Русская православная церковь в годы Великой Отечественной войны

     До  конца 80-х годов каких-либо исследований истории Новгородской церкви и ее сосуществования с Советской  властью не предпринималось совсем. Различные публикации в периодической  печати имели антирелигиозный характер. Их авторы пытались дискредитировать как новгородские святыни, так и новгородских священнослужителей.

     Первым  из новгородских историков, затронувших  вопрос взаимоотношений Советской  власти и Церкви, был М.Н. Петров. В 1987 году в Ленинграде вышла его книга «Хранить вечно. Из истории борьбы с контрреволюционными выступлениями на Новгородчине»).4

     Из  других работ по данной теме необходимо отметить книгу И.Д. Савиновой «Лихолетье», которая является самым полным исследованием истории  Новгородской церкви, основанным на исторических фактах и архивных материалах. Автор всесторонне изучил церковную политику Советской власти на территории Новгородской губернии (с 1944г. — области), начиная с первых лет  ее существования.  В работе на базе обширного и малоизвестного большей частью даже неизвестного архивного матери; показана политика государства по отношению к Русской Православной Церкви и как эта политика осуществлялась местах губисполкомом (облисполкомом) и мелкими административными учреждениями. 

     По  проблематике представленного реферата надо отметить, что в исследованиях по истории церкви отражены и события военных и первых послевоенных лет, которые стали для Русской Православной Церкви — на фоне предыдущих и последующих гонений временем своеобразной передышки, позволяющей хотя бы частично возродить многие церковные институты. При этом деятельности Церкви в условиях оккупационного режима подавалась либо только с негативной оценкой, либо вообще умалчивалась.

     Но только в последние годы, особенно после выхода в 1992 году Указа Президента России о расширении доступа к архивным материалам, на свет стали появляться малоизвестные факты. Примером тому могут служить статьи О.Ю. Васильевой «Русская православная церковь в 1927-1943 годах», («Вопросы истории» 1994, №4, ее.35-46); «Жребий митрополита Сергия Воскресенского», («Наука и религия», 1995 №5, ее.20-25) и вышеупомянутая работа  И.Д. Савиновой. Автор приводит сведения о Псковской православной миссии, которая была создана оккупационными властями на территории Новгородской, Псковской, Ленинградской и Калининской областей с центром в г. Пскове, от которого и получила название. На архивном материале показывает, как возрождалась Церковь в Новгородской области, отражает деятельность первых уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви по Новгородской области.(5)

     Период  Великой Отечественной войны  и первых послевоенных лет в истории  Русской Православной Церкви является самостоятельным. Его изучения позволяет лучше понять особенности государственной политики в отношении церкви, и закономерности развития самой церкви. Исходя из этого, целью данной работы является изучение изменения в политике Советского государства в отношении церкви и позицию духовенства в период войны и первые послевоенные годы. 
 

ГЛАВА I.

Русская православная церковь  в годы Великой Отечественной войны. 

1.1. Перемены во  взаимоотношениях  советского правительства  с Русской Православной  Церковью в годы  Великой Отечественной  войны.

     Война с германским фашизмом стала переломным моментом во взаимоотношениях советского правительства с Русской Православной Церковью. Многолетнее противостояние, в котором Церковь была на грани полного уничтожения, не только обострилось в этот период, но и отступило перед общей бедой. Сильнее идеологических разногласий оказались национальные и патриотические корни русского Православия. Поэтому и необходимо критически рассмотреть положение Церкви в военный период.

