Культура и философия самурайского сословия в ЯПОНИИ

Согласно философии буддизма, в частности учению секты «дзен», в качестве основного, центрального жизненного пункта человека и тем  самым местопребыванием жизни рассматривается  не сердце, а брюшная полость. В  соответствии с этим японцы выдвинули  тезис, что жизненные силы, расположенные  в животе и занимающие как бы срединное  положение по отношению ко всему  телу, способствуют более уравновешенному  и гармоничному развитию человека .

Говоря о харакири как  о явлении, развивавшемся и пришедшем  к своему логическому завершению на японской почве, нельзя не учитывать, что и у некоторых других народов  Восточной Азии и Сибири встречались  ранее обрядовые действия, сходные  и чем-то отдалённо напоминающие по сути японское сзппуку. Их можно  отнести к более раннему времени, чем собственно харакири. Это позволяет  предположить, что обряд разрезания живота в ранний период истории народов  Дальнего Востока имел более широкое распространение и был заимствован древними японцами, которые имели контакты с представителями этих народов.

Сэппуку совершалось, как  правило, в положении сидя (имеется  в виду японский способ сидения), причём одежда, спущенная с верхней части  тела, затыкалась под колени, препятствуя  тем самым падению тела после  произведения харакири навзничь, так  как упасть на спину при столь  ответственном действии считалось  позором для самурая⁴⁴. Иногда харакири делалось воинами в стоячем положении. Этот способ получил название «татибара» — сэппуку стоя (в естественном положении).

Живот вскрывался особым кинжалом для харакири — кусунгобу, имевшим  длину около 25 см. И считавшимся  фамильной ценностью, которая хранилась  обычно в токонома на подставке для  меча, или вакидзаси — малым  самурайским мечом. В случае отсутствия особого орудия для совершения сэппуку, что бывало у самураев крайне редко, мог использоваться и большой  меч, который брался рукой за лезвие, обмотанное материей для удобства производимой операции. Иногда оборачивалось материей или бумагой и лезвие малого меча с таким расчётом, чтобы 10 — 12 см. Режущей поверхности оставались свободными. При этом кинжал брали  уже не за рукоять, а за середину клинка. Подобная глубина прореза  необходима была для того, чтобы  не задеть позвоночник, что могло  явиться препятствием для дальнейшего  проведения обряда. В то же время, по правилам сэппуку, необходимо было следить  за лезвием, которое могло пройти слишком поверхностно, разрезав только мышцы живота, что могло быть уже  не смертельным .

Существовал также способ вскрытия живота, при котором брюшная  полость прорезалась в виде буквы  «Х». Первым движением был порез  от левого подреберья направо вниз. Оно проводилось самураем в сознательном состоянии, тщательно и с вниманием, когда буси имел ещё много сил  для этой операции. Второй разрез делался уже в условиях большой потери крови при уходящем от сильной боль сознании. Он направлялся с нижней левой части живота вверх направо, что было легче для правой руки.

Кроме крестообразного вскрытия живота, применялись также и другие способы. Самым распространённым было вспарывание живота посредством  косого разреза слева направо  вверх, иногда ещё с небольшим  добавочным поворотом влево вверх, или в виде двух прорезов, образующий прямой угол. В более позднее время  операция харакири была упрощена: достаточно было сделать лишь небольшой разрез или просто вверти малый самурайский  меч в живот, используя при  этом вес собственного тела. Очевидно, под влиянием этого упрощённого  способа вскрытия живота развился затем  способ самоубийства посредством выстрела в живот (тэппобара).

Харакири (как и владению оружием) самураи начинали обучаться  с детства. Опытные наставники в  специальных школах объясняли юношам, как надо начинать и довести до конца сэппуку, сохранив при этом собственное достоинство и проявив  умение владеть собой до последнего момента жизни. Это обучение, огромная популярность, распространение и  прославление харакири в феодальном обществе Японии давали свои результаты: дети самураев часто прибегали к  совершению обряда вскрытия живота. Известен случай харакири семилетнего сына самурая, совершившего самоубийство перед наёмными убийцами, посланными к его отцу, но убившими по ошибке другого человека. При опознании трупа молодой  самурай, желая использовать эту  ошибку для спасения жизни родителя, как бы в отчаянии, выхватил меч  и безмолвно распорол себе живот. Преступники, поверившие в этот своеобразный обман, удалились, считая своё дело сделанным.

Для жён и дочерей воинов харакири также не являлось чем-то особенным, однако женщины в отличие от мужчин разрезали себе не живот, а только горло или наносили смертельный  удар кинжалом в сердце. Тем не менее  этот процесс тоже назывался харакири. Самоубийство посредством перерезания  горла (дзигай) исполнялось жёнами самураев специальным кинжалом (кайкэн) — свадебным подарком мужа или коротким мечом, вручаемым каждой дочери самурая во время обряда совершеннолетия. Были известны случаи применения для этой цели и большого меча. Обычай предписывал хоронить совершивших харакири с оружием, которым оно было исполнено. Возможно, именно этим можно объяснить наличие в древних женских погребениях мечей и кинжалов.

