Происхождение Славян

Упоминаемые византийцами славянские вожди - это вовсе не цари или князья, а скорее предводители военных дружин стадии военной демократии. Дружины  всегда шли впереди своего народа, нередко углубляясь в своих походах  во вражескую территорию, как бы готовя её к славянской колонизации.  

0

0

0

Боханов А.Н., Горинов М.М. История  России с древнейших времен до конца XX века

Раздел I. Древняя Русь

Глава 2. Восточные славяне и  образование Древнерусского государства

§ 1. Происхождение славян

В наше время восточные славяне (русские, украинцы, белорусы) составляют около 85% населения России, 96% Украины и 98% Белоруссии. Даже в Казахстане к ним относится около половины населения республики. Однако такое положение сложилось относительно недавно. Сам процесс расширения территории сначала древних русов (восточных славян), а затем трех народов, их потомков, занял многие столетия сложного и изменчивого исторического развития.

Знакомясь с древнейшими описаниями нашей страны, мы вплоть до первых столетий нашей эры не найдем в них даже упоминания имени славян. И это не удивительно. Прежде всего восточные славяне возникли в результате слияния так называемых праславян, носителей славянской речи, с различными другими этносами Восточной Европы, так же, например, как южные славяне образовались в результате славянизации ряда балканских народов — фракийцев, иллирийцев и др. Этим объясняется тот факт, что при всей схожести языка и элементов культуры, с ним связанных, в остальном между славянскими народами имеются серьезные различия, даже по антропологическому типу. Это касается не только, например, южных и западных славян, но такого рода различия есть и внутри отдельных групп тех или иных восточнославянских народов. Не менее существенные различия обнаруживаются и в сфере материальной культуры, поскольку славянизированные этносы, ставшие составной частью тех или иных славянских народов, имели неодинаковую материальную культуру, черты которой сохранились и у их потомков. Именно в сфере материальной культуры, а также такого элемента культуры, как музыка, имеются значительные различия даже между такими близкородственными народами, как русские и украинцы.

Однако в глубокой древности  существовал некий этнос, говоривший на языке, который мы условно называем праславянским, предке нынешних славянских языков. Арена его обитания не была, очевидно, обширна, вопреки мнению некоторых исследователей, которым кажется, что регион проживания праславян должен быть значительным и ищут подтверждение этому. Такое явление весьма обычно в истории. Достаточно вспомнить, что общим предком так называемых романских языков, на которых ныне говорит большинство народов Южной Европы, а также Южной Америки, был язык Лациума — небольшой области вокруг города Рима в центре Италии. Вся прочая Италия в древности говорила на множестве других языков, одни из которых (умбрский, Вольский, самнитский и др.) были близки к латинскому, другие (например, этрусский) не имели с ним ничего общего.

Есть все основания полагать, что ареал расселения праславян, которые, как доказано лингвистами, отделились от родственных им балтов в середине I тыс. до н.э., во времена Геродота, был весьма невелик. Учитывая, что никаких известий о славянах до первых веков н.э. в письменных источниках нет, а эти источники, как правило, исходили из районов Северного Причерноморья, из ареала расселения праславян приходится исключить большую часть территории современной Украины, кроме ее северо-запада. Первые упоминания о венедах, — а именно так называли наши ранние информаторы праславян (вендами и поныне именуют славян германцы), — появились только тогда, когда римляне в своей экспансии в Европе достигли Среднего Дуная, Паннонии и Норика (нынешних Венгрии и Австрии). Не случайно первыми о венедах упоминают Плиний Старший и Тацит (вторая половина I в. н.э.). Очевидно, только из этих областей были получены первые известия о

народе — венедах. Но и эти  известия были крайне смутными и неточными, поскольку римские и греческие  писатели не могли даже точно определить, относить ли им венедов к германцам  или к сарматам, склоняясь, правда, к большей близости венедов по их нравам и быту именно к германцам.

Паннония в I—II вв. н.э. была населена разными народами — германскими  и сарматскими (иранскими), Богемия (нынешняя Чехия) получила название от кельтского племени бойев, однако во времена Тацита и позже здесь  поселились германцы, а где-то за ними (на северо-востоке?) обитали венеды.

До настоящего времени существует историческая область Галиция, западная часть которой ныне населена поляками, а восточная — украинцами. Само название области, кажется, наводит  на мысль, что здесь некогда обитали галлы, т.е. кельты, хотя ряд ученых это оспаривает. Предполагать же некогда наличие кельтов в этом районе, учитывая кельтскую принадлежность бойев, вполне возможно. В таком случае область древнейшего расселения славян приходится искать к северу от Чехословакии и Карпатских гор. Однако Славянской не была и территория нынешней западной Польши – Средней Вислы, включая Поморье, где обитали восточногерманские племена готов, бургундов, вандалов и т.д.

