Культура и философия самурайского сословия в ЯПОНИИ

Существенной деталью  военного меча являлась круглая гарда (цуба), защищавшая кисть руки. Со временем цубы и украшения меча (эфесы —  цука, головка рукоятки — футигасира, мэнуки и т. д.) стали изготовляться  особыми мастерами-оружейниками и  превратились в настоящее произведения искусства, собираемые коллекционерами  многих стран²³.

Длина лезвий самурайских  мечей не была стандартной, она колебалась довольно значительно (от 63 до 80 см.). Борьба самураев, особенно на начальной стадии феодальной децентрализации, не была ещё единой битвой войска, а становилась чаще схваткой одиночек, поэтому каждый самурай заказывал себе то оружие, которое было для него удобным и отвечало его вкусам, вносил в исполнение меча свои собственные идеи

В начале XVII в., после прекращения междоусобных войн и объединения страны под властью Токугава, в производстве мечей происходят значительные изменения. Этот вид оружия практически уже не применяется и становится лишь символом сословия воинов. Появляются «новые мечи» (синто) в противоположность «старым мечам», отмеченным под собирательным названием «кото». Самураи стали предъявлять повышенные требования к художественному оформлению мечей этого периода, богатству декора, украшениям из драгоценных металлов, затрачивая на покупку некоторых образцов огромные суммы. Самурай, как бы беден он ни был, мог иметь клинок хорошей стали и в превосходной оправе, считая, что лучше страдать от голода, нежели не иметь эмблемы, подчёркивающей его сословное положение. Ради меча самурай мог пожертвовать и своей собственной жизнью, и жизнью членов своей семьи. Такое отношение привело к тому, что обычное почитание меча переросло в его культ. В своём «завещании» (своде законов по управлению страной 1615 г.) Токугава Иэясу приказал (ст. 35): «Каждый, кто имеет право носить длинный меч, должен помнить, что его меч должен рассматриваться как его душа, что он должен отделиться от него лишь тогда, когда он расстанется с жизнью. Если он забудет о своём мече, то он должен быть наказан». Культ меча породил этику меча и относящиеся к нему строгие законы, нарушение которых смывалось только кровью. Своеобразный язык меча позволял объясняться без слов с предельной откровенностью, подчас дерзостью²⁴. В дом самурая с длинным мечом за поясом мог войти только глава клана (т. е. даймё) или буси, стоящий рангом выше хозяина, причём оружие вошедшего клали на подставку для меча невдалеке от гостя. Во всех других случаях меч следовало оставлять в прихожей, иначе это могло быть расценено как оскорбление. Большой меч вынимали из-за пояса и клали, становясь на колени для обычного приветствия, по правую сторону от себя. Тем самым демонстрировалось доверие к хозяину и доброжелательность, ибо меч трудно было вытащить из ножен с необходимой быстротой . Если же хозяин держал свой меч на полу слева, это говорило о его явном недружелюбии к незваному гостю .

При дружеском общении  с хозяином гость мог оставить свой большой меч в соседней комнате  или отдать его слуге, который  принимал сокровище с величайшим почтением и на вытянутых руках  в шёлковом платке относил к стойке. На горизонтальной стойке для мечей  хранился и меч хозяина (иногда несколько  мечей). Во время беседы мечи клали  так, что рукоятки были обращены на владельца, а клинок в ножнах —  на собеседника. Короткий меч чаще всего  оставался за поясом. При официальной  встрече положить меч рукоятью к  собеседнику означало нанести ему  страшное оскорбление — усомниться в его способностях фехтовальщика  и выказать полное пренебрежение  к его «молниеносному удару». Ещё  большим оскорблением была попытка  притронуться к мечу без разрешения хозяина, а тем более — наступить  на меч или отбросить его ногой²⁵ .

Так же строго следили за обнажением клинка, который можно  было вытащить из ножен только тогда, когда владелец меча или коллекции  мечей хотел показать лезвие другу. Похвалить меч, рассматривая наполовину вынутый из ножен клинок, означало пролить бальзам на душу хозяина, доставить ему величайшее удовольствие. Обнажённый меч (сираха или хакудзин) означал враждебность и разрыв дружбы. Если владелец меча всё же хотел  показать весь клинок, то он отдавал  оружие другу с тем, чтобы тот  сам с многократными извинениями и комплиментами по полагающемуся этикету вынул меч из ножен²⁶.

