Речь Посполитая и Белаурусь

15 июня  литовцы представили проект, подкрепленный  этими аргументами. Польские сейм  и сенат почувствовали, что  критика акта об экзекуции расшатывает их правовые опоры, и не согласились отказаться от него. Однако, защищая и пропагандируя его, они уже не шарахались от идеи двустороннего заключения актов об унии. По их мнению, это было бы гарантией непререкаемости унии. С другой стороны, это можно было расценить как отказ от односторонней экзекуции. Литовцы выиграли соглашение, которое они могли интерпретировать в выгодном для себя смысле.

В ответ  на литовский проект польский сенат  подготовил новый, подчеркнуто окончательный, проект соглашения об унии. Внешне он почти не содержал уступок, но в нем было важное, по сути, изменение, ибо упор уже делался на акт 1501 г. Полякам эта уступка не казалась существенной, а литовцам она позволяла трактовать сохранение центральных должностей как сохранение государственности. При таком козыре литовцам было легче защищать важнейший постулат о двух печатях. Им удалось, достигнув соглашения или видимости согласия по другим вопросам, превратить этот постулат в средоточие всего спора: две печати свидетельствовали о наличии двух государств, хотя декларации о «едином теле» и Польской короне позволяла полякам считать их союз неравноправным. Одна печать означала бы одно государство, которое именовалось бы Польшей. Поскольку внешняя уступчивость литовцев помогла сторонам найти общий язык, Сигизмунд Август и польский сенат согласились и на две печати. Здесь важную роль сыграла примирительная позиция Сигизмунда Августа, стремившегося по­быстрее завершить изнурительную работу. Камнем преткновения оказался польский сейм, который воспротивился применению двух печатей, ибо инстинктивно сознавал, к чему это приведет. Были споры и из-за Ливонии, которую поляки желали забрать себе. Обходной маневр, успешно начатый литовцами, застопорился, следовало делать решающий ход.

Акт об унии гласил, что королевство Польское и Великое княжество Литовское отныне являются единым неделимым телом и составляют единое общее благо – Речь Посполитую. Этот внешне наиважнейший постулат был, конечно, невыгоден для Литвы, однако вместе и нейтрален: не было сказано, как достигается это единое и неконкретизированное общее благо. Определенная конкретизация должна была следовать лишь из другого постулата: общий сейм созывался в Польше, избирал монарха, которого короновали в Кракове и не возводили на престол в Вильнюсе; сеймы становились только общими. Подобные формулировки позволяли считать монарха лишь королем Польши, однако этому противоречило условие, согласно которому сохранялся титул великого князя Литовского. Одним актом монарх должен был подтвердить права и вольности, но эти права и вольности относились не к «единому телу», но к «обоим народам и государствам». О скреплении печатями грамоты, утверждавшей права и вольности, не было сказано ничего. Все эти клаузулы стали юридическими ребусами, которые можно было по-разному трактовать. Между тем, конкретные пункты говорили об отдельных государственных структурах, не разъясняя их иерархического соотношения, а также взаимодействия. Это были: отдельная администрации Литвы (врады) и отдельные права (законы). Согласно последним постулатам должна была наличествовать отдельная литовская территория с государственными границами, отдельное войско, отдельная казна, отдельная правовая система (включающая государственное право). Неконкретизированные общие сеймы практически не мешали превратить их в собрания отдельных фракций. Денежный курс должен был быть уравнен, но устранение литовских денег не предусматривалось. Было решено управлять Ливонией совместно.

