Андрей Сахаров и Александр Солженицын

 

Разногласия по общим проблемам развития СССР и России, которые возникли между Сахаровым и Солженицыным и в начале 1970-х годов, осложнились с осени 1974 г. и некоторыми личными обидами. Дело в том, что через несколько месяцев после высылки из страны Солженицын опубликовал в Париже на русском языке свои мемуары "Бодался теленок с дубом", или "Очерки литературной жизни". Многие страницы этой книги были посвящены Сахарову. Новая книга Солженицына по разным каналам попадала в Москву, и диссиденты, а также писатели читали ее. Прочел эту книгу и Сахаров - еще за несколько недель до того, как один из немецких корреспондентов передал ему экземпляр "Теленка" с весьма лестной дарственной надписью автора. Но эта надпись не могла растрогать Сахарова, так как книгу он уже читал и был лично очень задет и обижен, о чем и сказал немецкому корреспонденту. Для тех, кто знал Сахарова, его раздражение было понятно. Он был всегда совершенно равнодушен к нападкам и обвинениям в свой адрес, но он крайне болезненно реагировал на все обвинения в адрес своей жены и своей новой семьи, сознавая, что он невольно является виновником неприятностей людей, ставших ему близкими. Его реакция нередко проявлялась неадекватно: так, в конце 1970-х в начале 1980-х годов он несколько раз прибегал даже к голодовкам, поводом к которым являлись не его собственные проблемы, а проблемы жены и ее родственников. Но Сахаров переживал их острее своих проблем.

 

Для меня в то время было непонятно поведение не Сахарова, который

 

стр. 11

 

был человеком в высшей степени искренним, но также и крайне непрактичным, далеким от какой-либо расчетливости. Непонятным было поведение членов его новой семьи, которые слишком активно втягивали Сахарова в решение своих личных, материальных и квартирных проблем, а также далеко не самых трудных медицинских проблем, решение которых можно было найти и без длительных и опасных для здоровья академика голодовок, сопровождавшихся даже принудительным его кормлением. Сахаров не отличался хорошим здоровьем. Он страдал слабой формой лейкемии, что крайне ослабляло его иммунную систему. Во время эпидемий гриппа ему в прошлом запрещали по три-четыре недели выходить из дома. Еще в 1970 г. он после тяжелого сердечного приступа провел больше месяца в академической больнице. Теперь государство сняло с себя прежнюю заботу о здоровье Сахарова, но это никак не было компенсировано заботой о нем со стороны семьи. Сам же Сахаров о себе никогда не заботился.

 

Так или иначе, но обида Сахарова на Солженицына была очень сильной. Поэтому в своих мемуарах, над которыми Сахаров начал работать в годы пребывания в ссылке в Горьком, он попытался ответить на упреки или даже намеки Солженицына. Сахаров решительно отвергал слова Солженицына о принадлежности его жены и самого Сахарова к "разлохмаченным клубкам" диссидентских кружков. А оценку своей деятельности как "встречного боя" он называл неудачной. Многое в этой заочной полемике и со стороны Солженицына, и со стороны Сахарова представляется весьма мелочным и необъективным, комментировать ее нет смысла, пусть этим занимаются их биографы. "Мне обидно, - писал, подводя итоги своим отношениям и своим разногласиям с Солженицыным Сахаров, - что Александр Исаевич, гонимый своей целью, своей сверхзадачей, так много не понял или, вернее, не захотел понять во мне и моей позиции в целом, не только в вопросе об эмиграции, но и в проблеме прав человека, и в Люсе, в ее истинном образе и ее роли в моей жизни. Я совсем не ангел, не политический деятель, не пророк. Мои поступки и моя эволюция - это не результат чуда, а влияние жизни, в том числе влияние людей, бывших рядом со мной, называемых "сонмищем продажной интеллигенции", влияние идей, которые я находил в книгах" 16 .

 

После чтения "Теленка" Сахаров утратил интерес к полемике с Солженицыным, хотя его и пытались подталкивать к этому некоторые из диссидентов. Уже в начале 1975 г. Солженицын в нескольких интервью попытался вернуться к своим спорам с Сахаровым. Но Андрей Дмитриевич не поддержал этой полемики. В своей работе "О стране и мире", которая была закончена в июне 1975 г., он заметил, что "не видит поводов для продолжения начатой им с Солженицыным дискуссии". В течение 10 лет- с конца 1975 и до конца 1985 г. - Сахаров в своих выступлениях практически ни разу не упомянул имени Солженицына.

