Американский вектор внешней политики Великобритании в постбиполярном мире

В Соединенном Королевстве выпады американцев воспринимались в штыки. Мэр Лондона Борис Джонсон  потребовал, чтобы американские политики прекратили «антибританскую риторику», а бывший лидер консерваторов  лорд Теббит охарактеризовал поведение  Обамы как «недостойное». «В 2008 году британцы совершили серьезную ошибку, поставив на Барака Обаму, — пишет  эксперт Гуверского института Виктор Дэвис Хэнсон. — Как и все  представители левого «прогрессивного» лагеря, он считает Соединенное Королевство  воплощением мирового зла и не может простить англичанам их «империалистическое» прошлое. В книге «Мечты моего  отца», если кто не помнит, будущий  американский президент с гордостью  рассказывал о том, как его  кенийский дедушка участвовал в  антиколониальной борьбе с британцами, а такие его друзья, как Билл Айерс и пастор Джеремия Райт не раз проклинали «лицемерную империю».

Сразу после инаугурации Обама  ясно дал понять, что не дорожит  «особыми отношениями» с Великобританией, вернув англичанам бюст Уинстона Черчилля, украшавший Овальный кабинет Белого дома при прежней администрации. После этого демократы допустили  ряд досадных оплошностей, выказав  полное пренебрежение к трансатлантическим партнерам. На первой встрече с британским премьером Гордоном Брауном Обама  преподнес ему набор лазерных дисков, которые не работают в Соединенном  Королевстве. К тому же, по словам критиков, они были настолько заурядны, что  могли быть куплены в любом  сувенирном киоске. Вскоре отличилась и госсекретарь Хиллари Клинтон, поздравившая английскую королеву с  днем рождения на неделю раньше срока. «Дьявол, как говорится, в деталях, — пишет The Daily Mail, — и вслед  за незначительными промахами, которые  в первую очередь были связаны  с нарушением дипломатического этикета, последовали куда более серьезные  шаги новой администрации, вынудившие британцев отказаться от иллюзий  об особых отношениях». Американские чиновники  начали подвергать сомнению весомость  вклада главного европейского союзника США в операцию в Афганистане, что очень уязвило британских военных. Но самым болезненным ударом для Лондона стало решение  Обамы занять нейтральную позицию  в споре между Англией и  Аргентиной по поводу судьбы Фолклендских островов [13,С.85-86].

В результате нынешние британские власти избавляются от иллюзий об «особых  отношениях». Многие эксперты, правда, утверждают, что англо-американский альянс в любом случае ждала незавидная судьба. «Политический роман между  Рейганом и Тэтчер был лишь последней  вспышкой угасающего пламени, — заявил в интервью «Однако» профессор Гарварда Нил Фергюссон. — Атлантизм Блэра  стал лебединой песней «особых отношений». Для стратегического партнерства  требуется нечто большее, чем близость лидеров и взаимный интерес элит». Как бы то ни было, в эпоху Буша мл. Британии удалось закрепить за собой роль ключевого союзника США. Лондон продемонстрировал способность оказывать Вашингтону твердую политическую поддержку и практическую военную помощь. Тони Блэр призывал поддерживать американцев во всех их начинаниях и избегать критики. И хотя эта тактика принесла ему обидное прозвище «Бушевский пудель», Блэр стал единственным иностранным лидером, к мнению которого прислушивался президент Соединенных Штатов.

Но стоило Бушу покинуть Белый дом, как в Вашингтоне забыли о единстве англосаксов. По словам британского  историка Пола Кеннеди, «американская  элита вообще никогда не разделяла  чувства близости, свойственного  британцам». В США политиков в  первую очередь интересует мнение электората, и разговоры о том, что Англия могла бы играть для Америки ту же роль, что эллинистическая Греция для Рима, не более чем миф. «Британия  довольно маленькая и слабая страна, — заявил профессор Лондонской школы экономики Доминик Ливен, — а политические процессы в США весьма жесткие. И здесь никто не будет прислушиваться к мнению английских лидеров, мечтающих о роли кулуарных советников» [14,С.2].

Глава 2. Концепция «Особых отношений» Великобритании и США.

2.1 Сотрудничество  в политической сфере

Сердцевиной англо-американского  партнёрства являлось сотрудничество в военной области, прежде всего  ядерной, а также в области  разведки. Лондон рассматривал партнёрство  США как решающее условие сохранения собственных ядерных вооружений. В свою очередь, развитие сотрудничества с Великобританией в ядерной  сфере позволяло США более  интенсивно использовать её территорию, а также территории её заморских  владений для осуществления ядерной  стратегии передовых рубежей.

Сотрудничество в области разведки и в настоящее время характеризуется  беспрецедентно высоким уровнем  доверительности между партнёрами. Представители разведки двух стран  имеют исключительный доступ в соответствующие  учреждения друг друга. Вашингтон использует британские разведывательные данные для  перепроверки собственных оценок. Благодаря  теснейшему сотрудничеству с США  британская сторона имеет доступ к несоизмеримо большему объёму информации, чем другие союзники по НАТО.