Важнейшие постулаты, конкретизирующие унию, были приспособлены для сохранения государственности каждой из стран. Поэтому там, где была предусмотрена общность, она фактически означала дуализм. Таковыми были формулировки, предполагающие совместное заключение договоров, назначение общих послов. Обоюдное позволение приобретать земли и неприменение экзекуции в Литве были уже бытовыми, а не политическими решениями. Актом от 11 сентября 1569 г. Сигизмунд Август установил места сенаторов и представителей национальных сеймов на общем сейме и назначил место проведения постоянного общего сейма Варшаву, расположенную ближе к границам Литвы. Очередность литовских и польских представителей также была компромиссной: применялся не государственный, а провинциальный принцип (Польша состояла не из одной, но из двух провинций — Великой и Малой Польши), однако Вильнюсу был присвоен высочайший ранг — как Кракову и Познани.

По  просьбе литовских представителей 19 июля Сигизмунд Август издал акт, согласно которому Польская корона провозглашалась  собственностью не только польского, но и литовского народа, и признавалось право Литвы изменить — по согласованию с Польшей — акт о самой унии. Эти формулировки хотя бы отчасти смягчили многие болезненные акценты акта об унии: упоминания о Польской короне, о коронации Польского монарха и присяге литовских врадников королю и королевству.

Литовская делегация под угрозой разгрома добилась достойного результата. Государственность  Литвы была спасена, однако страна в  рамках дуалистической конфедерации оказалась  прикована к куда более сильному партнеру. С 1569 г. история Литвы пошла в ином направлении, нежели до этого [18].

ГЛАВА II. ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ СТРОЙ РЕЧИ ПОСПОЛИТОЙ. БЕЛАРУСЬ В СОСТАВЕ РЕЧИ ПОСПОЛИТОЙ

Реализация  условий Люблинской унии не привела  к ликвидации ВКЛ, и в составе  Речи Посполитой оно активно отстаивало свои интересы, а само это государство развивалось как федеративное образование [1, с. 139–148]. Существенно не изменился и государственно-политический строй ВКЛ: он по-прежнему носил монархический характер. Вместе с тем Княжество уже не имело своего главы, носителем верховной власти в Речи Посполитой становился польский король, в титуле которого, однако, сохранилось прежнее название «великий князь литовский, русский». Во время переговоров, предшествовавших Люблинской унии, делегация ВКЛ активно отстаивала необходимость включения именно такого названия в титул главы нового государства (польская сторона была против), и оно было закреплено актом Люблинского сейма. По мнению многих историков, это имело принципиально важное значение, ибо способствовало сохранению государственности Княжества. «Скасаванне тытулу вялікага князя літоўскага і рускага, як прапанавалі палякі, – пишет В. Чаропка, – азначала б і юрыдычную смерць Вялікага княства Літоўскага і Рускага» [2, с. 8]. В ст. 3 постановления Люблинского сейма было записано, что общий государь «при избрании и короновании должен быть тот час же провозглашен королем польским и великим князем литовским, русским, прусским, мазовецким, жемайтским, киевским, волынским, подляшским и лифляндским» [3, с. 152]. Таким и стал официальный титул главы Речи Посполитой.

Сохранился  и прежний принцип вольной  элекции, то есть выборности главы государства, действовавший и в ВКЛ, и в  Польше. Этот принцип был утвержден  Сигизмундом I еще в 1506 году и закреплен  постановлением Люблинского сейма. Король Речи Посполитой избирался на общем сейме в Варшаве с коронацией, то есть возведением на престол в Кракове. Отдельное избрание его в Княжестве и возведение на великокняжескую должность, как этого добивалась делегация ВКЛ, не предусматривалось. Было ликвидировано наследственное право великих князей литовских на земли ВКЛ, оно передавалось королю польскому, то есть Короне (впервые это было сделано Сигизмундом II Августом ещё в 1564 году и одобрено Люблинским сеймом).

Важную  роль в политической системе Речи Посполитой, всех ее земель играл сейм, который стал общегосударственным органом. Делегация ВКЛ не возражала против создания общего сейма, однако считала, что на его заседаниях должны решаться только вопросы, касающиеся обоих государств, а внутренние вопросы должны быть отданы в компетенцию местных сеймов. Это предложение было отвергнуто польской стороной. В ст. 15 постановления Люблинского сейма было записано: «Отныне король не будет созывать никаких других отдельных сеймов для членов Короны и Литвы, но всегда лишь общий сейм для этих обоих народов как для одного тела, в Польше, там, где его величеству королю и членам совета покажется наиболее удобным» [3, с. 152].