 Обыкновенно вслед за вскрытием живота японский воин этим же ножом перерезал себе и горло, чтобы прекратить мучения и быстрее умереть. Бывали случаи, когда самураи или военачальники обезображивали себе перед самоубийством лицо холодным оружием с тем, чтобы воины противника не смогли уже после их смерти использовать головы совершивших харакири в качестве доказательства своей «храбрости» и военного мастерства перед господином и снискать себе за эту ложь уважение и почёт самураев собственного клана. Так поступил Нитта Ёсисада, воевавший против рода Асикага. Он, чтобы не быть узнанным врагом, перед харакири изувечил себе лицо.

Другим поводом для  сэппуку служило стремление предупредить угрожающее со стороны феодала или  правительства сёгуна наказание  за какой-либо недостойный чести  самурая поступок, оплошность или  невыполнение приказания. В этом случае харакири совершалось по собственному усмотрению или по решению родственников.

Часто самураи совершали  харакири по самым незначительным и  несущественным поводам. Известен случай сэппуку двух самураев из окружения  императорской семьи. Оба самурая  сделали себе харакири после короткого  спора из-за того, что их мечи случайно задели друг друга, когда буси проходили  по дворцовой лестнице.

Подобная лёгкость лишения  себя жизни была обусловлена полнейшим  пренебрежением к ней, выработанным при помощи дзеновского учения, а  также наличием в среде буси культа смерти, создавшегося вокруг прибегнувшего  к сэппуку ореол мужества и  делавшего его имя знаменитым не только среди оставшихся жить, но и в будущих поколениях. К тому же в феодальное время самоубийство посредством вскрытия живота стало настолько распространённым, что превратилось по существу в настоящий культ харакири, почти манию, и причиной для его совершения мог стать совершенно ничтожный повод .

Харакири вслед за смертью  господина («самоубийство вслед») получило название «оибара», или «цуйфуку». В  древности в Японии при смерти знатного человека вместе с ним погребали  и его ближайших слуг, предметы роскоши и т. д., дабы обеспечить его  всем необходимым в загробном  мире. Этот обычай стал позднее называться «дзюнси» Впоследствии, чтобы избавить людей от мучительной смерти при  захоронении заживо, им разрешалось  самоубийство здесь же, на могиле их хозяина. Император Суйнин, правивший  в начале нашей эры, согласно преданиям, вообще запретил дзюнси, а слуг, хоронимых  вокруг вместе с господином вокруг его могилы («хитогаки» — «ограда  из людей»), приказал впредь заменять антропоморфными  фигурами из глины⁴⁵.

Однако обычай смерти вслед  за сюзереном, несколько трансформировавшись, сохранился в феодальное время и  принял вид уже добровольного  лишения себя жизни посредством  харакири на могиле феодала. В соответствии с нормами бусидо самураи ни во что не ставили свою жизнь, отдавая  себя всецело служению только одному своему господину, поэтому-то смерть сюзерена и влекла за собой многочисленные случаи оибара. Обязавшись «отдавать  свои тела господину по его смерти», обычно 10 — 30 и более ближайших  слуг феодала умерщвляли себя, сделав сэппуку после его кончины .

Примечательно также то, что у айнов инау не имела права  делать женщина; их изготовлял только мужчина после особых культовых  действий по очищению души и тела. Этот факт может рассматриваться в  качестве одного из доказательств гипотезы о человеческих жертвоприношениях и каннибализме, которые предшествовали культу инау и являлись пережитком подобных действий. Как и при изготовлении в позднее время инау, убийством жертвы в данном случае занимались, очевидно, исключительно мужчины.

История сэппуку имеет  немало примеров, «когда после вскрытия живота герои находили в себе силы, чтобы писать духовное завещание  своей собственной кровью». Однако, несмотря на воспитание в духе дзен и умение владеть собой, самурай  мог подсознательно потерять контроль над своими действиями вследствие ужасной  боли и умереть «некрасиво»: с  выражением страдания, упав навзничь, с криком и т. д., опозорив тем самым  своё имя. (Согласно так называемому  этикету смерти (си-но сахо), принятому  в среде сословия буси, самурай  должен был умирать красиво, достойной  смертью (синибана), приняв её легко  и спокойно. В противоположность  этому в поведении умирающего (синиката или синидзама) различалась  и постыдная, недостойная воина  смерть (синихадзи), при которой нарушалась «эстетика смерти», что считалось  недопустимым для самурая. Здесь  важно было не испортить «некрасивой» смертью родословную и честь  дома. В этом случае говорилось: «Ты  не имеешь права позором осквернить имя (честь) своего рода»).

В случае совершения харакири самураем, стремящимся предупредить наказание со стороны властей  или главы клана, по собственному усмотрению или решению родственников, семья буси не лишалась его имущества  и доходов, а самоубийца добивался  оправдания перед судом потомства  и заслуживал почётного погребения. Выполнение же харакири как особого  вида наказания, налагаемого за преступление, влекло за собой конфискацию имущества.

