Краеведческое исследование по местам жизни А.Блока

 

Но сфинкса с выщербленным ликом

Над исполинскою Невой

Она встречала лёгким вскриком

Под бури ночи снеговой.

 

Любовь к женщине приводила  Блока к открытию нового.

Весной 1907 года владелец и редактор выходившего в Москве художественного  журнала “Золотое руно” Рябушкинский, рассорившись с московскими символистами, предложил Блоку писать критические обзоры для библиографического отдела журнала. Блок согласился, работа литературного критика, публициста привлекла его именно возможностью “сказать” и “сказаться”, т.е. не только выразить публично свой взгляд, но и уточнить литературную позицию.

Первую половину 1908 года Блок провёл в одиночестве в пустой квартире на Галерной улице, он уже охладел  к Волоховой, а Любовь Дмитриевна временно ушла из дома. Любовь больно уязвили встречи Блока с Волоховой. Она задумала изменить свою жизнь, и в разгар увлечения мужа решила – она станет актрисой. А уже в начале 1908 года, вступив в труппу, которой руководил Мейерхольд, она выехала на полугодовые гастроли в провинцию.

Антипатия к петербургским говорильням  разного рода по временам достигала  у Блока болезненной остроты. Тогда он думал о длительной жизни  в Шахматове. Весной 1910 года, получив  часть наследства от отца, умершего в Варшаве, Блок решил перестроить  шахматовский дом, чтобы жить в нём и зимой. Квартира на Галерной в Петербурге была сдана. Но в перестроенном шахматовском доме Блок с женой смогли жить лишь до конца осени. Они были городскими людьми, хотя поэт и не хотел в этом сознаться, и без пёстрой, говорливой, запутанной, смешной и страшной городской жизни обойтись не могли. Ритмы этой напряжённой жизни всегда были близки нервным ритмам блоковской мысли.

Блок снова вернулся на Петербургскую  сторону – 5 ноября 1910 года он с женой поселились на Малой Монетной. Временами семейные отношения становились невыносимыми, и тогда супруги разговаривали о разъезде.

Весь 1910 и 1911 годы Блок работал над  поэмой “Возмездие”. Он задумал рассказать о жизни представителей одного рода – отца и сына – на протяжении последних тридцати лет русской  истории. В поэму Блок ввёл очень  много биографических эпизодов, однако не стала зеркалом семейных отношений  поэта.

Место действия первой и отчасти  второй глав “Возмездия” – Петербург. Он создан Блоком в разнообразных  красках, деталях. Читатель видит Петербург  в солнечный осенний день и  в метель, в серое мартовское утро и в белую ночь. Изображены разные районы города: Московская застава  и каменный лабиринт “серединных” улиц. Мрачной эмблемой Петербурга кажется в поэме Петропавловская  крепость – его твердыня, превратившаяся затем в тюрьму. Конечно же, говориться о Неве и о её набережных. Столь же разнообразны и городские типы: интеллигенты, офицеры, солдаты, революционеры, шпионы.

С объявлением Германией войны  России 19 июля 1914 года стал быстро меняться стиль городской жизни. Центр  города был охвачен воинственным патриотизмом. Устраивались пышные проводы  солдатских эшелонов на фронт. 18 августа  был издан указ о переименовании Санкт-Петербурга в Петроград. В  середине 1916 года, в третью всероссийскую  мобилизацию, Блока призвали в армию. С самого начало отношение поэта  к войне было отрицательным –  “…эта бессмысленная война ничем  не кончиться. Она как всякое хамство, безначальна и бесконечна, безобразна”. Она представлялась ему мрачной фабрикой злобы и смерти.  Благодаря содействию поэта Зоргенфрея Блока зачислили табельщиком в инженерно-строительную дружину, возводившую военные – укрепления в Полесье. “Пишете что-нибудь?” – любопытствовал Алексей Толстой при случайной встрече с Блоком. И “худой, рослый, красивый человек, с румяным от мороза лицом, с заиндевевшими ресницами” ответил равнодушно: “Нет, ничего не делаю”.

В февральские дни 1917 года в строительную дружину, где служил Блок, стали проникать  слухи о беспорядках в столице: бастуют рабочие, Николай II не позволяет собраться Государственной думе. И вдруг хлынул поток новостей: восстание, царский поезд мечется на железнодорожных путях между Могилевом и Вишерой, армия на стороне восставшего народа, царь отрёкся от престола, сформировано Временное правительство. 

