Контрольная работа по "Логике"

           В целом можно предположить, что парадокс в исследовательских работах историков представляет, главным образом, парадокс — постановку проблемы. Но не только. Формулируются парадоксы, обостряющие проблему. То есть это такие парадоксы, в которых общепризнанное подвергается сомнению благодаря выделению, обособлению некоего одного качества, одной характеристики.

           С другой стороны, может быть сформулирован и парадокс-развязка, парадокс-предложение. В этом случае антиномия предполагает уже апробированное разрешение. Скажем, автор формулирует парадокс и тут же предлагает форму его разрешения.

             Исходя из сказанного очевидно, что парадоксов нет смысла избегать так, как избегают логических ошибок. Парадокс может играть и играет важную роль в эвристическом процессе. Другой вопрос: надо ли и как именно разрешать парадоксы, устранять их?

            Устранить парадокс из некоторой теории — значит перестроить ее так, чтобы парадоксальное утверждение оказалось в ней недоказуемым. Учитывая, что каждый парадокс опирается на некоторые определения, аргументы, можно подвергнуть сомнению любой из этих аргументов или определений, отбросить их и тем самым устранить парадокс. Однако важно не просто отбросить парадокс как нечто ненужное. Речь идет о том, что парадокс означает необходимость внесения изменений в само наше мышление, символизирует движение к какому-то новому пониманию сути вещей и процессов, ревизии способов аргументации.

           Естественно, встает вопрос о возможностях и границах применения парадоксального мышления в гносеологической практике, его эвристических функциях.

           Представляется, что первым пунктом наших размышлений по этому поводу может стать констатация того факта, что парадокс вполне приемлем на основе господствующей ныне в обществе мировоззренческой растерянности, не прекращающегося поиска новых методологических констант, формулировании принципиально новаторских теорий. Другими словами, парадоксальное мышление «вписывается» в современную общественно-политическую, мировоззренческую, научную практику именно в связи с парадоксальностью многих процессов. Простой пример: вряд ли можно назвать парадоксальным кризис марксизма и соответствующих идеологий, но приобретает черты парадоксальности то внимание, которое оказывают концепциям Маркса современные западные обществоведы. Парадоксально то, что определенная апология Маркса приобретает характер системного действия не со стороны учеников советских научных школ, а представителей западных советологических центров.

           В свое время историзм основывал собственное научное самосознание на признании методологической независимости от естественнонаучных методов, которые через различные позитивистские теории проникали в общественные науки. В своих исследованиях он стремился добиться ощутимых, масштабных результатов, чтобы доказать свое методологическое пре имущество, и получил всеобщее признание именно потому, что его теория исторической индивидуальности была полностью созвучна политическому настроению времени, которое приписывало национально-индивидуальному величайшую ценность.

            Точно так же и в наше время: ломка устоявшихся методологических стереотипов, новая атака со стороны адептов постпозитивистских концепций, постмодернистские веяния, активные мировоззренческие поиски приводят к усилению концептов, основанных на противоречивых, спорных, проблемных данных.

            Парадоксальное мышление сегодня вырастает из усиливающегося понимания невозможности найти определенные ответы на теоретические вызовы современности. Попытки призвать на помощь математику, логику оправданы, но в узких пределах, положенных собственно предметами данных наук. Парадокс, вырастающий на стыке логики, математики, философии, психологии и филологии, может, на взгляд ряда ученых, сыграть важную роль в познании.

          Парадокс также может выступать методом познания, если под последним традиционно понимать путь, способ освоения окружающего мира. Примеры, приведенные выше, убеждают нас в этом. Однако парадокс, парадоксальное мышление не должно выступать самоцелью, когда искусственное формирование противоречий заменяет собственно логику действий исследователя. Парадокс должен служить разрешению конкретных познавательных задач, и в этом случае его эвристическая роль достаточно высока.

          Современный призыв к использованию парадоксов, к поддержке парадоксального стиля мышления — это в первую очередь призыв к использованию максимального количества логико-методологических средств, преодолению ненужного консерватизма в мышлении, умению подвести под всеобщее пугающе разросшийся эмпирический материал.

          Можем ли мы утверждать, что применение метода парадоксальной постановки научных целей и задач, формулировка соответствующих гипотез, проблем напрямую привела к ощутимым исследовательским результатам? Нет, это мы утверждать не можем.

           Но можем ли мы утверждать, что парадоксально сформулированная проблема, парадоксальная форма изложения материала, парадоксальное мышление и парадоксальный язык способствовали достижению важных познавательных задач? Да, это утверждать мы можем.

