Русско-китайские отношения в первой половине ХVII в

Русско-китайские отношения  в первой половине ХVII в.

Формирование дипломатических  школ России и Китая к началу процесса установления двусторонних отношений. 

В процессе формирования и эволюции дипломатии России и Китая на протяжении длительного исторического периода. В процессе рассмотрения темы дается оценка общих тенденций и специфики двух школ, представлявших собой отражение диаметрально противоположное мировосприятие внешнеполитических реальностей, как на концептуальном, так и на практическом уровнях.

Отправной точкой выступает  содержание и эволюция понятия «дипломатии». Форма, содержание, особенности, роль дипломатии менялись в зависимости от развития человеческого общества. Раскрываются особенности дипломатии: динамика процесса осуществления, многообразие форм и  методов дипломатической деятельности. Сама направленность  дипломатии предполагает полное и категоричное исключение военных  методов решения конфликтных  ситуаций в международных отношениях.

Основное содержание дипломатической  деятельности европейских государств в Новое время XVI – XVIII вв. сводится к борьбе за торговое и политическое преобладание. XVI - XVIII вв. были временем, когда сложился дипломатический  церемониал многих стран, соответствовавший  нормам международного права и игравший огромную роль с точки зрения международных  отношений. Именно он символизировал престиж  государств на международной арене.

Особое место в мировой  политике занимает внешняя политика и дипломатия Российской империи XVIII века. Проводя прогрессивную экономическую политику, которая способствовала развитию хозяйства страны и организации её военной мощи, Империя Петра I и его приемников успешно разрешала исторические задачи русской внешней политики. Во второй половине XVIII века Российская империя вторгается в международные отношения Западной Европы и становится активным участником мировой политики.

 В этой связи рассматривается  история внешней политики России, условия   и факторы, способствовавшие  ее прогрессивной эволюции, начиная,  фактически, с раннего Средневековья.   Показано, что внешняя политика, будучи квинтэссенцией и отражением  русской политической традиции  и политической культуры общества, формируется все же своим законам  развития, и что в ней исключительно  важную роль играют нравственные аспекты. Не только народ своей страны, но и народы других государств должны быть уверены в справедливости тех или иных внешнеполитических акций. Поэтому нормы православной христианской морали  всегда являлись нравственно-идейной основой русской дипломатической школы.

В ходе дальнейшей эволюции происходило обогащение и расширение понятийных рамок дипломатических  канонов, и, соответственно, форм и методов  их реализации. Татаро-монгольское  завоевание заставило пересмотреть внешнеполитические традиции Киевской Руси, перейти к новым концепциям, которые должны были основываться на гибком сочетании, как идеологических, так и военно-силовых факторов во внешней политике. Прежде всего, произошла дифференциация внешнеполитических концепций или принципов ведения внешней политики в отношении Востока и Запада, ранее единых. Таким образом, европейская и азиатская внешняя политика, их разные задачи возникли в Русском государстве, как результат монголо-татарского завоевания.

Дипломатическая практика Русского государства включает, как неотъемлемый элемент, посольский обычай, формировавшийся веками и опиравшийся на прецедент и опыт. Нормы посольского обычая  и этикета представляли вопросы политики государства, его идеологии, а также престижа верховной власти.

Отмечается, что «посольское  дело» на Руси в силу своей специфики  и сложности очень рано выделилось в особую отрасль государственного управления». Рассматривается генезис  и развитие русского внешнеполитической службы как особо важного государственного института. Результат деятельности Посольского приказа – создание централизованного государства («собирание державы») и защита его внешнеполитических интересов. Важный принцип развития дипломатической службы в России – присущий дипломатической практике традиционализм, т.е. ссылка на традицию, как на неопровержимый аргумент.

Рассматривается вопрос детерминированности  российской внешней политики геополитическими и экономическими факторами, влиявшими  на процесс становления России как империи. Отмечается роль евразийства как важного фактора идейно-теоретического и практического оформлении дипломатической школы русской дипломатической школы.

