Особенности культуры, присущие только Японии

Тайра»), посвященное войне 1180—85 гг. (так называемая «война Гэмпэй») между самурайскими родами Тайра и Минамото и крушению клана Тайра; «Хэйдзи- моногатари» и «Хогэн-моногатари», рассказывающие о смутах 1156—1160 гг., предшествовавших войне Гэмпэй; «Тайхэйки» («Хроники «Великого Мира»), посвященные серии кровавых войн XIV в., приведших к падению сёгуната

Камакура, кратковременному возвышению императора Го-Дайго (1288—1339) и установлению сёгуната Асикага (Муромати). Подвигам полулегендарных героев

Минамото Ёсицунэ и братьев Сога посвящены «Гикэйки» («Сказание о Ёсицунэ»,

XV в.) и «Сога-моногатари» (XIV в.). К жанру военных хроник можно также отнести и более ранние произведения, написанные, однако, не на японском, а на старокитайском языке — «Сёмонки» (X в.) «Муиуваки» (XI в.) и

«Кондзякумоногатари» (начало XII в.). Сюжеты военных хроник послужили основой для многих пьес в стиле но, кабуки и дзёрури. 

Классическим жанром японской поэзии считаются стихи  в стиле «вака»

(«японский стих»), называемые также танка («короткий стих»), ибо состояли из пяти строк, в которых был всего 31 слог (5—7—5—7—7). Термин вака возник во времена Хэйан — им обозначали «высокую» поэзию на японском языке

(известную ранее  как ямато-ноута). Поэзия вака пользовалась особым покровительством императорского двора. При дворе устраивались специальные поэтические состязания (ута-авасэ), лучшие стихи объединялись в императорские сборники. Первым из таких сборников (конец VIII в.) является

«Манъёсю», буквально — «Коллекция из десяти тысяч листьев» (т. е. стихов), состоящий из 20 томов, объединяющих в общей сложности 4516 стихотворений- вака. Следующим обширным поэтическим сборником стал «Кокинсю», завершенный к 905 г. За этим сборником последовало еще 20 императорских антологий стихов вака, объединявших произведения лучших японских поэтов, среди которых — многие японские императоры, высшие государственные чиновники и придворные, дзэнские монахи и воины-самураи. Последняя антология была завершена в 1439 г., однако жанр поэзии века развивается и по сей день.

Возвышенные и глубоко  лирические стихи были со времен Хэйан способом общения между влюбленными; придворные-аристократы соперничали друг с другом в остроумии посредством стихов, ибо по умению мгновенно сочинять точные и изысканные стихи по любому поводу судили об уме и воспитании человека.

Отсутствие поэтических  талантов могло пагубно сказаться  на карьере придворного. Любимой  поэтической игрой было сочинение  так называемых рэнга

— «совместных стихов»; в их сочинении участвовало сразу  несколько человек.

Один задавал первые три строки (5—7—5 слогов), другие —  последние две (7—7 слогов). Рэнга стал одним из наиболее популярных поэтических жанров. Во времена Эдо появился другой жанр — хайку, или хайкай, хайкай-но рэнга, 17 слоговой стих (5—7—5), допускавший более разговорный стиль и потому считавшийся более «легкомысленными» по сравнению с «серьезной» поэзией вака

Тем не менее в период Эдо более «демократичные» стихи хайку нашли широчайшее признание и стали неотъемлемой чертой японской городской культуры XVII—XIX вв. Наиболее признанными поэтами, творившими в жанре хайку, считаются Нисияма Сёин (1605—82), Ихара Сайкаку (1642—93), Уэдзима

Оницура (1661—1738), а также Кониси Райдзан, Икэниси Гонсуй, Ямагути Содоо и многие другие. Однако наиболее известным мастером хайку считается великий

Мацуо Басе (1644—94), поэт мировой величины, на творчество которого значительное влияние оказали идеи дзэн. Среди многочисленных учеников

Басе (их было более 2000) особо известны Такараи Кикаку (1661—1707) и Мукаи

Кёраи (1651— 1704). В период Эдо большую популярность получили отоги-дзоси

— легенды, притчи и  рассказы, возникшие в устной форме  как анонимные произведения еще XIV—XV вв.; с XVII в. их стали издавать ксилографическим способом, часто с иллюстрациями. Поскольку записывались они не иероглифами, а алфавитом кана, то становились доступными самому широкому кругу читателей из городских низов, а потому пользовались особым спросом. В период Эдо оформляется и авторская проза, на стиль которой значительное влияние оказали отоги-дзоси. Главным жанром долгое время был гэсаку — жанровые развлекательные рассказы, главной темой которых были забавные истории из окружающей жизни. Литература в жанре гэсаку делилась на несколько направлений: сярэбон — «остроумные рассказы», главной темой которых в основном были развлекательные и нередко циничные истории, в том числе — из жизни «веселых кварталов»; коккэибон, «юмористические книги»; ниндзсобон —