В напряжённой обстановке притронувшись к мечу, можно было спровоцировать инцидент. Если самурай  видел, что сосед поглаживает  или поворачивает рукоять своего меча, он немедленно обнажал клинок. То же самое происходило, если в тесноте  сосед невежливо отпихивал мешающие ему ножны, то есть допускал неподобающее обращение со святыней. Прямым вызовом  на поединок служило бряцание гардой о ножны, для чего надо было слегка выдвинуть лезвие и затем отпустить. Человек рассеянный, допустивший  подобный жест в минуту задумчивости, рисковал быть разрубленным на две  половинки без всякого предупреждения²⁷.

То же самое было действительно  и для другого холодного оружия. Копья, например, положено было держать  в футлярах, так как обнажённое на улице оружие (суяри) в глазах японцев являлось смертельным оскорблением.

С мечом была связана масса  суеверий, в некоторых случаях  слово «меч» не произносилось; на оружие в данном случае накладывалось  табу. Например, короткий меч вакидзаси  в буквальном переводе означает «на  боку воткнутое».

Самурай никогда не расставался  со своими мечами, они всегда занимали самые видные места в его доме: в специальной нише (токонома) в  главном углу комнаты на подставке  для мечей, называемой «татикакэ», или  «катанакакэ», Ночью мечи клались  в изголовье на таком расстоянии, чтобы их можно было легко достать  рукой.

Во время переправ через  реки и небольшие озёра самураи  обращались со своим оружием крайне бережно: старались по возможности  не погружать его в воду, надевали на рукояти мечей специальные  чехлы, чтобы предохранить их от влаги. Такое отношение к мечу сохранилось  и в императорской армии после буржуазной революции Мэйдзи вплоть до разгрома империалистической Японии во второй мировой войне²⁸.

Токугавские власти ревностно  следили за исполнением закона о  праве ношения мечей (тайто-гомэн). Только придворной аристократии Киото, военному и гражданскому чиновничеству  сёгуната и самураям разрешалось  носить два меча. Учёным, ремесленникам  и крестьянам позволялось носить лишь короткий меч и то только по особому разрешению во время больших  праздников или путешествий. Мелким лавочникам, нищим и париям (эта) было категорически запрещено ношение  любого меча. Несмотря на то что меч  представлялся самураями как  символ чистоты, добра и справедливости, карающей зло, несмотря на осуждение  кодексом бусидо беспорядочного применения оружия, правила которого считали  бесчестьем обижать невинного и  слабого, меч на протяжении всей его  истории служил инструментом насилия, несправедливости и жестокости²⁹.

Ярким примером несправедливого  и бесчестного употребления меча, помимо применения его в захватнических войнах, является зверский обряд пробы  нового меча — тамэси-гири, или цудзи-гири (букв. «убийство на перекрёстке  дорог»). Сущность обряда заключалась  в том, что новый, не бывший в употреблении меч обязательно надо было испытать на человеке. Нередко нищие, беспомощно лежавшие на обочине дороги, крестьяне, поздно возвращавшиеся с полей, становились  жертвами тэмаси-гири, погибая от руки негодяев, выходивших в сумерках на своё ужасное дело.

Местные власти, пытаясь  предупредить беззаконие, выставляли на улицах ночные посты и устраивали караульные помещения на перекрёстках дорог. Однако охрана относилась к своим  обязанностям небрежно, а потому число  убитых самураями прохожих и путников исчислялось тысячами. Самураи, не желавшие испытывать меч на невинных людях, практиковали другой способ тэмаси-гири. Они отдавали свой меч палачу для того, чтобы  тот опробовал их оружие (за определённую плату) на осуждённом преступнике³⁰ .

Не менее важным, чем  меч, в вооружении самурая был  большой лук (оюми), сохранивший свои размеры и форму с древних  времён. Наиболее характерными для  больших японских луков было расположение места стрельбы, которое помещалось не в середине, а немного ниже центра лука. Уже у древнейших луков  верхняя их часть имела 36 обмотанных тростником участков, помещавшихся ниже места, за которое брались рукой.

В отличие от лука колчаны  для стрел были весьма разнообразны. Их изготовляли из дерева с матерчатой обивкой, плели из ивовых прутьев  или бамбука. На войне самураи  носили два колчана: на боку — маленький, сплетённый из ивы, и на спине —  большой. Спинной колчан прикреплялся сзади с таким расчётом, чтобы  стрелы возвышались над плечом и  их можно было легко выхватить. Больше других был распространен колчан, обшитый снаружи мехом — эбира³¹.

В эпоху Гэмпэй и позже  применялись также колчаны уцубо, кувшинообразные цубо янагуи и плоские  колчаны хира янагуи. К носящим  ремням колчана подвешивался рулон  с запасной тетивой (гэн) для лука. Однако чаще её прикрепляли к поясу, на котором носили меч. В комплект входил также кожаный нарукавник томо, предохранявший руку от удара  тетивы.

