрание имен, графиков и чисел, имевших отношение к опричнине. Однако его собственное мнение едва можно «вычислить», а столь характерные для его предшественников однозначные выводы практически отсутствуют. Он соглашается, хотя и со многими оговорками, что бόльшая часть кровопролития была практически бесполезной, но тем не менее «объективно» содержание опричнины было все же «прогрессивным». Очень жаль, что использовавшиеся средства не всегда были самыми похвальными... Было бы лучше, если бы не так много народа погибло, но, с другой стороны, раз были подозрения, то должна была присутствовать и измена. По крайней мере, если бы кое-кого не казнили бы, она могла произойти...

Двойственность оценки опричнины Зиминым можно оценить по следующей цитате:

«В условиях роста самодержавия на многие правительственные мероприятия накладывала отпечаток незаурядная личность московского государя Ивана Васильевича Грозного. Царь Иван IV сумел по-своему почувствовать историческую неизбежность ликвидации последних столпов феодальной раздробленности на Руси и возглавить борьбу за укрепление централизованной государственности... Конечную цель своей деятельности он видел в безграничном подчинении всех подданных его монаршему своеволию. К этой цели упорно шел этот жестокий правитель через потоки крови, не считаясь с гибелью тысяч безвинных людей из среды крестьян и горожан, из дворян и бояр. Этот путь не был прямым. Выбранные Иваном формы и методы усиления самодержавия превращали власть монарха в самовластие деспота...»

Несмотря ни на что, Грозный  был выдающимся правителем. Его борьба против врагов не может быть объяснена  только лишь болезненной подозрительностью. Нет, это была сознательно реализуемая  политическая линия, целью которой было сломить неприятеля. Все испортилось лишь потом. Вот что, к примеру, Зимин говорит об опричном войске:

«Сыграв значительную роль на первых этапах опричнины, гвардия царя Ивана IV, развращенная грабежами и насилиями, постепенно вырождалась в шайки мародеров и убийц» ⁶⁹.

Показательна и книга  Р. Г. Скрынникова «Иван Грозный». ⁷⁰ Автор так характеризует роль Ивана Грозного в истории России: «Царь Иван всю жизнь воевал со своей знатью. Он пролил потоки крови, чтобы подорвать ее влияние. Эта цель стала едва ли не главной целью его жизни.

События, последовавшие  после его кончины, показали, что  террор ослабил родовую аристократию, но не сломил ее могущества. Грозный  расколол дворянское сословие, чтобы  добиться неограниченной власти. Но воздвигнутое им здание оказалось непрочным. Понадобились считанные недели, чтобы оно рухнуло»⁷¹. Интересна трактовка, почему образ Ивана Грозного в российском фольклоре оказался позитивным: «Фольклорный образ великого государя сформировался, можно думать, в период Смуты.

Опричный террор унес жизни нескольких тысяч людей, гражданская  война начала XVII в. – сотни тысяч  жизней, а может быть, и больше. Страна обезлюдела. В деревнях подавляющая  часть пашни запустела.

В обстановке неслыханных  бедствий время царя Ивана стали вспоминать как эпоху могущества Российской державы, ее процветания и величия. Кровавые и темные дела были забыты»⁷².