Однако у тесного сотрудничества Лондона и Вашингтона в сфере  обороны и разведки имеется и  оборотная сторона. Со времени заключения соглашения в Нассау между Г. Макмилланом  и Дж. Кеннеди в 1962 г. Британия фактически отказалась от статуса независимой  ядерной державы. Своими силами англичане  строят подводные лодки (в том  числе атомные) и ядерные боеголовки, но баллистические и крылатые ракеты для них, системы наведения и  разведывательную информацию о возможности  их применения получают от американцев. Более того, ни одно решение о  запуске ракет не может быть принято  без согласия Вашингтона. Это обстоятельство во многом объясняет то, что британские военные крайне болезненно относятся  к возможности проведения более  независимой от США внешней и военной политики [8, С.63].

В период пребывания у власти правительства  Дж. Мейджора наблюдалось некоторое  ослабление «особых отношений» с  США. Билл Клинтон был раздосадован тем, что Мейджор поддержал его оппонента – Дж. Буша-старшего в президентской гонке в 1992 году. Наиболее долго расхождения между Великобританией и США сохранялись в вопросе урегулирования североирландского конфликта. Джон Мейджор был так зол на Клинтона, за то, что тот позволил лидеру «Шинн Фейн», Джерри Адамсу, приехать в США праздновать День Святого Патрика, что не отвечал на звонки американского президента в течение нескольких дней. В своих мемуарах Клинтон даёт понять, что был обижен фактом поддержки своего побежденного соперника, Буша-старшего, торийцами: «После выборов британская пресса пестрила информацией о том, что «особым отношениям» был нанесён вред необычной вовлеченностью британцев в американскую политику. Я был уверен, что никакого вреда не было, но я хотел, чтобы Тори поволновались». Господин Клинтон настаивает, что инцидент с визой не был актом возмездия.

Охлаждение трансатлантических отношений  произошло и в связи с разногласиями  Лондона и Вашингтона в боснийском вопросе в период 1993-1995 гг. Политика британского правительства поддерживала эмбарго на ввоз американского оружия и противостояла воздушным атакам на боснийских сербов. Кабинет аргументировал свою политику тем, что «эмбарго препятствовало бы массовым убийствам, а воздушные налёты подвергали бы опасности миротворческие войска ООН и гуманитарные усилия по оказанию помощи». Такая политика была раскритикована Тэтчер и все теми, кто видел боснийских мусульман главными жертвами сербской агрессии. Администрация Клинтона же, в свою очередь, придерживалась совершенно иной политики, политики «Lift and strike», которая подразумевала ввоз оружия и нанесение воздушных ударов по сербам. Всё это вызывало напряженность в «особых отношениях». Мейджор заявил: «Мы работаем вместе, когда это взаимовыгодно. Мы соперничаем, когда выгоды для нас нет». Реакция Клинтона была такова, что когда на первой встрече американского президента с британским премьером один из советников напомнил президенту, что в речи обязательно следует использовать магическую формулу «особые отношения». «О да, − сказал Клинтон. – Как же я мог забыть?» − и принялся хохотать.

С приходом к власти лейбористов  англо-американские отношения получили новый импульс. Правительство Тони Блэра подтвердило их первостепенную значимость для британской внешней политики. Между Блэром и Клинтоном установились дружеские отношения. Тесные отношения установились и между командами обоих руководителей.

В своём стремлении поднять англо-американские отношения на новый уровень правительство  лейбористов сделало ставку на усиление взаимодействия с Вашингтоном в  военной области. Так, было поддержано решение США о бомбардировках Афганистана и Судана в августе 1998 г. Летом 1997 г. была проведена совместная с американцами операция, выходившая за рамки мандата «сил по стабилизации»  в Боснии, когда ещё до принятия НАТО соответствующего решения были арестованы лица, обвинённые Международным  трибуналом по бывшей Югославии в  военных преступлениях [9, С.359].

Американские крылатые ракеты и британские самолёты в рамках операции «Лис пустыни» продлившейся три дня нанесли удар по иракским военным объектам. Великобритания сразу же поддержала решение США о применении силы в отношении Ирака, другие страны к Вашингтону и Лондону не присоединились [9, С.426-427]. В феврале 1999 г. британская авиация нанесла по военным объектам Ирака точечные бомбовые удары. Бомбовые удары по Ираку наносились подразделениями вооружённых сил США и Великобритании также в июне и августе 2000 г. Более крупная операция была проведена в феврале 2001 г. [9, С.427]. В феврале 2001 г. Вашингтон и Лондон заняли жёсткую позицию в Совете Безопасности ООН по вопросу о снятии с Ирака экономических санкций [9, С.359]. В октябре 2001 г. британские войсковые соединения приняли участие в военной операции на территории Афганистана [9, С.503].