 

Но и Солженицын в своих публичных выступлениях перестал вспоминать Сахарова. Лишь в 1977 г. в кратком приветствии "Сахаровским слушаниям" в Риме Солженицын написал об "осаде и травле гоевского масштаба", которой подвергается человек, давший имя этим слушаниям. В мае 1981 г. Солженицын отправил из Вермонта (США) телеграмму в Горький ссыльному Сахарову по случаю его 60-летия. "Желаю Вам, - писал Александр Исаевич, - чтобы вопреки насилию ссылка оказалась бы для Вас духовно плодотворна и открыла бы Вам новые глубины в служении своему народу". Не знаю, получил ли эту телеграмму Сахаров; он находился тогда в полной изоляции.

 

В январе 1980 г. Сахаров был арестован прямо на улице и препровожден в Генеральную прокуратуру СССР. Здесь ему зачитали Указ Президиума Верховного Совет СССР о лишении его всех государственных наград и почетных званий. Одновременно ему сообщили, что руководство страны приняло решение о высылке Сахарова из Москвы в место, "исключающее его контакты с иностранными гражданами".

 

Уже через несколько часов под охраной группы работников КГБ, возглавляемой генерал-полковником С. Цвигуном, Сахаров был отправлен

 

стр. 12

 

на самолете в Горький, где ему предстояло прожить в полной изоляции более шести лет. Посещать его могла только жена Е. Г. Боннэр. Сахаров не переставал работать и в ссылке. Он начал писать воспоминания, размышляя и ведя записи по проблемам космогонии. Впоследствии специалисты оценят гипотезы Сахарова в этой области очень высоко. Но Сахарову удавалось иногда выступать по общественно-политическим и международным проблемам.

 

Взгляды Сахарова в эти годы сильно радикализировались. Он уже не находил ничего хорошего в советском социализме и призывал Запад усиливать давление на СССР- не только по линии торговли, но и в военной области. Сахаров даже упрекал США за то, что они прекратили войну во Вьетнаме, которую можно было бы выиграть, приложив для этого более решительные военные и дипломатические усилия. В 1983г. Сахарову удалось передать письмо американскому физику Сиднею Дреллу, которое было опубликовано в летнем номере американского внешнеполитического журнала "Foreign Affairs" Возражая Дреллу, Сахаров писал, что США не должны замораживать даже свои ядерные вооружения, но, напротив, им надо расширять производство и установку новых крупных ракет "MX". По этому поводу не только газета "Известия", но и газета "The Washington Post" выразили недоумение, заметив, что позиции Сахарова "приближаются к позициям Солженицына". Солженицын прочел эту газетную и журнальную полемику и в своем литературном дневнике с некоторой долей злорадства записал: "Проявить такую смелость изнутри СССР, да из ссылки! - и получить оплеухи с обеих сторон" 17

 

Оказавшись в Соединенных Штатах, Солженицын мог излагать свои взгляды открыто и громко, и он объехал с разного рода выступлениями почти все западные страны. Он критиковал всех - и Запад, и Советский Союз, и нейтральные, или неприсоединившиеся, страны. Писатель крайне резко отзывался и о советских лидерах, и обо всех наиболее видных деятелях "третьей эмиграции", в том числе и о своих недавних соратниках по лагерной жизни и по работе в Москве. При этом, однако он воздерживался от похвал и от критики в адрес Сахарова. "Вот ведь еще ж и хрупкость какая, - записал он в своем литературном дневнике: Сахаров в ссылке, его и коснуться нельзя" 18 .

 

Этот литературный дневник Солженицын начал публиковать по частям только в 1998-2001 гг. в журнале "Новый мир", и многие страницы этого дневника за 1981-1985гг. полны откликов о Сахарове. Солженицын счел нужным изложить в них даже свою версию биографии Сахарова и мотивов его поведения. Писателю, в частности, крайне не нравится атеизм Сахарова. "В атеизме же - он прочен, тут он - верный наследник дореволюционной интеллигенции". Не разделяет Солженицын и сахаровской концепции прав человека. Эту правозащитную идеологию Солженицын называет даже одной из форм анархизма: "Надо же помнить и о целом, об обязанностях каждого, о правах государства".

