Роль схематизации в игре

    МИНИСТЕРСТВО  ОБРАЗОВАНИЯ И  НАУКИ УКРАИНЫ

    Таврический национальный университет им. В.И. Вернадского

    Судакский факультет управления и экономики

    Кафедра управления и экономики 
 
 
 
 

    Реферат

    По  дисциплине «Игровое моделирование в менеджменте»

    На  тему «Роль схематизации в игре» 
 
 

    Выполнила:

    Студентка гр. 52 МОЗ

    Гарагуля  Р.А.

    Проверил:

    Ст. преподаватель

    Холодулина  О.А. 
 
 
 
 
 
 

Судак

2011

Содержание

1. Схема как форма организации мыслительных процессов и атрибут символической функции          3

2. Организационно-деятельностная игра как пространство для схематизации          6

3. Рабочие группы игры как предмет схематизации     7

4. Методологические  схемы как основа содержания  ОДИ    10

5. Антропоническая  рамка игротехнической работы (как пример схематизации) 13

Список литературы 

1. Схема как форма организации мыслительных процессов и атрибут символической функции 

    «Схема и схематизм присущи любому типу мышления и мышлению  в целом, однако целевое использование схемы присуще лишь мышлению, которое овладело понятием и способно к его операциональному использованию. Схема онтологически необходима в ситуации, когда возникает необходимость в понимании (а не в так называемом познавательном процессе, где схемы выполняют по преимуществу иллюстративный или информационно-репрезентативный характер), когда необходим трансцендентальный переход – от одного способа мышления к иному, от знаемого к незнаемому.  

    И. Кант  осуществил трансцендентальную феноменологию схемы и показал  ее функцию, прежде всего в плане  экспликации способности суждения, в установлении структуры связей воображения и чистых категорий. В качестве одного из ключевых определений схемы может выступить понимание таковой как предметно определенное отношение трансцендентального субъекта к формам существования. Весьма важно в кантианском определении указания на временной параметр схемы. Именно схема связывает вневременные категориальные структуры с временным планом мышления. В этом контексте можно было бы также определить схему как категорию в действии. В горизонте метода снова-таки Кант различает схему в регистре технического и архитектонического единства. Если техническое единство схематизируется случайным (эмпирическим) образом, то архитектоническое единство является системным осуществлением идеи – идейной архитектоникой. В этом контексте схема конкретизирует мышление в его разумно-рассудочном пределе, связывая категориальные структуры с пространством и временем.  

    Если  мы рассмотрим схему экзистенциально-онтологически, таковая будет выступать в  качестве особой формы присутствия, а именно экзистенциала, который обеспечивает связь онтики с онтологией. Способ бытия обнаруживает и реализует себя в существовании посредством схемы. Схема, таким образом, формируется как экзистенциально-онтологическая состыковка пространства, времени и бытия сущего в его собственном существовании, в его Dasein. Следует также особо отметить то, что именно Хайдеггер ставит вопрос о всяком подходе к сущему и бытию как подходе как таковом, что для нас обретает особый смысл, в связи с проблемой понимания схемы и схематизма в свете функций понимающего себя бытия. По сути, схема может быть понята в своей сущности лишь тогда, когда мы ставим вопрос мышлении и бытии по ту сторону знания. Онтологическая потребность в схеме возникает, когда язык не удовлетворяет структуру существования в означенных возможностях, в существующей системе знаний, когда требуется радикальный пересмотр условий формирования знаний и определенной действительности. Схема в этом контексте эксплицирует набросок и таким образом формирует возможности понимания.  Dasein производит посредством схемы темпорализацию экзистенции и формирует время как условие понимающего себя бытия в мире. Возможность и действительность связываются и оформляются в схеме, открывая присутствие в собственном Вот, в своей бытийной возможности. Следует также отметить то, что схема здесь также организует отбор возможностей к осуществлению – переход возможного к действительному.            