Говоря о сущности Китайской  дипломатии периода феодализма и  адаптировавшей её цинской внешней политики, необходимо иметь в виду, что дипломатия всегда рассматривалась как элемент социально-политической системы традиционного Китая. С момента образования Срединного государства ее главной целью было поддержание незыблемости государственных устоев и социально-политических институтов, ориентированных на укрепление позиций господствующих группировок, повышение престижа императора, достижение «гармонии» в единстве правителя и народа. Этому же служила и активная внешняя политика, нацеленная на постоянное расширение «внутристенной» территории и отвечавшая классическим китаецентристским представлениям, сформулированным в самых общих чертах в глубокой древности, в эпоху Чжоу (X – III вв. до н.э.).

В дальнейшем, в ходе многовековой практики взаимодействия с окружающими  народами,  китайское общество приобрело  определенный опыт внешних контактов  и оформило его в своеобразную систему взаимосвязанных представлений. По мере исторического развития, расширялись  рамки этих представлений, и изменялось, иногда существенно, их понятийное содержание. Но все же, при всех изменениях, можно с уверенностью говорить о том, что с эпохи Хань (III в. до н.э. – III в. н.э.) и вплоть до второй половины  XIX в. китайское общество пользовалось неизменным в своих главных чертах доктринальным эталоном внешних сношений, в основе которого лежал постоянно постулируемый китайской дипломатией принцип разделения мира на абсолютно противоположные по качествам части: Китай и «все остальное». Соответственно, все люди, населявшие «остальное», где бы они ни жили и кем бы ни были, изначально считались «варварами». В самом общем виде эта моноцентрическая система предполагает наличие Центра, т.е. – Китай или чжун хуа («центральная цветущая часть мира»), и периферии. При этом превосходство китайцев над «варварами» трактовалось не как чисто узкополитическое, а как тотальное превосходство во всех сферах, т.е. превосходство цивилизации над варварством. Более того, оно рассматривалось с последующим закреплением в дипломатической практике как единственно возможное состояние вневременного порядка. Отсюда логически вытекает доктрина универсальной и всеохватной власти китайского императора, для которого не существует «внешнего» и который призван Небом распространить нормы «цивилизации» на весь окружающий мир. Сопротивление китайскому влиянию невозможно в принципе, и результатом мироустроительства является неизбежный тотальный переход всех «варваров» под власть китайского императора. На практике это находило свое логическое завершение и оформление в виде приезда ко двору с «данью». В этой связи уделяется внимание рассмотрению содержания и специфики этого традиционного для Китая декоративного института. В целом, данный постулат об универсальной, благотворной и миросозидательной роли императорской власти и базирующаяся на ней традиционная модель мира, являлся стержнем китайской дипломатии накануне маньчжурского завоевания. Рассматривая же дипломатию как проявление внешних функций государства, Цины считали ее таким же искусством ведения межгосударственной борьбы, как и войну. Более того, приемы ведения войны они перенесли и на дипломатическую тактику. Рассматриваются идеи Конфуция о войне и мире  и положения трактата Сунь-цзы. Суть – дипломатические методы борьбы не только должны предшествовать военным, но они, по сути, более предпочтительны для государства, поэтому необходимо стремиться к достижению дипломатическими средствами стратегического превосходства над противником. Отсюда вытекает стратагемный характер дипломатии. Неотъемлемым атрибутом цинской дипломатии, формировавшимся на протяжении веков и заимствованным затем у традиционного Китая, являлось умение сочетать дипломатические стратагемы с военными. Дается оценка сильных и слабых сторон стратагемности  как внешнеполитического инструмента.

Цинская дипломатия в течение длительного времени выполняла две основные и весьма важные стратегические функции, а именно: подготовку военных действий и последующее закрепление де-юре их результатов. Подобная дипломатическая практика не только в корне отвергала принцип равенства в отношениях между государствами, но и само существование на границах сильных соседей. Поэтому жизненно важная задача дипломатии заключалась в проведении перманентного стратегического наступления, т.е. стратегического ослабления и последующего уничтожения сильных государств-соседей.

Дается общая характеристика цинская дипломатия как маньчжуро-китайской по сути своей: маньчжурской по целям и задачам, китайской по формам, методам, средствам.

Таким образом, на характер русско-китайских отношений влияли различия в подходе к международным  отношениям, обусловленные политическими  традициями и идеологическими, правовыми  и дипломатическими нормами.