Самурай, приглашённый на обряд  сэппуку в качестве кайсяку, должен был выразить готовность быть полезным в этом деле, но ни в коем случае не изображать печали на лице; это было равносильно отказу, причиной которого могло было недостаточное искусство владения мечом, что рассматривалось как бесчестие для воина. «Секундант», выбранный осуждённым, обязан был поблагодарить его за оказанное доверие и высокую честь. Кайсяку не должен был употреблять в ходе совершения сэппуку собственного меча, а брал его у осуждённого, если тот об этом просил, или у своего даймё, так как в случае неудачного удара вина за это ложилась на меч владельца⁴⁶.

При совершении обряда харакири обращалось также внимание на «эстетическую» сторону дела. Кайсяку, например, рекомендовалось  нанести умирающему такой удар, при  котором отделившаяся сразу от туловища голова всё-таки повисла бы на коже шеи, так как считалось некрасивым, если она покатится по полу

В случае когда «секундант»  не сумел отрубить голову одним ударом и осуждённый делал попытку встать. Прислужники-самураи обязаны были добить его. После засвидетельствования совершения обряда свидетели поднимались и уходили в особое помещение, где хозяин дома (дворца) предлагал чай, сладости.

В это время самураи  низшего ранга закрывали тело, как оно лежало, белыми ширмами  и приносили курения. Место, где  происходило харакири, не подлежало  очищению (в редких случаях его  освящали молитвой), оно должно было постоянно держаться в памяти; брезгливое же отношение к помещению, запачканному кровью осуждённого, порицалось⁴⁷.

                                         Заключение.

Единственной  же  неизменной   вещью   на   протяжении   существования человеческого общества остается его психология: моральные нормы,  этические принципы в отношениях между людьми. Одним из следствий образования сословия воинов было оформление специфического мировоззрения  самураев – бусидо – неписанного кодекса поведения самурая в обществе, представлявшего сбойо свод правил и норм "истинного", "идеального"  воина.  Бусидо  является  основным стержнем мировоззрения самурайства.

Самурайская  мораль  сформировалась  в  общих  чертах  одновременно  с системой сёгуната, однако основы её существовали задолго до  этого  времени. Нитобэ Инадзо выделял  в  качестве  основных  источников  бусидо  буддизм  и синто, а также  учения  Конфуция  и  Мэн-цзы.  И  действительно,  буддизм  и конфуцианство, пришедшие в Японию из Китая вместе  с  его  культурой,  имели большой успех у аристократии и быстро  распространились  среди  самурайства.

То, чего не  доставало  самураям  в  канонах  буддизма  и  конфуцианства,  в изобилии давало воинам синто. При этом популярнейшей  сектой  буддизма  была "дзен", монахи которой внесли значительный вклад в дело развития бусидо.

      Таким образом,  на формирование идеологии   самурайства,  очень  большое воздействие оказали  их  религиозные  взгляды.  В  числе  главных  принципов самурайской морали выделялись:  верность  господину;  вежливость;  мужество; правдивость;  простоту  и  воздержанность;  презрение  к  личной  выгоде   и деньгам.

Но все эти принципы втекали из основной идеи  –  идеи  отношения  к  смерти. «Если у тебя есть два пути, то  выбирай  тот,  который  ведет  к  смерти»  – гласит кодекс самураев.  И именно благодаря этой приории  самураю  удавалось саблюдать весь конгломерат ценностей.  Идеология самурайства,  прочно  легла на менталитет нации и остается актуальной до сих пор.

История развития и упадка этого воинского сословия должна была служить воплощением каноничских  конфуцианских добродетелей, наделенным, однако, силой и свирепостью нио, «стражей ворот» в буддийскойх рамовой  скульптуре. Взращенные в среде пантеистических  синтоистских обрядов и празднеств, впитавшие с мо-локом матери конфуцианские  догмы, прошедшие суровую школу  дзэнского психофизического тренинга, самураи уже в отрочестве становились  «рыцарями без страха и упрека», готовыми «идти на горы мечей» и  сложить голову на поле брани. Жизнь  и смерть самурая были подчинены  единственному непререкаемому закону — закону чести (гири). Перед ним  отступали на задний план любовь и  ненависть, нежность и сожаление, страх  и восторг — все те естественные человеческие чувства (ниндзё),которые  испокон веков привлекали писателей  мира. Идеальный самурай должен был  стать и порой действительно  становился сверхчеловеком в ницшеанском  понимании этого слова. Душой  его был меч, профессией —война, постоянным занятием — воинские искусства, а нередко также изящная словесность  и живопись. Философия входила  в его плоть и кровь под  сводами дзэнских храмов и синтоистских святилищ в долгие часы медитации  и упражнений с оружием. Физическое совершенство, моральная чистота, возвышенность  помыслов — таким представлял  себе простолюдин настоящего самурая, о таком самурае слагали песни, легенды, героические рассказы. «Меж цветов красуется сакура, меж людей—самураи»,—  гласила пословица.