Стрелам в зависимости  от их назначения (военные, охотничьи, учебные, сигнальные) придавались самые  разнообразные формы. Материалом для  наконечников служили железо, медь, рог или кость, бамбук и т. д. Боевые стрелы имели стальные наконечники, тренировочные — роговые (для  стрельбы по соломенным мишеням) или  деревянные (для упражнения при инуомоно — преследовании собак).

Перед началом битвы в  воздух выпускалась свистящая стрела с насадкой из оленьего рога (кабурая). Ею стреляли для вызова и оповещения неприятеля о начале боя.

Веретено стрелы делалось из ивы или бамбука; оперение состояло из 2 — 4 перьев орла³².

Кроме обычных стрел, каждый самурай имел в своём колчане  особую «родовую стрелу» с его  собственным именем, которая не употреблялась  как оружие. По этой стреле узнавали убитого на поле битвы, она забиралась победителем в качестве трофея .

О стрелках из лука были сложены  в Японии легенды ещё в древние  времена. В них превозносились боевые качества японских луков и искусство  стрелков. В феодальное время лук  становится основным оружием самурая. Среди 28 видов военных искусств XVII в. искусство стрельбы из лука занимало первое место, а понятия «война» и «лук и стрелы» (юмия) считались равнозначными. Даже с введением огнестрельного оружия лук не утратил своего значения, так как был более скорострельным и надёжным, нежели заряжающиеся со ствола пищали.

Наряду с зоркостью  глаза лучник должен был обладать также большой силой и выносливостью. Выдержка, сила и меткость стрелков проверялась обычно во время тренировок, религиозных праздников и состязаний отдельных воинов. В этом плане  наиболее показательны стрельбы Дайхати  Вада, выпустившего в 1686 г. в течении  суток 8133 стрелы, и Масатоки, стрелявшего 19 мая 1852 г. 10050 стрелами, 5383 из которых  достигли цели.

В феодальных средневековых  войнах всадники и пехотинцы применяли  также копья (яри) — короткие у  конных самураев и длинные (около 4 — 6 м.) у асикагу — и алебарды. Последние особенно часто употреблялись не только самураями, но и монахами³³ .

Начиная с XVI в. в войсках феодалов распространились пушки и ружья с кремниевыми замками (тэппо), завезённые португальцами. Однако это оружие за 300 лет существования не претерпело почти никакого изменения и вплоть до 1860 г. оставалось в том же исполнении, что и в XVI веке. При этом лук и особенно меч не были вытеснены огнестрельным оружием и продолжали оставаться основными в вооружении самурая.

Развитие военного снаряжения Японии имеет свою историю и свои отличительные особенности. Если доспехи  европейских рыцарей претерпевали в разные периоды существенные изменения  в соответствии с духом и модой  времени, в результате введения различных  технических и конструктивных новшеств, то военная одежда японских воинов на протяжении веков оставалась почти  неизменной. Многие элементы боевого  снаряжения, характерные для самурайских  доспехов средневековья, были известны уже в бронзовом и железном веках японской истории, т. е. в первые века н. э . Так, например, шлемы, найденные во время археологических раскопок на территории Японии, имеют своеобразное пластинчатое приспособление для защиты затылка и шеи, получившее впоследствии название «сикоро». Эта деталь часто встречается также на ханива — миниатюрной погребальной пластинке, в частности изображающей воинов. То же можно сказать и о пластинчатых панцирях. Скорее всего, они были изобретены на материке и занесены на Японские острова пришельцами тунгусо-маньчжурского происхождения. Археологические находки настоящего времени подтверждают данные китайских хроник, в которых говорилось об илоу и их боевых панцирях, изготовленных из костяных пластин. В своих наиболее существенных чертах военное обмундирование буси оформилось уже к XII в. — времени начала длительных междоусобных войн. Несколько веков феодализма, последовавших за этим дали лишь частичные изменения формы и конструкции, целью которых было усовершенствование уже данных образцов доспехов. Объясняется это рациональностью японского военного снаряжения, которое позволяло воину быть более манёвренным и подвижным в бою .

Отдельные пластинки, скреплённые  между собой шёлковыми шнурами, делали возможным свободное движение самурая. В японском военном костюме  было не очень жарко летом и  не холодно зимой. К тому же, в  отличие от западноевропейских лат, изготовленных для рыцарей по индивидуальным заказам, эти доспехи  было легче приспособить к любой  фигуре. В «Нихонги» есть даже упоминание об одевании одного панциря на другой. Военное снаряжение пользовалось большим  уважением и почитанием. Оно передавалось от отца к сыну по наследству. При  большой подвижности отдельных  частей доспехов было возможно ношение  костюма наследниками и при иной конституции их тела.