Вообще, ретроспективный взгляд на этнические изменения в Центральной Европе показывает, что и германские племена некогда занимали какую-то весьма ограниченную территорию нынешней Восточной Германии и Западной Польши. Даже на запад современной Германии они пришли сравнительно поздно, буквально накануне проникновения туда римлян, а ранее там жили кельты и, возможно, какие-то иные народы.

Тацит, рассказывая о венедах, упоминает  рядом с ними эстов и фенов, под которыми скрываются предки балтских народов (не финнов и современных  эстов). Следовательно, венеды в ту пору занимали приблизительно территорию нынешней Юго-Восточной Польши, Юго-Западной Белоруссии и Северо-Западной Украины (Волыни и Полесья). А данные Птолемея (И в. н.э.) уже позволяют расширить пределы обитания славян, включив в них северное Прикарпатье и часть побережья Балтийского моря, известную в ту пору, как Венедский залив. Очевидно, уже на протяжении II в. славяне оттеснили или ассимилировали какую-то часть других этносов, скорее всего германцев и аборигенов Прикарпатья, чья этническая принадлежность точно не может быть установлена. Можно предположить, что данные Птолемея фиксируют уход готов с побережья Балтийского моря и продвижение на их место славян.

Вероятно, какое-то расширение этнической территории славян наблюдалось и  в III—IV вв., но, к сожалению, источников для этого времени почти нет. Так называемая Певтингерова Карта, окончательная редакция которой относится к первой половине V в., включает, однако, и значительные элементы более ранней информации, восходящей еще к I в. до н.э., а потому пользоваться ее данными очень сложно. Венеды на этой Карте показаны на северо-запад от Карпат, вместе с какой-то частью сарматов, и, очевидно, эта локализация соответствует самому назначению Певтингеровой Карты — итенирария, на котором фиксируется внимание преимущественно к наиболее важным торговым путям, связывавшим римские владения с другими странами. Совместная фиксация венедов и сарматов в Прикарпатье, очевидно, отражает с элементами V столетия реалии II—IV вв. до нашествия гуннов.

Казалось бы, значительные корректировки в наши знания ранней истории славянства должна внести археология. Но в силу специфики ее материалов они не могут быть до появления письменных источников сколько-нибудь точно отождествлены с определенными этническими общностями. Археологи пытаются видеть славян в носителях разных археологических культур, начиная от так

называемой культуры подклошных погребений (IV—II вв. до н.э., Верхняя Висла и  бассейн Варты) до различных археологических  культур первой половины I тыс. н.э. Однако в этих заключениях много спорного даже для самих археологов. Еще недавно довольно распространенная интерпретация принадлежности черняховской культуры славянам имеет не так уж много приверженцев, и большинство ученых полагают, что данная культура была создана разными этносами с преобладанием иранцев.

Гуннское нашествие привело  к значительным перемещениям населения, в том числе и из степной  и частично лесостепной полосы нашего юга. Более всего это касается степных районов, где после кратковременной  гегемонии угров уже в VI в. возобладали прототюрки. Иное дело—лесостепь нынешней Украины и Северного Кавказа (Подонья). Здесь старое иранское население оказалось более устойчивым, но и оно стало постепенно подвергаться воздействию неуклонно двигавшихся на восток славян. Очевидно, уже в V в. последние вышли к среднему Днепру, где ассимилировали местных иранцев. Вероятно, именно последние основали городки на киевских горах, поскольку название Киева может быть объяснено из иранских наречий как княжеский (городок). Затем славяне продвинулись за Днепр в бассейн реки Десны, получившей славянское название (Правая). Любопытно, однако, что основная часть крупных рек на юге сохранила свои старые, дославянские (иранские) названия. Так, Дон — просто река, Днепр — объясняется как глубокая река, Рось — светлая река, Прут — река и т.д. А вот названия рек на северо-западе Украины и на большей части Белоруссии — славянские (Березина, Тетерев, Горынь и др.), и это, несомненно, свидетельство весьма древнего обитания там славян.

К сожалению, и изменения гидронимики не всегда могут быть объяснены определенными закономерностями смены этноса. Например, нынешняя гидронимика Малой Азии почти сплошь тюркская, включая название крупнейшей реки регионов Кызыл Ирмак (Красная река), заменившее античное Галис. Однако известно, что тюрки в Малой Азии появились только в XI в. На нашем юге прослеживается некоторая закономерность в гидронимике: крупные реки, как правило, сохранили древние дославянские названия, тогда как мелкие часто их меняли на славянские или тюркские.