            В целом надо заметить, что в отечественном обществознании логическая проблематика достаточно часто ассоциируется исключительно с отве- тами, с некой истиной, данной раз и навсегда. Но логика — это и вопрос, это и проблема, это даже софизм. И парадокс в этом смысловом ряду занимает одно из первых мест.

            Рассмотрим сказанное на примере обращения к такой популярной сегодня категории, как «демократия».

            Английский логик, математик, философ Бертран Рассел сформулировал такую мысль: «В демократии честный политик может быть терпим, только если он очень глуп. Ибо лишь очень глупый человек может искренне разделять предрассудки большей половины нации».

           Американский эссеист Г. Л. Менкен, в свою очередь, обронил такую фразу: «Сказать, что лучшее средство от пороков демократии — больше демократии, все равно, что сказать: лучшее лекарство от преступности — больше преступлений».

           И еще одно замечание Бернарда Шоу: «Демократия — это воздушный шар, который висит у вас над головами и заставляет глазеть вверх, пока другие люди шарят у вас по карманам».

           Оспаривать эти парадоксальные замечания можно. Например, путем применения известного логического требования, согласно которому из ложных посылок нельзя вывести истинное знание. В частности, замечание Бернарда Шоу можно принять в том случае, если мы согласимся с определением демократии как воздушного шара. Очевидно, что это не так.

            Точно так же можно оспорить и парадоксальные ремарки Б. Рассела и Г. Л. Менкена. Но ведь ясно и другое: ни один из названных авторов не стремился к строго формальному изложению замечаний, относящихся к феномену демократии. Цель в данном конкретном случае была совершенно иной: в парадоксальной, афористической форме привлечь внимание к той или иной детали, характеристике современной демократии.

            О чем это говорит? О том, что необходимо достаточно осторожно подходить к определению парадокса и попыткам его решения с оценочной точки зрения. В данном случае ценностный подход неприемлем. Продуктивной может быть попытка осмысления парадоксов именно с точки зрения эвристической, поисковой. Мысль движется в рамках антиномии не для того, чтобы придать этой антиномии догматический характер, а для того, чтобы нащупать «развязку» этой антиномии. Хотя надо признать, даже формулировка антиномии имеет несомненную эвристическую ценность.

            Среди «конкурирующих» парадоксов, антиномий предпочтение дается тем, которые обладают большим потенциалом эвристичности. С логической точки зрения это означает, что эти парадоксы более информативны, дают возможность выведения из них более широкого круга следствий. Можно даже предположить, что парадоксы в процессе развития знания меняют свою форму, конкретизируются, становятся не менее противоречивыми, а более обоснованными.

          В этой связи правомерен вопрос об эвристических функциях парадокса, парадоксального мышления в целом. Подытоживая сказанное, можно сформулировать следующие выводы.

          Парадокс правомерен постольку, поскольку отражает противоречивость мира, природы, мышления. Парадокс «вырастает» из антиномичности сущего точно так же, как иные диалектические категории.

          Однако парадокс сам по себе — не самоцель. Закрепление противоречий не является функцией парадоксального мышления. В каком-то смысле будет правомерным утверждать, что парадокс есть «ступенька», по которой наше мышление «поднимается» к новым формам осмысления действительности.

          Однако в этом случае мы должны оговорить одну немаловажную деталь. Дело в том, что парадокс, который не является самоцелью, обладает несомненной самоценностью. В том смысле, в каком для нас может быть важна форма, а не содержание.

          Однако эвристические функции парадокса как средства, формы логического освоения действительности не сводятся к констатации его противоречивости. Это было бы слишком элементарно. Речь идет о том, какие логические следствия могут последовать из этой констатации. Более того, мы можем и должны говорить о возможностях интерпретации парадокса в познавательных целях.

           Парадокс не запутывает суть дела. Он заставляет проблему открываться новыми гранями и тем самым способствует ее решению.

                                                Упражнения.

1. Определите вид логической  ошибки:

1.1. Лекарство, которое принимает  больной, – это добро.

Чем больше добра, тем лучше .

Вид логической ошибки:Софизм.

1.2. Все европейские государства  – члены Шенгенского союза.  Значит, и Англия как европейская  страна входит в Шенгенскую  группу.

Ошибка:”подмена тезиса”.

1.3. Все православные являются  христианами. Все католики –  тоже христиане. Значит, католики  и православные – это одно  и то же.

Вид логической ошибки: парадокс.