Истоки и история  формирования образа Китая в России до 1917 года

Хотя контакты между Россией и Китаем имеют  длительную историю, формирование в  России образа Китая, который имел бы значение для внутриполитических дискуссий, можно отнести лишь к XIX столетию. В XVIII веке Китай рассматривался в  России в рамках геополитических  представлений, развивавшихся западноевропейскими, в основном французскими, просветителями, труды которых составляли в тот  период основу российского образования.

Если на протяжении XVIII века идея о европейской принадлежности России оставалась официальной, то в XIX столетии как в официальных, так и в независимых кругах, широкое распространение получили идеи особого российского пути. В спорах между сторонниками и противниками прозападной ориентации образ Китая впервые в русской общественной мысли стал играть определенную, хотя и не первостепенную роль. Характерны в этом отношении оценки Китая такими различными мыслителями, как Владимир Соловьев и Николай Данилевский.

Китай с его  своеобразной культурой совершенно не вписывался в историческую концепцию  Владимира Соловьева, считавшего центром  исторического прогресса западно-христианскую цивилизацию и видевшего будущее  России в воссоединении православия  с католичеством. Китай, вся культура которого выросла из "абсолютизма  отеческой власти", с точки  зрения Соловьева, противостоит прогрессу  мировой цивилизации, основанной на христианстве и принципе "самодеятельности" человека. Для мирового прогресса  китайская культура не нужна, она, "при  всей своей прочности и материальной полноте, оказалась духовно бесплодной и для прочего человечества бесполезной" [1]. В неизбежном противостоянии с  Китаем Европа выстоит лишь в том  случае, если будет верна христианским идеалам и сможет уйти от разрушающего воздействия прогресса, соединив прогресс с порядком [2]. Представления Соловьева  о Китае и китайской цивилизации  сыграли значительную роль в возникновении  у него самого и его последователей идей о зловещей роли, которую может  сыграть Восток в разрушении европейско-христианской цивилизации, двинув на нее массы  своих воинственных, жестоких, безжалостных и бескультурных воинов.

В XIX веке однолинейный европоцентризм был подвергнут резкой критике мыслителями, считавшими российскую культуру отличной от европейской и ценной самой по себе. Роль Китая в рамках этого направления была переоценена уже в трудах основоположника славянофильства А.С. Хомякова[3], однако наибольший интерес представляет отношение к Китаю Н.Я. Данилевского, впервые противопоставившего однолинейной теории исторического прогресса систематически разработанную концепцию многолинейного развития различных "культурно-исторических типов" 4]. Китай и "российско-славянская цивилизация" были для Данилевского отдельными и самоценными культурно-историческими типами, равноценными "романо-германскому" (европейскому) [5].

К концу XIX - началу XX века Китай стал для России уже  не просто теоретической, но и практической политической проблемой. Конечно, военная  опасность со стороны слабого  Китая в то время не считалась  реальной, военная "желтая опасность" виделась в основном со стороны Японии. Реальной была боязнь китайского заселения  российского Дальнего Востока. Особенно сильны эти опасения были, естественно, на самом Дальнем Востоке, лишь в 1860 году отошедшем к России и населенном значительным числом самовольных переселенцев из Кореи и Китая [6]. Это привело к принятию правительством ответных мер по стимулированию заселения русскими Дальнего Востока [7]. Относительно практической политики в отношении Китая в тот период высказывались различные мнения. Часть политиков считали всю Азию зоной отсталости и бескультурья, а миссией России - привнесение в Азию, в частности в Китай, европейской цивилизации. Такой, в сущности, типично колонизаторской позиции придерживался, например, Н.М. Пржевальский [8].

Представители другого  направления, в частности близкий  к Николаю II еще в бытность его  наследником престола князь Э.Э. Ухтомский, считавший Россию частью азиатского мира, а также организатор  освоения Дальнего Востока и строительства  Транссибирской магистрали министр  финансов С.Ю. Витте были сторонниками политики, направленной на сохранение целостности Китая. Считая, что Россия не сможет переварить новых приобретений и что прямая аннексия объединит против нее мировые державы, Витте выступал против территориальных захватов в Китае и настаивал на его неприкосновенности [9]. Реалистические предложения Витте были, однако, отвергнуты, и царское правительство взяло курс на активное проникновение на китайскую территорию, в рамках которого отдельные радикальные политики предлагали даже аннексировать Маньчжурию, создав российскую "Желтороссию". В результате поражения от Японии в войне 1904-1905 годов эта политика потерпела крах.