Сейм  становился высшим законодательным  органом Речи Посполитой, ее парламентом. Он состоял из трех так называемых «станов»: короля, сената и посольской избы. Сенат был верхней палатой и играл важнейшую роль в деятельности сейма. В него входили представители всех земель Речи Посполитой из числа высшего католического духовенства и должностных лиц центральных и местных органов власти и управления (канцлер, воеводы, каштеляны). В сенате не были представлены гетманы и придворные подскарбии, но они могли войти в его состав в результате совмещения своих должностей с воеводскими или каштелянскими. Одобренный Люблинским сеймом «Порядок Рады Коронной и Литовской» называет в составе Сената Речи Посполитой 140 человек, из них 27 представляли ВКЛ (19,3 %) [4, c. 564]. В дальнейшем число сенаторов (они назначались на эти должности пожизненно) возросло. В сенате были представлены практически все воеводства белорусских земель, в том числе воеводы и каштеляны полоцкие, новогрудские, витебские, смоленские, брестские, мстиславские, минские. Посольская изба была нижней палатой сейма и состояла из избранных шляхтой депутатов (послов). Количество депутатов от воеводств и земель Польши регулировалось обычным правом, в ВКЛ же действовал прежний принцип избрания шляхетских депутатов – по два от каждого повета. После Люблинской унии в посольской избе было 170 депутатов, в том числе 48 из ВКЛ [4, с. 607]. К середине XVIII века количество депутатов в посольской избе увеличилось.

Таким образом, и политическая элита, и  шляхта ВКЛ были довольно широко представлены в высшем законодательном органе Речи Посполитой и имели реальную возможность отстаивать здесь интересы Княжества. Этому способствовал и сам порядок принятия решений, учитывавший характер нового государства. Так, уже в 80–90-е годы XVI века некоторые сеймовые постановления (ухвалы, конституции) стали приниматься для ВКЛ отдельно от коронных. С XVII века фактически все сеймовые постановления делились на коронные и для ВКЛ.

Представители ВКЛ стремились изменить постановление  Люблинского сейма 1569 года и в  отношении обязательности проведения заседаний сейма только на польской территории и председательства на них депутатов из польской шляхты. Такие предложения содержались во многих наказах депутатам от шляхты Княжества, и их удалось реализовать. Правда, произошло это только во второй половине XVII века. Так, на сейме 1673 года было принято решение, согласно которому каждый третий сейм Речи Посполитой должен был собираться в Великом княжестве Литовском в Гродно и на нем маршалком (председательствующим) мог быть один из местных депутатов [5, с. 55].

Стремление ВКЛ к сохранению своей государственной самостоятельности привело к тому, что продолжал функционировать и сейм самого Княжества, собиравшийся до созыва общего сейма. Он рассматривал вопросы, представлявшие интерес для ВКЛ. Первый такой сейм состоялся в 1623 году, всего же в XVII–XVIII веках было проведено 33 сейма ВКЛ, из них 27 – в XVII веке.

Последний сейм состоялся в 1771 году. Созывался также и главный (генеральный) съезд Великого княжества Литовского. Впервые он собрался в 1572 году во время бескоролевья после смерти Сигизмунда II Августа. На таких съездах (а они носили чрезвычайный характер) присутствовала политическая элита всех земель Княжества (сенаторы, представители воеводских и поветовых шляхетских собраний, иногда представители духовенства и некоторых городов) [6, с. 487–489].