Получив месячный отпуск, Блок  19 марта 1917 года возвратился в родной город. Первые дни штатской свободы Блок провёл в одиночестве. Матери в Петрограде не было – она лечилась в подмосковном санатории. Любовь Дмитриевна встретив мужа, тотчас же уехала в Псков доигрывать по контракту театральный сезон. Блок никому не звонил, не напоминал  о себе. Он привыкал к дому и зорко  наблюдал за тем, что происходит на улицах революционного города.

В начале мая Блок неожиданно встречает  приятеля по дружине, который предложил  ему работать в качестве литературного  редактора в Чрезвычайной комиссии по расследованию противозаконной  деятельности царских министров. Это  освобождало Блока от армии. 8 мая  он занял должность редактора. Днём он присутствовал на заседаниях и  допросах, а вечером у себя дома он правил стенограммы. Вскоре его назначили  заведующим группой литературных редакторов. Всё это ужасно утомляло Блока, он не мог заниматься никакой другой работой.

Написано немало хороших книг об Октябрьской революции. “Двенадцать” занимает совершенно особенное место среди них. В поэме представлены разные города. Есть город буржуазный, “чистый”, изображённый с насмешливым презрением, и есть город ночной, “ночной”, город притонов и убийц. Но есть так же и Петроград революционный. Его яркий зрительный образ неотделим от его звуковой панорамы: выстрелов, воя вьюги, песен, мещанского просторечья, обрывков политической фразеологии. Поэма покоряется убедительностью городских сцен, Но в каком районе города происходят действия сказать нельзя.

Последний раз жители города услышали голос своего поэта 25 апреля 1921 года. В Большом драматическом театре состоялся авторский вечер Блока. Партер и ярусы были забиты. Он уже  чувствовал себя нездоровым. С середины мая Блок уже не оставлял дома. Сразу  освободившись от всех заседаний, он, несмотря на прогрессирующую болезнь, пробовал писать стихи. Дописал вчерне третью главу “Возмездия”. Варшавская глава заканчивалась рассказом  о встрече героя с девушкой – полькой, по имени Мария, и о её смерти.

 

Она с улыбкой открывает 

Ему объятия свои,

И всё, что было, отступает

И исчезает (в забытьи).

 

 С начала августа Блок  почти все дни проводил в  забытьи. Ночью бредил – страшные  крики раздавались в комнате,  они доносились до берега Пряжки. 7 августа 1921 года он умирает.

Наследием Блока остаются его стихи, которые буквально пропитаны  запахом улиц Петербурга. Так, например, в стихотворении 1901 года «Пять изгибов сокровенных...», как выясняется это из дневника Блока, таинственные «изгибы» означают не что иное, как те улицы, по которым проходила Л.Д.Менделеева (невеста Блока), направляясь ежедневно на Высшие женские курсы, а сам Блок «следил за нею, не замеченный ею». Улицы эти - Седьмая, Восьмая, Девятая и Десятая, а также Васильевский остров и Средний проспект, - и в этой связи понятными становятся строки: «Пяти изгибов вдохновенных, Семь и десять по краям, Восемь, девять, средний храм...». Также и относительно стихотворения «Там в улице стоял какой-то дом...» известно, что Блок в данном случае имел в виду определенный дом (на Моховой улице), в котором помещались драматические курсы Чтения, которые посещала Л.Д.Менделеева.

Пейзаж лирической драмы «Незнакомка» (1906), по словам биографа Блока, был «навеян метаньями по глухим углам петербургской стороны». Пивная, изображенная в «Первом издании» пьесы, помещалась на углу Гесперовского проспекта и Большой Зеленой улицы. «Вся обстановка, начиная с кораблей на обоях и кончая действующими лицами, взято с натуры: «вылитый» Гауптман и Верлен, господин, перебирающий раков, девушка в платочке, продавец редкостей - все это лица, виденные поэтом во времена его посещений кабачка с кораблями».

Пейзаж «Второго видения» драмы «Незнакомка» тоже мог быть приурочен к определенному месту Петербурга. «Конец улицы на краю города. Последние дома обрывались внезапно, открывая широкую перспективу: темный пустынный мост через большую реку. По обеим сторонам моста дремлют тихие корабли с мигающими огнями. За мостом тянется бесконечная, прямая, как стрела, аллея, обрамленная цепочками фонарей и белыми от инея деревьями». Петербуржец узнает в этом описании мост и аллею, ведущие на Крестовский остров со стороны Большой Зеленой улицы».

Даже такое, казалось бы, совершенно постороннее петербургской тематике, стихотворение, как «Шаги командора», в котором по-новому истолкован старый сюжет о Дон Жуане, по свидетельству самого Блока, было связано с какими-то сложными ассоциациями с впечатлениями от петербургского пейзажа.

