Массовая и элитарная культура

      Взаимозаменяемость  терминов «традиционная культура»  и «фольклор» была зафиксирована на совещании ЮНЕСКО, состоявшемся в Париже 1 марта 1985 года, где было выработано следующее определение: «фольклор (в более широком смысле традиционная народная культура) – это коллективное и основанное на традициях творчество групп или индивидуумов, определяемое надеждами и чаяниями общества, являющееся адекватным выражением их культурной и социальной самобытности; фольклорные образцы и ценности передаются устно, путем имитации и другими способами. Его формы включают язык, устную литературу, музыку, танцы, игры, мифологию, обряды, обычаи, ремесла, архитектуру и другие виды художественного творчества»²⁹.

      Отражая это многообразие подходов к данным системообразующим категориям К.В. Чистов предложил выделить среди них четыре основные концепции³⁰, опирающиеся либо на широкое понимание традиционной культуры (1), либо на узкое, акцентирующее ее художественную составляющую (2-4):

      1) социологическую (историко-культурную), где традиционная культура понимается как устно передаваемый простонародный опыт и знания. Иными словами, традиционная культура здесь трактуется максимально расширительно как вся духовная культура и некоторые формы материальной культуры, относящиеся к архаическому периоду развития и имеющие социологическое ограничение («простонародность»);

      2) эстетическую, где фольклор определяется  как «художественная» коммуникация;

      3) филологическую, акцентирующую вербальность, связанность этой традиции со словом;

      4) «теретико-коммуникативную», где фольклор понимается как знаково-символическая система, возникающая в границах дописьменной культуры³¹.

      Таким образом, в рамках этнографического подхода акцентируются такие качества традиционной культуры, как ее связь с архаической культурой и принадлежность к определенной социальной группе («народу» как противостоящему «привилегированному меньшинству»³²). Это достаточно устоявшееся представление о традиционной культуре, способом функционирования и трансляции которой является устная традиция, в настоящее время многими исследователями рассматривается как ограниченное. Сегодня те признаки фольклора (а именно, принадлежность крестьянской традиции и устный характер трансляции), которые еще в классических трудах В.Я. Проппа³³ рассматривались в качестве его неизменных, родовых качеств, сегодня воспринимаются как лишающие эту категорию универсальности, не позволяя рассматривать в качестве фольклора, по существу, преобладающую часть современной традиционной культуры.

      На  историческую и методологическую ограниченность данной категории  в современных условиях неоднократно обращали внимание и авторитетные исследователи устного народного поэтического творчества С.Ю. Неклюдов и К.В. Чистов, отмечающие, что в подобном локальном ракурсе рассмотрения все тексты, претендующие на звание фольклорных, но не отвечающие принципу «изустности» и не имеющие связи с крестьянской средой, лишаются легитимности. Между тем, по мнению ученых, в современной культуре феномены фольклорного типа ярко проявляют себя и в городском контексте – в науке, литературе, искусстве, быту. Учитывая изменившуюся социальную и культурную реальность, многие из исследователей сегодня склоняются к такому пониманию фольклора, где он рассматривается исключительно в функциональном аспекте как совокупность вербальных или вербально-невербальных структур, циркулирующих в бытовой практике³⁴.

      Таким образом, в границах различных наук, где осуществляется осмысление традиционной культуры, сегодня начинает преобладать функциональный подход, где определение данного феномена постепенно перемещается из области его содержания в область условий его функционирования³⁵. Именно функциональные характеристики позволяют осуществлять процедуры сопоставления традиционной культуры и массовой³⁶, где данные типы культуры рассматриваются как проявляющие существенное не генетическое, но функциональное родство, отражающееся в их анонимности, вариативности, неспециализированности (речь идет о содержательном уровне самих артефактов, а не их творцов), формульности, интерактивности. Между тем, подобный подход, несмотря на все свои достоинства, имеет и ярко выраженный недостаток, который проявляется в том, что в условиях постиндустриального и информационного общества основным каналом циркуляции преобладающего большинства культурных форм стали средства массовой коммуникации, в том числе, сетевые технологии. Причем, что весьма важно, способ циркуляции информации в режиме массмедиа отражает не только характер потребления феноменов культуры, но также и специфику приобщения к какой-либо традиции, вхождение в определенную культуру и даже создание определенных культурных артефактов (примером этому служит вся сетевая культура). Поэтому ссылка на канал коммуникации в современных условиях не всегда позволяет определить специфику культуры, циркулирующей подобным образом.