    В смысловом пространстве (М. Мамардашвили) схему можно понимать как связь первичных структур сознания с вторичными, связь, которая каждый раз устанавливается посредством рекуренции. В определенном смысле схема и есть символически представленная рекуренция. Для понимания схемы в ее собственном смысле здесь особенно значимо понимания символа. Символ как запечатленное усилие во времени является смысловым атрибутом схемы, так же, как схема является функциональным  атрибутом символа. Схема здесь это своего рода траектория символа в пространстве существования, символ это бытийно реализуемый смысл схемы. Суть символа мы можем ухватить, лишь выявляя схему его деятельности, схему работы символа, суть схемы мы обнаруживаем в символическом единстве того или иного факта сознания (метатеоретически понимаемого) и формы его осуществления. Схема здесь это также живой след сознания в структуре существования, в материале того или иного состояния сознания. В метатеории сознания Мамардашвили и Пятигорский формируют одно из базовых условий не только самой метатеории, но и схемы в ее онтологическом статусе – сферу сознания. Сфера сознания как область, в которой полагается сама бытийная возможность и, следовательно, топас чистого мышления, позволяет исследовать опыт и знания в их внепонятийной и асистемной связи. Сама связь этих онтологических структур и является схемой – наброском возможной системы и возможного категориального аппарата.    

    В психоаналитической методологии Ж. Лакана схема может быть понята как  символическое различение воображаемого  и реального, как мышление, которое  мыслит себя в движении посредством символического объекта связи – специально построенной коммуникации. Сами схемы Лакана эпистемологичны и, как правило, создают условие самонаблюдения и рефлексии, какой угодно регулятивной системы мышления в ее отношении к истоку формирования. Именно в этом контексте формируется знаменитая лакановская символическая редукция и символическая констиляция. Мышление структурного психоаналитика, таким образом, должно осуществляться посредством символических схем и в рефлексии схем символической состыковки. Мышление движется от схемы к схеме, от связки к связке на материале осуществляемой в аналитической коммуникации символизации. Перефразируя Лакана, можно сказать: само психоаналитическое мышление (а не только бессознательное) структурировано как язык, а фиксируется исключительно посредством схем.  

    Наконец в системомыследеятельностной методологии  Г. П. Щедровицкого мы обнаруживаем схему  в качестве символического аппарата оперирования знаковыми формами  знаний и изображениями мыслительных процессов в пространстве мыслекоммуникации. Схема при этом является метапредметом, который  формирует объекты связи и структуры мышления на многоплоскостной доске, на доске конфигурирующей мышление в отношении к мыслекоммуникации и мыследеятельности. Схема в этом контексте позволяет оперировать полиологическим и полиструктурным содержанием и фиксировать само мышление, порождающее те или иные знания и формы его изображения. Благодаря такой схематизации открывается возможность эпистемологии знаний (а не знания), то есть модальная методология. Бытийная множественность, мыследеятельностная определенность и коммуникативная связность обретают возможность изображения посредством базовой схемы мыследеятельности в силу топической автономности каждого пояса и понимания коммуникации как ортогональной по отношению к мышлению и мыследеятельности. Так функционирующая схема объективирует метаязыковые знаковые формы в их связях и отношениях в приуроченности к той или иной действительности. При этом особое семиотическое значение настоящая схема обретает, поскольку изображает автономную функцию самого знака. Знак, таким образом, переходит из плоскости естественно воспринимаемого значения в плоскость искусственно сформированного аппарата исследования функционирования знака, то есть осуществляется зримый переход от значения к смыслу. Одна из главных возможностей схемы в системомыследеятельностном подходе – возможность различения и взаимоперехода бытия и мышления на материале действительности.  Одна из прорисовок этой возможности установленная Щедровицким связь и различие онтологии и науки.   

    Таким образом, во всех указанных выше онтологиях мы выявляем функцию схемы как  предельную возможность символизации и уже в этом качестве средство обращения знания и познавательных процессов к пониманию. Как использовать схему именно в этом качестве относительно какой угодно формы мышления – вопрос модальной методологии.

    В контексте поставленного вопроса  схема может быть концептирована в формате организации мышления. Здесь схема, прежде всего, как след мыслительной активности обеспечивает рефлексию движения внезнакового содержания в знаковом пространстве. Мышление может себя увидеть посредством схемы как возможность существования в качестве знания до знаниевого эксперимента. Так организуется проблемный и гипотетический план мышления и обеспечивается переход в задачный регистр. 