Немаловажным элементом системы  органов государственной власти, сохранившимся в ВКЛ и после образования Речи Посполитой, были местные поветовые сеймики. Они активно действовали на всей его территории, в том числе и на белорусских землях, и рассматривали самые разнообразные вопросы. Особенно важную роль играли сеймики, созывавшиеся перед общим сеймом. На них избирались депутаты на общий сейм, зачитывалось королевское письмо о причинах его созыва, вырабатывались инструкции, которых должны были придерживаться избранные депутаты.

О своем участии в работе общего сейма депутаты отчитывались на специальном сеймике. Как и ранее, практиковалось проведение съездов или собраний по желанию местной шляхты, на них также рассматривались многие вопросы не только местного, но и общегосударственного характера, в том числе и касавшиеся реализации постановления Люблинского сейма 1569 года, отношений Княжества с Короной.

Образование Речи Посполитой не нарушило и ранее сложившееся административно-территориальное  деление ВКЛ, структуру его местных  органов власти и управления, судебную систему. Основным источником права на территории Княжества оставался Статут в редакции 1588 года. Правда, в системе судебных органов произошли определенные изменения. Высшей судебной инстанцией стал сеймовый суд Речи Посполитой. Но в 1581 году в Княжестве был создан Главный суд, или Главный Литовский Трибунал, игравший роль высшего апелляционного суда. Продолжали действовать и местные суды: поветовый земский суд, замковый (гродский) суд, подкоморский и другие. В судебном отношении ВКЛ (вместе с Инфлянтами) составляло отдельную провинцию (одну из трех).

Продолжала функционировать и  система городского самоуправления и суда, создававшаяся на основе магдебургского права. Это право  стало распространяться в ВКЛ, в  том числе и на белорусских  землях, с конца XIV века и способствовало оформлению города как самостоятельной административной единицы со своими атрибутами – территорией, гражданством, институтами власти и суда, налоговой системой, гербом. Причем количество городских поселений росло, главным образом за счет местечек. В середине XVII века, по данным З. Копысского, в Беларуси имелось 37 городов и 425 местечек, в которых проживало 350–370 тыс. человек, или 11–12 % населения [7, с. 10]. Правовое положение мещан регулировали не только собственно городские нормативно-правовые акты, но и нормы общегосударственного права: Статут ВКЛ и сеймовые постановления. Города имели право направлять своих послов (аблегатов) и в Трибунал ВКЛ, другие суды, а отдельные (Вильно, Могилев и, возможно, Гродно и Витебск) на сеймики, сеймы, к королю и высшим урядникам, хотя возможности мещан в решении общегосударственных дел были весьма ограничены.

Для обеспечения самостоятельности  ВКЛ, его автономного положения  в Речи Посполитой большое значение имело сохранение государственной  территории и границы, в том числе  и с Польшей. При этом ВКЛ добивалось возвращения захваченных Польшей во время подготовки Люблинской унии земель Украины и Подляшья. Такие требования выдвигались еще до заключения унии и были сформулированы в Статуте ВКЛ 1588 года, который продолжал действовать в качестве основного закона в пределах Княжества. В ст. 4 Статута было записано: «Тое, што было непрыяцелямі гэтай дзяржавы адарвана, разабрана і да іншай краіны ад той дзяржавы нашай калісьці прывернута, то ўсё ва ўласнасць гэтага вялікага княства вярнуць, далучыць і межы направіць абяцаем» [8, с. 114]. Однако все запросы шляхетских сеймиков к центральной власти результатов так и не дали. Вместе с тем в начале XVII века сеймовыми постановлениями были созданы комиссии по уточнению границ между Княжеством и Короной, а в 1646 году сейм принял решение о включении в состав ВКЛ городов Лоев и Любеч с прилегающими к ним районами. Нарушение территориальной целостности ВКЛ вызывалось и войнами Речи Посполитой с Россией, другими государствами. С 1678 года площадь территории ВКЛ составила 306 тыс. кв. км и почти не менялась до разделов Речи Посполитой [9, с. 39].