«книги людских  страстей» — сентиментальные, но очень реалистические истории о  дамах из «кварталов наслаждений» и  их поклонниках. Наиболее известные  прозаики XVII в.— это Ихара Сайкаку (1642—93), Нитидзава Иппу (1665—1731),

Эдзима Кисэки (1666—1735); XVIII — первой половины XIX вв.— Сантоо Ксодэн

(1761—1816); Уэда Ааинари (1734—1809), мастер мистических повестей Рюутэй

Танэхико (1783—1842), Такидзава Бакин (1767—1849), Дзиппэнсай Иккю

(1765—1831), Тамэнага Сюнсюй (1789—1843) и др. Последним крупным автором, работавшим в стиле гэсаку, был Каяагаки Робун (1829—49). Стиль гэсаку не пережил падения сёгуната Токугава, в новой японской литературе конца XIX— начала XX вв. наметился резкий перелом, вызванный влиянием и популярностью западной литературы. [8] 

Религия 

Эстетические принципы японского искусства сформировались под влиянием трех важнейших религиозно-философских  доктрин, определивших традиционное мировоззрение  обитателей Страны Восходящего Солнца, — синтоизма, конфуцианства и  буддизма. 

Почитание природы  как божественного начала вылилось в древнюю национальную религию  японцев — синто, «путь богов». В древние времена синтоистские верования были близки шаманским  культам; японцы поклонялись божествам, управлявшим движением небесных светил, олицетворявшим природные стихии, обитавшим на горных вершинах, в  морях и реках, в священных  рощах, камнях и старинных деревьях. В древности у каждого клана  были свои собственные божества-покровители; однако официальный синтоистский пантеон  сложился из божеств-покровителей возвысившегося клана Ямато. Согласно синтоистским представлениям, род японских императоров восходит к великой солнечной богине Ама-тэрасу-но Оомиками и ее правнуку, первому легендарному императору Дзимму Тэнно, посланного на землю управлять людьми страны Ямато.

В качестве императорских  регалий ему были переданы древние  магические символы: волшебное зерцало  богини Аматэра-су, меч, вырезанный богом- громовержцем Сусаноо-но микото из хвоста восьмиглавого дракона, и яшмовое ожерепъе-магатама. 

В честь синтоистских божеств строились многочисленные храмы и кумирни, располагавшиеся, как правило, в лесных чащобах и на горных вершинах. Каждый храм был окружен садиком с маленьким водоемом и замшелыми камнями, а также источником для омовения рук перед молитвой; храм окружали священные ворота-тории, а дорогу к нему украшали многочисленные каменные фонари. Сам храм обычно представлял комплекс небольших деревянных построек: святилище с галереей, сокровищницы и навесы для подношений богам. Примером синтоистской архитектуры может служить комплекс святилища богини Аматэрасу в Исэ, где до сих пор хранятся древние регалии японских императоров.[9] 

Легендарная история  Японии, подвиги богов и героев стали сюжетной основой для многих произведений японского изобразительного искусства. 

Конфуцианство, как  и буддизм, пришло в Японию из Китая. Под конфуцианством обычно понимается традиционная древнекитайская религиозно-философская  доктрина, возводившая этические  принципы в разряд вселенских законов.

Согласно конфуцианским  канонам, управляющим принципом  вселенной, служит

Небо, источник гармонии и порядка. Полномочным представителем Неба на земле является император, от праведности которого зависит благоденствие  государства. От подданных требуется  почитание императора, строгое выполнение данных Небом законов и ритуалов и соблюдение моральных принципов. От этого непосредственно зависит  процветание семьи и государства  в целом. Если человек не выполняет  своего долга перед обществом  и Небом, не соблюдает установленные  ритуалы, не выражает должной почтительности к вышестоящим и несправедлив к нижестоящим, то его карает освещенная Небом власть. В противном случае само Небо посылает наказание на все государство в целом. Поэтому каждый член общества должен строго следовать своему долгу, знать свое место в рамках системы и выполнять вытекающие из этого обязанности. Идеальным человеком с конфуцианской точки зрения считается просвещенный и благородный муж, ученый-чиновник, радеющий за интересы своей державы и беспредельно преданный своему императору. В искусстве, в частности, в живописи, выражением конфуцианских эстетических принципов служил идеализированный природный пейзаж, основанный на законах небесной гармонии, вызывающий в зрителе стремление к совершенству и безупречности. В

Японии такой идеализированный пейзаж, созданный рукой просвещенного  философа, назывался канга — «живопись в китайском духе». 