В мистических стихах молодого Блока  тема и образ Петербурга еще не присутствует. В них встречаются лишь случайные, разрозненные и импрессионистические беглые детали петербургского пейзажа, вкрапленные в ткань лирических сюжетов: шум и огни города, «вечерние тени» на «синих снегах», туманы, равнины и болота, «сумрак дня», «тусклых улиц очерк сонный», ледоход по реке, «хмурое небо», «уличный треск» и «фонарей убегающих ряд», стена, сливающаяся с темнотой, колокольный звон и церковные купола, мерцание газового цвета, «слепые темные ворота», и «темные храмы». Детали эти еще не содержат цельного образа города, - даже в тех случаях, когда уточнены топографически:

 

 

                               Ночь  темная одела острова.                              

 Взошла луна. Весна  вернулась.                              

 Печаль светла. Душа  моя жива.                              

 И вечная холодная  Нева                              

 У ног сурово колыхнулась.

 

Острова и Нева здесь только названы: целостного же образа Петербурга пока еще нет. Детали петербургского пейзажа, встречающиеся в юношеских стихах Блока, не имели самостоятельного значения, но играли роль чисто орнаментальную - в рамках основной темы духовных переживаний поэта.

При всем том в юношеских стихах Блока уже ощущается то лирическое чувство Петербурга, которое с  такой силой выражено в его  более поздних произведениях. Примером можно считать стихотворение «Помнишь ли город тревожный...», где находим столь типичный для всего ландшафта петербургской лирики и при всей импрессионистической беглости столь эмоционально выразительный образ, как «синяя города мгла».

В своих городских стихах начала 20-ого века Блок еще очень далек  от реалистического изображения  действительности. Город предстает  в них, по большой части, в фантастических и «эсхатологических» (часто заимствованных из Апокалипсиса) образах, как некая фантасмагория, призрачное и обманчивое видение. Этот город «странных и ужасных» явлений, населенный «черными человечками», «пьяными красными карликами», «невидимками». Даже строгие пластические образы петербургского пейзажа, вроде знаменитых конных групп Клодта на Аничковом мосту («Статуя»), истолкованы в том же плане «странного и ужасного».

Изживая свое соловьевство, Блок открыл для себя новую «прекрасную, богатую и утонченную» тему, которую определил как «мистицизм в повседневности». Эта тема по преимуществу и разрабатывалась им в 1904-1907 годах, и особенно широко - в стихах о городе. В предисловии ко второму сборнику своей лирики («Нечаянная радость») Блок писал, что его душу тревожит город: «Там, в магическом вихре и свете, страшные и прекрасные видения жизни». Блок теперь уже всецело обращается к изображению действительности, но по-прежнему видит ее в «магическом свете», все еще наделяет ее чертами фантастики и таинственности. В методах разработки темы «мистицизма в повседневности» он оказывается особенно близок к Достоевскому. В это время он читает пару его романов.

В стихах Блока о городе, написанных в 1904-1907 годах возникает уже цельный  и локальный образ Петербурга. Это - «гениальный город, полный дрожи», полный противоречий «страшный» и «магический мир», где «ресторан открыт, как храм, а храм открыт, как ресторан». За его серой, прозаической внешностью сквозит иной, романтический облик «непостижимого города». В нем творится мистерия, и новая героиня блоковской поэзии - Снежная Дева - «ночная дочь иных времен» и иных, далеких стран, принимает этот прекрасный и «чарый» город, как свое царство:                              

 И город мой железно-серый                               

 Где ветер, дождь,  и зыбь, и мгла,                              

 С какой-то непонятной  верой                              

 Она, как существо, приняла.

 

Здесь - вершина принятия Петербурга Блоком. В дальнейшем этот образ  «непостижимого города» всегда сохранял свою могущественную власть над сознанием поэта.

Тема Петербурга, как ставилась  и решалась она Блоком в стихах 1904-1907 годов, не исчерпывается изображением «странных и прекрасных видений жизни». Уже есть и другая сторона, имевшая для Блока не менее важное значение и сыгравшая более значительную роль в процессе его идейно-творческого развития, - сторона социальная.

В стихах о городе ее тема звучит с  особенным напряжением. Мощным потоком  входят в эти стихи сцены горя и обездоленности простого человека-труженика, обреченного в жертву капиталистической  эксплуатации. Городские стихи Блока  рисуют яркую картину социального  неравенства, разделительные контрасты  человеческого существования в  большом городе:

 

 

                               В кабаках, в переулках, в извивах,                              

 В электрическом  сне наяву