      Исходя  из этого, представляется, что определение  традиционной культуры должно опираться на единое устойчивое основание, которое может позволить осуществлять операции различения. В рамках культурологического подхода, в качестве подобного основания может быть выделен продуцируемый данной культурой тип личности, тип субъекта исторического действия. В соответствии с этим, традиционная культура в данном исследовании понимается как определенный тип культуры, формирующийся на самых ранних этапах человеческой истории, в границах аграрного общества, выполняющий весь комплекс социокультурных функций, необходимых для воспроизводства человека и общества и продуцирующий такой тип личности, как коллективная личность.

      Исследовательские подходы к проблеме массовой культуры

      Динамика  представлений о массовой культуре была обусловлена не только субъективными  предпочтениями авторов, но – в большей  степени - логикой развития самого научного и философского знания, обусловленной социокультурными обстоятельствами, в которых складывалась та или иная исследовательская традиция³⁷. Именно поэтому все представленные в литературе дефиниции массовой культуры отражали не только авторское видение исследователя и задачи, перед ним стоящие, но и в большой степени – тот общий контекст идей, в границах которого они формировались. Подобный плюрализм в определениях явления связан также с многообразием подходов, где в социологической, искусствоведческой и философской литературе в данный термин вкладывается принципиально различный смысл. Но и внутри каждой из этих областей обозначенный термин определяет различные семантические границы явления, и из-за несоответствия значений понятия «массовая культура» полемика по проблеме становится затруднительной. Итак, в литературе, посвященной данной проблеме, присутствуют трактовки массовой культуры как:

      - культуры «потребительской», что  соответствует назначению этой  культуры, направленной на удовлетворение первичных потребностей, что вызывает необходимость заключать этот термин в кавычки как пример «семантической мистификации», «где ни одно из входящих в него слов не соответствует реальному содержанию», вызывая неверные ассоциации с культурой для масс в позитивном смысле ³⁸;

      - феномена буржуазного общества  и орудия манипуляции общественным  сознанием;

      - совокупности информации, продуцируемой  средствами массовой коммуникации;

      - низкопробного, развлекательного  искусства, обслуживающего самые  широкие массы и эксплуатирующего  их неразвитый вкус;

      - сферы свободного времени, досуга, включая такие исторически сложившиеся традиционные и новые формы, как занятия спортом, туризм, богослужение, участие в работе неформальных структур и т.п.;

      - способа потребления массовой  продукции, систему общения и  поведения представителей массового общества;

      - имеющей максимальную степень распространения, потребляемой повсеместно, превращающей людей в массу, сплачивающей общество, сглаживающей его социальные и экономические противоречия, организующей повседневное бытие миллионов людей, формирующей их потребности, идеалы, ценностные установки и императивы, вкусы, стандарты поведения и деятельности;

      - космополитичной, проникающей сквозь  государственные границы, нивелирующей различие между национальными культурами и создающей новую универсальную, наднациональную гомогенную культуру.

      Однако  среди различных подходов к трактовке  массовой культуры можно выделить несколько основных.

      • Трактовка массовой культуры как формы  идеологического  господства в условиях массового индустриального общества как общества тотального отчуждения (К. Мангейм, Х. Арендт, Э. Ледерер, теоретики Франкфуртской школы)³⁹. В концепции Г. Маркузе⁴⁰ центральным является положение о «тотальной» форме господства «организованного общества» над человеком, где главным орудием его подавления становится техника, понимаемая и как машинная организация, и как техническая организация управления – своеобразный «тоталитарный универсум технической рациональности». Личное пространство человека при этом сводится на нет, и индивид, не имеющий альтернативы, вынужден интегрироваться в существующую систему. Конформистски ориентированный человек имеет приобретательски-потребительскую идеологию и, составляя вместе с другими «молчаливое большинство», ориентирован на сохранение «тотальности» и незыблемости современного общества. И если первоначально «массификация» означала политическую активизацию масс, то к 50-60-м годам «массификация» ассоциируется с постепенным снижением интереса к политическим проблемам.

      Феномен формирования нового способа производства культуры, превращающейся в одну из отраслей экономики, был обозначен термином «индустрия культуры», введенным в научную практику теоретиками Франкфуртской школы Т. Адорно и М. Хоркхаймером в «Диалектике просвещения» (1947). Авторы отмечали, что аутентичный опыт, естественный для подлинной культуры, в ее деградированном, коммерческом, варианте оказывается невозможным. Индустриальный способ производства культурной продукции отнял у нее уникальность, заменив ее дублированием, сериализацией, стандартизацией. Интерпретация культуры, предложенная франкфуртскими философами, во многом развивала предложенную А. Грамши и Л. Альтюссером, которые в современной массовой культуре видели форму как идеологии, так и социально-психологического феномена. Продукция массовой культуры, потребление которой связано с эмоциональным удовольствием, выступает одновременно в качестве идеологической продукции, функция которой сводится к созданию социальной общности.