    Именно  проблемный план мышления формирует  подход и подходы. Коротко говоря, подход схематизирует само отношение  к бытию и сущему или же само отношение знания к незнаемому, или  же само движение в плане различения воображаемого и реального, или же само промысливание в коммуникации возможностей чистого мышления в автономных поясах мыследеятельности и их конфигурации.

    Так концептированная схема может, как  показал Г. П Щедровицкий быть использована: а) онтологически, очищая философствование от гносеологизма, б) методологически, обеспечивая связь организационно-деятельностного плана с индивидуальной мыследеятельностью, в) методически, обеспечивая формализацию и расформализацию знаний в применении таковых нетривиальным образом в той или иной действительности.  В этом же регистре обеспечивается связь и различие функции опыта и знаний.»   

    2. Организационно-деятельностная игра как пространство для схематизации 

    ОДИ создана Георгием Петровичем Щедровицким [1929-1994] и предназначена для «…интенсивной формы решения междисциплинарных комплексных проблем, не имеющей аналогов в мире. Интрига ОДИ заключается в поиске способа взаимодействия специалистов разных профилей для решения поставленной задачи. 

    Показательно, что проведя первую игру и затем занимаясь проведением следующих циклов игр, Г. П. Щедровицкий перестал писать научные работы. Дело в том, что суть ОДИ не передается через текст и даже через видеозапись. Участник ОДИ сам создает для себя необходимые знания в процессе игры и переживает собственные мучительные поиски, напряжение, открытия. В процессе ОДИ участник попадает в кризисы и выкарабкивается из них, натыкается на непонимание и невозможность донести свою мысль и вынужден найти, открыть для себя новые выразительные средства и новые для себя способы общения. По окончании игры участник уносит с собой новые открытия и новые возможности.  

    Как известно, можно забыть то, то что  ты услышал от других, но почти невозможно забыть то, что ты в муках создал сам. ОДИ предполагает обязательное использование эффективных методов мышления. Разумеется, участники постоянно пытаются решить поставленные перед ними задачи привычным для них способом, стихийно и беспорядочно бросаясь на проблему. Но сами правила заставляют систематизировать свое мышление, замечать свои ошибки и искать нестандартные ходы в процессе решения.  

    Объектом  ОДИ может быть любая проблемная ситуация. Проводились игры с научно-исследовательскими и проектными институтами, учебными заведениями, городскими органами управления, промышленными предприятиями, которые приводили в ряде случаев к весьма любопытным результатам». (Сонин В. А., Шлионский Л. М., Классики мировой психологии. Биографический энциклопедический словарь, СПб, "Речь", 2001 г., с. 264-265.) 

    3.Рабочие  группы игры как  предмет схематизации

    Основными рабочими структурно-функциональными  единицами в ОДИ являются игровые  группы, имеющие в оргпроекте игры тематическую маркировку. Если в самом  общем виде сформулировать основное требование игры к игротехнику, то оно состоит в том, чтобы превратить первоначально достаточно случайную общность людей (которые пришли в данную группу по разным основаниям, связанным отнюдь не всегда с желанием работать по данному тематизму) в рабочую единицу игры, разрабатывающую определенные содержательные идеи. Основная черта игротехнической работы состоит в ее антропоориентированности. Однако в отличие, скажем, от групп тренинга, работа в ОДИ всегда строится на определенном деятельностном содержании, и более того, разработка нового содержания является рамкой и целевой характеристикой игры, а антропоориентированность игротехнической работы как раз и состоит в подключении людей к мыследеятельностным процессам по разработке нового содержания. Поэтому подготовка игротехника к конкретной игре состоит в проработке ее содержания. 

    Таким образом, непосредственной рамкой для  самоорганизации игротехника является конкретная игра, которая к моменту  ее начала задается тематизмом и организационными документами: оргпроектом и программой игры. До начала игры на подготовительном этапе игротехник должен проработать тематическое содержание и полностью восстановить замысел игры, ее цели, задачи, продуктивные выходы. 

    Проработка  тематического содержания предполагает понимающую работу по освоению основной проблематики той практической области, относительно которой проектируется игра. Методологический анализ этого материала, а также тематизма игры позволяет выделить ядро тематического содержания и базовую проблематизацию игры.