 

Но особенно возмущала Солженицына упорная защита Сахаровым права на эмиграцию как главного из всех прав человека; это и многим из нас было непонятно. "Да, - писал Солженицын в своем литературном дневнике в 1982г.,- сегодняшний Сахаров достаточно много видит в советской жизни, он не кабинетный удаленец. И - какую же вопиющую боль, какую страстную безотложную нужду он возносит правее и выше всех болей и нужд раздавленной, обескровленной, обеспамятенной и умирающей страны? Право дышать? Право есть? Право пить чистую воду, и не из колодцев прошлого века и не из отравленных рек? Право на здоровье? Рожать здоровых детей? Нет! Первейшим правом он объявляет право на эмиграцию! Это - сотрясательно, поразительно, это можно было бы считать какой-то дурной оговоркой- если бы Сахаров не произнес и не написал бы этого многажды" 19 .

 

Сахаров, по мнению Солженицына, идеализирует Запад и совершенно не понимает национальных проблем России. "Развиваясь душевно и выстраивая всечеловеческие проекты, Сахаров доконечно выполняет свой долг

 

стр. 13

 

перед демократическим движением, перед "правами человека", перед еврейской эмиграцией, перед Западом, - но не перед смертельно больной Россией. Многих истинных проблем России он не поднимает, не защищает так самозабвенно и горячо. Он показывает на высоком взносе возможности русской совести - но будущее наше он рисует безнационально, в атрофии сыновнего чувства. От нашего тела рожден замечательный, светлый человек, но весь порыв своей жертвы и подвига он ставит на службу не собственно родине. Как и для всех февралистов: Сахарову достаточно свободы - а Россия там где-то поблекла" 20 . "Казалось бы, - заключает свои рассуждения о Сахарове автор мемуаров, - сколько объединяет нас с Сахаровым: ровесники, в одной стране; одновременно и бескомпромиссно встали против господствующей системы, вели одновременные бои и одновременно поносились улюлюкающей прессой; и оба звали не к революции, а к реформам. А разделила нас - Россия" 21 .

 

Во второй половине 1985 г. и в 1986 г. положение А. Д. Сахарова в ссылке ухудшилось, и 10-летие присуждения ему Нобелевской премии мира он встретил в больнице, куда был помещен в связи с очередной голодовкой. Врачи предупредили и руководство Академии наук и органы КГБ, что состояние здоровья ссыльного академика вызывает у них серьезные опасения. Между тем в западных странах усиливалось общественное движение в защиту Сахарова, а также с требованием о выводе советских войск из Афганистана. Михаил Горбачев поручил своим помощникам разобраться в "деле Сахарова", но затем решил и сам вмешаться в ход событий. 14 декабря 1986 г. в горьковской квартире Сахарова неожиданно установили телефон. 15 декабря исчезла постоянно находившаяся возле квартиры охрана, а 16 декабря опальному академику позвонил Горбачев и сообщил Сахарову о прекращении его ссылки и о помиловании его жены Боннер, которая еще в 1984 г. была осуждена на пять лет ссылки. "Возвращайтесь к патриотической работе", - сказал Сахарову Горбачев.

 

Сахаров вернулся в Москву 23 декабря 1986 года. На Ярославском вокзале его встречали многие из правозащитников, представители Академии наук и более 200 иностранных корреспондентов. В коротком выступлении перед собравшимися Сахаров сказал, что он будет продолжать свою правозащитную деятельность и бороться за прекращение войны в Афганистане. Сахаров возобновил и свою научную деятельность. Его первое появление на одном из академических научных семинаров было встречено аплодисментами.