      В этой же тональности, где массовая культура рассматривалась как феномен, обусловленный общим кризисом системы капитализма, были выдержаны работы советских исследователей - Г. Ашина, В. Глазычева, Б. Грушина,  Ю. Давыдова, Е. Карцевой, А. Кукаркина,  Г. Оганова, Г. Шестакова и других⁴¹. Здесь подчеркивались такие ее черты, как эскейпизм, гедонизм, потребительский характер, дискутировался вопрос о возможности применения термина по отношению к социалистической культуре⁴². Особое внимание исследователи обращали на тот факт, что массовая культура выполняет роль средства, широко используемого для манипуляции массовым сознанием. Специфику массовой культуры отечественные  ученые видели  также и в том, что она создается специализированным отрядом работников интеллектуального труда, использующих при производстве ее артефактов, выступающих в качестве товаров, обладающих потребительской стоимостью, законы социальной психологии.

            • Понимание массовой культуры как продукта массовой коммуникации выражено в тезисе французского социолога Ж.Фридмана о том, что массовой культурой является «совокупность культурных ценностей, отданных в распоряжение публики   благодаря средствам массовой коммуникации в рамках технической цивилизации»⁴³. Некоторые западные исследователи прямо отождествляют массовую культуру со средствами массовой информации⁴⁴, видя в ней их непосредственное порождение и утверждая, что само средство сообщения оказывает влияние на характер и содержание передаваемой информации. Наиболее последовательно развил данную концепцию канадский культуролог Маршал Маклюэн⁴⁵, выразивший ее в знаменитом афоризме «Средство есть само сообщение». Еще в 60-х годах ученый предположил, что смена эпох в истории человечества зависит от смены средств коммуникации (язык, печать, ТV, компьютер и т.п.), причем если старые формы коммуникации «локализовывали» пространство и время, усиливая отчуждение, ликвидируя сопричастность отдельных индивидов к делам общества, то современные электронные системы, поставляя информацию о среде «гармонизируют» человеческие отношения, а всю планету превращают в «глобальную деревню».

      Несмотря  на наличие как апологетики, так и критики по адресу ученого, сегодня можно констатировать верность его идеи о том, что коммуникация XX века - это достижение не столько в области искусства и экономики, сколько в области социальной, где СМК являются не только средством трансляции информации, но и  способствуют установлению его контакта с миром, подтверждают его присутствие в данной общности и нивелируют у него ощущение космического одиночества. Более того, именно через массовую культуру, ее символы и знаки индивид имеет возможность открыть часть себя, адекватно себя оценить и верно идентифицировать⁴⁶. Но несомненно и другое - плата за подобную вездесущесть оказывается слишком высокой, так как вслед за чувством сопричастности к реальности подчас приходит осознание полной утраты связи с ней, где действительность начинает восприниматься по законам зрелища.

      • Массовая культура как низкопробное развлекательное искусство⁴⁷ – «кич», эксплуатирующее стереотипы образов и средств выражения высокого искусства и низводящее их до примитивных представлений массового потребителя. Если считать основными функциями массовой культуры эскапистскую и гедонистическую, то споры о времени ее формирования оборачиваются дискуссией о датировке появления в искусстве развлекательности. Одни называют при этом Монтеня и обращаются к ХVI веку, другие считают более верной датой ХIХ столетие.  По мнению А. Хаузера, автора исследования «Философия художественной истории», пафос которого - критика эскейпизма массовой культуры, история современного массового искусства начинается около середины ХIХ века с возникновением идеи, что искусство означает отвлечение, средство рассеивания, а до этого даже такие мастера, как Сервантес, Вольтер, Свифт, Рубенс, Ватто, Моцарт забавляли себя и других, описывая странные особенности, повороты жизни, без какой-либо мысли о бегстве от действительности⁴⁸. В этом контексте массовая культура рассматривается в традициях элитарных концепций О.Шпенглера и Х.Ортеги-и-Гассета, и определение ее строится по принципу «от противного» - она противостоит эзотерической культуре, вбирая в себя все ее характеристики, но с противоположным знаком. Так, если высокая культура сложна, многозначна,  символична, глубока, изысканна, изящна и предназначена для «избранных умов», то низкая - массовая - элементарна до примитивизма, однозначна, поверхностна, груба и адресована тупому и ограниченному большинству. Таким образом, вся культура существует в виде двух полярных образований, на одном из которых находится «высокая», «чистая», «интеллектуальная», на другом – «массовая», «коммерческая», «дешевая».