В целом есть основание утверждать, что именно гуннское нашествие дало значительный стимул и возможности  к расширению территории славян. Едва ли не главными врагами ГУННОВ были германцы (готы и др.) и иранцы (аланы), которых завоеватели беспощадно преследовали, увлекая в своих походах на запад. Славяне же если не стали естественными союзниками гуннов (а для этого вывода есть определенные основания), то, во всяком случае, использовали сложившуюся ситуацию в свою пользу. В V в. продолжается движение славян на запад и оттеснение ими германцев к Эльбе, а затем и за эту реку. С конца V в. наблюдается и начало славянской колонизации Балкан, где они довольно быстро ассимилировали местных иллирийцев, далматов и фракийцев. Есть полное основание говорить и об аналогичном движении славян на восток, в области нынешних Украины и Великороссии. В лесостепной части после гуннского нашествия местное население значительно уменьшилось, в лесной же оно никогда многочисленным и не было.

При этом славяне первоначально  как жители лесов (а именно таковыми рисуют их нам византийские историки VI в.) продвигались и расселялись преимущественно вдоль больших рек, служивших в ту пору едва ли не единственными транспортными артериями для лесных и лесостепных областей. Местное население (иранское, балтское, а затем и финское) довольно легко ассимилировалось славянами, как правило, мирным путем. Подавляющая часть нашей информации о ранних славянах черпается из византийских источников. Даже сведения, сохраненные с VI—VII вв. сирийскими и арабскими писателями, в целом восходят к Византии.

Византийская историография VI в., весьма богатая и плодовитая, фиксировала  внимание почти исключительно на тех народах и странах, с которыми у империи имелись те или иные отношения. Поэтому мы тщетно будем  искать у византийских писателей какие-либо сведения, например, о территории нынешней Польши или Германии: слишком далеки они были от ареала текущей имперской политики. А вот о Нижнем Дунае и Балканах византийцы писали много, поскольку эти районы находились в сфере непосредственных интересов империи.

То же, что происходило восточнее  в наших южных степях, затрагивалось  изредка и, как правило, мимоходом. К сожалению, это относится и  к Крыму, где существовали остатки  византийских владений, при Юстиниане I (527—565) Даже временно увеличенные.

А вот начиная со времени правления  Юстина I (518— информация о славянах в византийских источниках начинает расти как снежный ком, хотя, очевидно, и до этого славяне были в Византии небезызвестны.

Особое, обостренное внимание к  славянам именно с конца второго десятилетия VI в. объясняется прежде всего тем, что с этого времени они начинают активно внедряться на Балканский полуостров и уже через несколько десятилетий овладевают большей его частью. Сохранились здесь и греки, и остатки романского населения (волохи — предки румын), и предки албанцев, но о них пишется мало, так как главную роль в политической жизни Балкан все больше играют именно славяне, которые надвигались на Византию с двух сторон — с севера Балканского полуострова и с низовьев Дуная.

Целесообразно привести отрывок из описания славян VI в. византийцами: «Племена склавов и актов одинаковы  и по образу жизни, и по нравам; свободные, они никоим образом не склонны  ни стать рабами, ни повиноваться, особенно в собственной земле. Они многочисленны и выносливы, легко переносят и зной, и стужу, и дождь, и наготу тела, и нехватку пищи. К прибывающим к ним иноземцам добры и дружественны, препровождают их с места на место, куда бы там ни было нужно; так что, если гостю по беспечности принявшего причинен вред, против него начинает вражду тот, кто привел гостя, почитая отмщение за него священным долгом... У них множество разнообразного скота и злаков, сложенных в скирды, в особенности проса и полбы... Живут они среди лесов, болот и труднопроходимых озер, устраивая много, с разных сторон, выходов из своих жилищ... Ведя разбойную жизнь, они любят совершать нападения на своих врагов в местах лесистых, узких и обрывистых. С выгодой для себя пользуются засадами, внезапными нападениями и хитростями... Они опытнее всех других людей и в переправе через реки и мужественно выдерживают пребывание в воде, так что некоторые из них, оставшиеся дома и внезапно застигнутые опасностью, погружаются глубоко в воду, держа во рту изготовленные для этого длинные тростинки, целиком выдолбленные и достигающие поверхности воды; лежа навзничь на глубине, они дышат через них и выдерживают много часов, так что не возникает на их счет никакого подозрения... Поскольку у них много вождей и они не согласны друг с другом, нелишне некоторых из них прибирать к рукам с помощью речей или даров, в особенности тех, которые ближе к [имперским] границам, а на других нападать».

Упоминаемые византийцами славянские вожди — это вовсе не цари или  князья, а скорее предводители военных  дружин стадии военной демократии. Дружины всегда шли впереди своего народа, нередко углубляясь в своих походах во вражескую территорию, как бы готовя ее к славянской колонизации.