Великобритания участвовала в  войне, развязанной в марте 1999 г. США и НАТО против Югославии в  связи с косовским кризисом. Лейбористское  правительство не только санкционировало  участие своих ВВС в бомбардировках Югославии, но и наиболее активно  и последовательно продвигало идею наземной операции НАТО в Косове. Лондон неизменно отвергал все предложения  Югославии, направленные на прекращение  военных действий, требуя, по существу, её безоговорочной капитуляции. В Великобритании была развёрнута широкомасштабная антисербская кампания, велась настоящая информационная война против Белграда, в ходе которой в британских СМИ проводилась мысль о законности бомбардировок Югославии, необходимости проведении на её территории наземной операции, отстранения Слободана Милошевича от власти. Британский воинский контингент в Косове, в рядах которого находились 12 тыс. военнослужащих, оказался самым многочисленным (для сравнения: контингент США - 7 тыс., Франции - 6, 5 тыс.) [9, С.360].

Правительство Блэра активно поддержало принятую в апреле 1999 г. новую стратегическую концепцию североатлантического альянса, практическим воплощением которого и стала война против Югославии. В ней обосновывался курс на глобализацию сферы деятельности военного блока, присвоение себе центральной роли в  урегулировании конфликтов за пределами  зоны ответственности альянса, право  на «гуманитарное вмешательство». Также  Великобритания фактически одобрила планы  американской администрации по созданию национальной системы ПРО, которые  вызвали весьма сдержанную реакцию у других европейских стран.

19 марта 2003 г. американские и  британские войска вторглись  в Ирак. «Было ли безальтернативным  решение Лондона оказать США  не только моральную, но и военную поддержку?» - задаёт вопрос А.А. Громыко. Скорее, полагает он, это было личным решением Тони Блэра, чем проявлением доминанты британской внешней политики [9, С.465]. «Следует отметить, - пишет далее исследователь, - что при всём проамериканском уклоне Тони Блэра его концепция «гуманитарной интервенции» имеет значительные отличия от американской доктрины упреждающего удара. Хотя поставленные ими цели во многом совпадают, они выбирают разные средства их достижения: Вашингтон с готовностью использует военную силу и односторонние действия, а Лондон старается не выходить за рамки международного права»[9, С.465].

По проблеме Ирака Лондон в очередной  раз выбрал сторону Соединённых  Штатов, несмотря на то, что политика последних привела к самому глубокому  кризису в истории североатлантического сообщества, нанесла ущерб авторитету ООН, расколола ЕС и НАТО. Результаты действий Блэра, направленных на восстановление позиций Великобритании в качестве одного из лидеров ЕС, практически  были сведены на нет. Вес Великобритании в Евросоюзе снизился. Более того, премьер-министр не посчитался с  соображениями внутриполитической целесообразности. Своими действиями он значительно ухудшил электоральные  перспективы собственной партии, оказался на грани потери своего поста, спровоцировал демонстрации протеста в Лондоне, раскол парламентской  фракции лейбористов и отставку министра иностранных дел Робина Кука [8, С.63].

Постепенно уменьшалось значение Блэра как политика мирового масштаба. «К моменту вторжения американцев  в Ирак, - считает А.А. Громыко, - Блэр фактически превратился во внешнеполитического  представителя Вашингтона, которому не оставалось ничего иного, как идти с ними до конца. Его попытки предотвратить  войну были удачными ровно столько  времени, сколько понадобилось Соединённым  Штатам для доставки и развёртывания  необходимого количества вооружений и  живой силы на границах с Ираком. К марту 2003 г. Блэр, игравший роль дымовой  завесы для американских военных  приготовлений, был уже не нужен. Маргинальная роль Великобритании во внешнеполитических расчётах Белого дома была наглядно продемонстрирована Д. Рамсфельдом, который, к ужасу британского руководства, заявил, отставив в сторону политическую корректность, что США вполне справятся с задачей военного захвата Ирака и без помощи своего союзника»[8, С.63]

Итак, война в Ираке осложнила  международное положение Великобритании. В начале текущего десятилетия, полагает А.А. Громыко, произошло то, что профессор  Лондонской школы экономики и  политических наук лорд Уильям Уоллас назвал «коллапсом британской внешней  политики»: «особые отношения» исчерпали  себя, а в Европе Великобритания рассорилась с ведущими державами [9, С.465].

Иначе считает Н.К. Капитонова. По её мнению, «Лондон хорошо понимает, что  вряд ли сможет самостоятельно, без  помощи Америки, обеспечить свои интересы в регионах за пределами Европы. Великобритания может «ударить сильнее своих возможностей», только действуя в составе коалиции государств, возглавляемых США. Вашингтон также осознаёт, что в отличие от Великобритании и в какой-то степени от Франции, другие европейские союзники США не в состоянии на сегодняшний день отстаивать свои глобальные интересы. Партнёрство с Лондоном имеет немалое значение и для Вашингтона. Выстраивая отношения с ЕС, Соединённые Штаты всегда могут рассчитывать на понимание своих интересов Великобританией. В этом смысле претензии Лондона на роль посредника в трансатлантических отношениях до сих пор не лишены основания» [9, С.362].