 

Нет необходимости говорить о большой научной, общественной и правозащитной деятельности, которую Сахаров возобновил и активно вел в 1987-1988 годах. Сахаров принял участие в создании Международного фонда за выживание и развитие человечества и был избран одним из директоров этой весьма благородной по замыслу, но громоздкой и неэффективной организации. Заседания Фонда должны были проходить, согласно Уставу, в СССР и в США поочередно, и в этой связи по решению политбюро ЦК и Совета Министров СССР были сняты все прежние запреты на поездки Сахарову за границу. Сахаров сам не ожидал столь быстрого и положительного решения, которое было принято по просьбе академика Е. Велихова и под поручительство академика И. Харитона.

 

Летом 1988 г. после продолжительной и энергичной массовой кампании в Советском Союзе было учреждено межреспубликанское добровольное историко-просветительское общество "Мемориал". Кроме Оргкомитета этого общества, путем опроса жителей разных городов прямо на улице был сформирован Общественный совет "Мемориала", в который по большинству голосов вошли 15 наиболее популярных тогда среди демократической общественности деятелей, включая Солженицына и Сахарова. Сахаров принял это известие как большую для себя честь, а Солженицын отказался от участия в работе "Мемориала", прислав на его имя вежливую, но категорическую телеграмму. Мемориал был первой организацией, от имени которой Сахаров был выдвинут кандидатом в народные депутаты СССР.

 

6 ноября 1988 г. Сахаров впервые  в своей жизни выехал за  границу -

 

стр. 14

 

в США. Он встречался с Р. Рейганом, Дж. Бушем, даже с создателем американской водородной бомбы Э. Теллером. В декабре 1988 г. из американского города Ньютон Сахаров позвонил Солженицыну в Вермонт, чтобы поздравить его с 70-летием. Жена Солженицына, взяв трубку, сказала сначала, что писатель никогда не подходит к телефону, но все же позвала мужа, и он взял трубку. Разговор коснулся и судьбы созданного в Союзе общества "Мемориал", почетным председателем которого был избран Сахаров, но в Совет которого отказался войти Солженицын. Однако доводы Солженицына не показались Сахарову убедительными. Сахаров напомнил Солженицыну, что тот глубоко обидел в "Теленке" как самого академика, так и его жену. "Она совсем не такой человек, каким вы ее изобразили", - сказал Сахаров. "Хотел бы верить, что это не так", - ответил после некоторого молчания Солженицын 22 . Но Сахаров не счел эти слова достаточным извинением. Больше эти два человека друг с другом не общались, хотя Сахаров, конечно же, подписывал любые обращения в защиту Солженицына - и о возвращении писателю советского гражданства, и о необходимости опубликовать "Архипелаг",

 

Еще в начале 1974 г. американский журнал "Saturday Review Magazine" попросил А. Д. Сахарова изложить свой прогноз на положение в мире, каким оно может стать через 50 лет, - в 2024 году. Сахаров написал эту статью в мае 1974 года. Статья Сахарова была тогда же опубликована на английском, а в 1976 г. она вошла в сборник произведений А. Д. Сахарова "О стране и мире", который Валерий Чалидзе издал в Нью-Йорке. В 1988- 1990 гг. эта статья часто публиковалась и в СССР 23 . Со времени написания статьи "Мир через полвека" прошло уже 27 лет, то есть более половины строка, и снова прочесть ее интересно. Одно из предсказаний А. Д. Сахарова- создание не только всемирной телефонной и видиотелефонной, но также и всемирной информационной связи осуществляется даже быстрее, чем он думал, - в форме Интернета. Сахаров предполагал, что для создания такой всемирной информационной системы 50 лет недостаточно. Но другие предсказания Сахарова - разделение всей Земли на "рабочую территорию" в 30 млн. кв. км и "заповедную территорию" в 80 млн. кв. км, создание сверхгородов с многоэтажными домами-горами, с искусственным климатом и искусственным комфортом, с гигантскими автоматическими и полуавтоматическими заводами, с благополучными и чистыми пригородами, с "летающими городами" на искусственных спутниках, а также с подземными городами и т. д., - все это, кажется, никто и не думает осуществлять. Не происходит и превращения ООН в какое-то всемирное правительство, о создании которого мечтал Сахаров. Прочитав эту статью, Солженицын отозвался о ней как об "опасной утопии". "Кому нужна, - писал Солженицын, - эта призрачная сверхстрана без ощутимого прошлого, во всяком случае, без нашего прошлого" 24 .