     В первый же день войны, 22 июня 1941 года, Патриарший местоблюститель Сергий (Страгородский), отслужив литургию в День Всех Святых в земле Российской просиявших, обратился ко всем верующим с посланием: «Пастырям и пасомым Христианской Православной Церкви». В котором, в частности, прозвучало: «...фашистские разбойники напали на нашу Родину. Попирая всякие договоры и обещания, они внезапно обрушились на нас, и вот кровь мирных граждан уже орошает родную землю. Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла Шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов Православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени перед неправдой, голым насилием, принудить его пожертвовать благом и целостностью Родины, кровными заветами любви к своему Отечеству. Но не первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божией помощью и на сей раз он развеет фашистскую вражью силу. Наши предки не падали духом и при худшем положении, потому что молили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге перед Родиной и верой и выходили победителями. Не посрамим же их славного имени и мы, православные, родные им по плоти и по вере. Отечество защищается оружием и общим народным подвигом, общей готовностью послужить Отечеству в тяжкий час испытания всем, чем каждый может. Вспомним святых вождей русского народа, например, Александра Невского, Дмитрия Донского...»(1)

     26 июня с подобным обращением  выступил митрополит Ленинградский  и Новгородский Алексий (Симанскй). Фактически оба иерарха нарушили  закон, который запрещал Церкви  вмешиваться в дела государства.  Но сейчас на всех был один враг, одна беда, и всех объединило одно стремление — выстоять. 3 июля дух посланий иерархов, имена героев русского народа повторил в своей речи И.В. Сталин.

     В течение четырех военных лет  Русская Православная Церковь была вместе с народом в его смертельной борьбе: она воспитывала в верующих мужество и самоотверженность, поощряла ревностное участие в сражениях с врагом на фронтах и в партизанских отрядах, оказывала материальную помощь Красной Армии сбором средств среди верующих, заботилась о сиротах и инвалидах. Авторитет Церкви настолько упрочился, что правительство посчитало нужным признать его, отмечая при этом лояльность Русской Православной Церкви, ее патриотическую деятельность.

     В начале 1943 года И.В. Сталин и его ближайшие  помощники пришли к окончательному решению о нормализации государственно-церковных отношений. Это определялось общей политической ситуацией внутри страны и широкой патриотической деятельностью религиозных организаций, а также внешними причинами — необходимостью сплочения всех антифашистских сил, включая и религиозные, в странах антифашистской коалиции и оккупированных Германией, желанием И.В. Сталина показать союзникам, прежде всего США и Англии, что он «дает» религиозную свободу гражданам Советского Союза.

     После обсуждений, какому органу поручить проведение новой религиозной политики, стало ясно, что религиозные организации не следовало ставить под контроль органов безопасности: Наркомат ГБ воспринимался «наследником» ГПУ и НКВД, оставившим по себе черную память в судьбе Церкви. В конце - концов было достигнуто соглашение, что при Совнаркоме СССР следовало образовать специальный орган, который осуществлял бы связь правительства с Русской Православной Церковью. Тогда же родилась идея встречи И. В. Сталина с иерархами. К ней начали интенсивно готовиться. Сталину были представлены обстоятельные материалы о состоянии церкви, наиболее видных её представителях, патриотической деятельности духовенства, о возможных кандидатах для избрания патриарха и т.п.

     Д.В. Поспеловский в своем описании встречи И.В. Сталина с членами правительства, а затем и с тремя митрополитами сообщает: «Сталин одобрительно отозвался о проведении Собора. Спросил, как будет именоваться патриарх, когда может быть созван Собор, нужна ли помощь правительства с транспортом, доставкой и размещением участников. Предложил также финансовую помощь. Митрополит Сергий сказал, что для подготовки Собора потребуется не менее месяца: время военное, а собрать необходимо всех епископов, существуют трудности передвижения по стране и т.п.

— А  нельзя ли проявить большевистские темпы? — спросил Сталин, обратившись к Карпову. Он попросил помочь руководству Церкви собрать епископов, привлечь для этого авиацию и другой транспорт. Карпов заверил Сталина, что вся необходимая работа будет проведена, и Собор можно будет открыть через 3-4 дня. Тут же договорились назначить открытие Собора на 8 сентября». (2)

     В работе Собора участвовало 19 иерархов, только два из них — митрополиты  Сергий (Страгородский) и Алексий (Симанский) — с дореволюционной епископской хиротонией. Собор заслушал доклады патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия о патриотической работе Церкви в течение двух военных лет и митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия — «Долг христианина перед Церковью и Родиной в переживаемую эпоху Отечественной войны».