Традиционная японская эстетика, сочетающая синтоистские, конфуцианские  и буддийские идеалы, разработала  особые принципы, понимание которых  является ключом к японскому искусству. Важнейшими из этих принципов считаются  фурюу, моно-но аварэ, ваби-саби и югэн. Понятие фурюу означает возвышенный вкус, образованность и развитость ума. Произошло от китайского фэн-лю, буквально — «хорошее образование и манеры». В Китае этот термин характеризовал качества конфуцианского ученого-чиновника. В Японии же понятие фурюу использовалось больше в эстетическом смысле — как принцип возвышенности произведений искусства и утонченности духа их создателей.

Особенно это относилось к пейзажной живописи, садовому искусству, архитектуре, чайной церемонии и  аранжировке цветов.[10] 

Часть III: Особенности  культуры, присущие только Японии. 

Икэбана 

ИКЭБАНА — традиционное японское искусство аранжировки  цветов. Дословно икэбана — это «цветы, которые живут». 

В европейском искусстве  составлением букета демонстрируется  мастерство человека, создавшего его, тогда как создатели икэбаны стремятся выявить в ней не свои пристрастия и вкусы, не свою индивидуальность, а природную сущность представленных в икэбане растений, глубинный смысл их сочетаний и расположения — композиции в целом. Кроме того, европейцы по большей части стремятся к пышности, нарядности, богатству колорита, тогда как японские мастера икэбаны стремятся к предельной строгости, даже лаконизму в форме, ограничиваясь порой двумя-тремя веточками и уделяя особое внимание самым простым и скромным растениям. 

Этот вид искусства, зародившийся в Индии и проникший  в Японию вместе с буддизмом из Китая, получил широкое распространение  в этой стране и стал играть значительную роль в культурной жизни ее общества. Именно в Японии икэбана, выйдя за рамки ритуального обряда подношения символически значимых цветов Будде, а также почитаемым предкам, стала особым видом искусства, широко внедрившимся в самые различные сферы общественной жизни. 

Простота как знак оригинальности и единичное как  знак целого — вот кредо истинных художников икэбаны. Их творения в этом смысле напоминают японские стихи хайку: их отличают те же краткость, глубина и совершенство. 

Искусство икэбаны в современной Японии является одним из самых популярных, оно осознается как символ национального своеобразия и как воплощение высокого художественного вкуса, признанного во всем мире. 

Однако японцы любое  занятие доводят до профессионального  совершенства, они ни в чем не выносят дилетантизма, каждый занимается своим делом как профессионал. 

Обманчивые представления  о легкости и общедоступности  искусства икэбаны, к сожалению, нередко приводят к тому, что за пределами Японии оно становится, в сущности, псевдоискусством. На Западе икэбана рассматривается порой как легкое и приятное занятие в свободное время, тогда как в Японии это искусство продолжает оставаться объектом серьезного познания, длительного и трудоемкого обучения, освоения священного ритуального действа, поскольку для многих икэбана остается не только необходимым элементом национальной культурной традиции, но и совершенной моделью мироздания. 

Растительный материал — собственно аранжировка ветвей, цветов и трав — конструируется в икэбане по строгим нормам, стилистическое своеобразие икэбаны выражено наиболее ярко тем или иным соотношением основных конструктивных элементов — «ветвей». Обычно их три, но бывает и от двух до девяти. Особенности стиля икэбаны находят воплощение и в характере геометрической фигуры, которую она образует, и в организации пространства, в абрисе пустот между основными конструктивными элементами. 

Эстетический смысл  имеет не только созданная композиция икэбаны, но и процесс обучения этому искусству, да и не только этому. Школа икэбаны, процесс обучения этому искусству предстают в контексте японской культуры как особая, во многом изолированная от всего прочего «педагогическая провинция», где процесс обучения весьма длителен и где мудрые наставники главным образом кропотливо трудятся над выявлением и всесторонним культивированием природных дарований своих подопечных. Здесь господствует атмосфера своеобразного благочестия, почтительного вживания в космический ритм бытия, что облекается в форму особой обрядности: жесты и позы учителя, а затем и учеников исполнены глубокого смысла.