     Поскольку митрополит Сергий в течение 17 лет  фактически нес обязанности патриарха, то он и был выдвинут единственным кандидатом на патриарший престол. За него проголосовали все присутствующие на Соборе. Затем Собор принял постановление о том, что «всякий виновный в измене общецерковному делу и перешедший на сторону фашизма как противник Креста Господня, да числится отлученным, а епископ или клирик — лишенным сана». (3)

     Члены Собора приняли также обращение  к советскому правительству, в котором благодарили «за сочувственнее отношение» Сталина к нуждам Русской церкви и ее служителей и заверяли, что приумножат свои труды, участвуя «в общенародном подвиге за спасение Родины». Собор обратился к христианам всего мира с призывом объединиться во имя Христа для окончательной победы над фашизмом. 12 сентября 1943 года в московском Богоявленском соборе состоялась интронизация новоизбранного патриарха.

     Через месяц И.В. Сталин утвердил создание при СНК СССР Совета по делам Русской  Православной Церкви. При областных исполкомах вводилась новая штатная единица — Уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви. Институт уполномоченных просуществовал до 1 января 1991 года и был незаменимым орудием в руках государства для управления местными церквями. (4)

     Для объяснения такой уступки Церкви со стороны Сталина называется много причин. Совместные усилия для победы над врагом? Но позади уже были Сталинградская битва и Курская дуга, после которых сомнений в окончательном разгроме врага уже ни у кого не оставалось. Трудно согласиться и с выражением благодарности за материальный и духовный вклад Церкви в дело победы — Сталин не отличался благодарностью, тем более к своим противникам.

     Основную  причину следует искать во внешнеполитической обстановке. Сталин готовился к Тегеранской конференции, и ему надлежало «понравиться» союзникам. Для этого следовало проявлять и религиозную терпимость, и поддерживать хорошие отношения с Церковью. Это и было продемонстрировано.

     Что касается послевоенных лет, особенно начала холодной войны, когда Церковь можно было снова «зажать», как было ранее. Последующие лояльные отношения с Русской Православной Церковью Д.В. Поспеловский объясняет двумя причинами:

— Сталин считал, что от покорной Церкви ему  больше выгоды на внешнеполитическом фронте, чем потерь — на внутреннем. «Вождь народов» понимал, что ему после разгрома фашистской Германии предстоит «приручать» католические, протестантские и православные народы Западной Европы, да и «своих» западных территорий, для чего стоило проявлять религиозную терпимость.

     Какими  бы ни были тайные помыслы Сталина, верующие с надеждой поддержали новую  церковную политику государства.  

1.2 Деятельность Русской  Православной Церкви  в условиях оккупационного  режима. 

   Фашистские  власти, оккупировавшие Латвию в июне 1941 года, предложили митрополиту Сергию (Воскресенскому) (экзарху Латвии и Эстонии, где  он возглавил Православную церковь в феврале 1941 года после присоединения их к СССР), действенную поддержку против раскольников в борьбе за сохранение канонической принадлежности экзарха к Московскому Патриархату. В ответ они пожелали, чтобы экзарх создал церковное управление — «Православную миссию в освобожденных областях России». Ее деятельность предписывала претворение планов переустройства религиозной жизни в России.

   Экзарх  Сергий согласился. Это согласие вызвало  бурное негодование И.В. Сталина. Патриарший местоблюститель митрополит Сергий (Страгородский) был вынужден в сентябре 1942 года обратиться с посланием к  архиереям северо-западных территорий СССР, оказавшихся в оккупации: «немедленно принять все меры к исправлению допущенного ими уклонения от линии поведения, обязательной для архиереев, состоящих в юрисдикции Московской Патриархии».(5)

   Давая согласие на управление церковными делами в северо-западных областях, экзарх Сергий рассчитывал прежде всего на возрождение здесь традиционной религиозной жизни. Центром миссии был избран Псков. Псковская православна миссия, была создана оккупационными властями на территории Новгородской, Псковской, Ленинградской и Калининской областей с центром в г. Пскове, от которого и получила название.