Патриотизм и космополитизм

Именно Россия - первооснова нашей любви. Когда  это перестаёт быть главным, тогда  на первый план выступают политические взгляды, а «партийный патриотизм»  в этом случае может игнорировать интересы Родины. Это демонстрируют  сейчас российские либералы, которые  защиту классовых интересов буржуазии, своё предательство камуфлируют  лозунгами свободы и демократии. Они, спекулирующие на антикоммунизме, жертвуют Россией и интересами нашего народа ради собственной выгоды.

К. Симонов  в книге «Глазами человека моего  поколения» верно отметил: «Если  взять нашу среднюю интеллигенцию, научную интеллигенцию, профессоров, врачей - у них недостаточно воспитано  чувство советского патриотизма. У  них неоправданное преклонение  перед заграничной культурой». В 1978 году Шолохов писал Л. Брежневу: «Принижена роль русской культуры в  историческом духовном процессе, отказывая  ей в прогрессивности и творческой самобытности, враги социализма тем  самым пытаются опорочить русский  народ как главную интернациональную  силу советского многонационального государства, показать его духовно немощным, неспособным  к интеллектуальному творчеству... Широко практикуется протаскивание  через кино, телевидение и печать антирусских идей, порочащих нашу историю и культуру».

Он считал, что «становится очевидной необходимость  ещё раз поставить вопрос о  более активной защите русской национальной культуры от антипатриотических, антисоциалистических сил, правильном освещении её истории  в печати, кино и на телевидении, раскрытию её прогрессивного характера, исторической роли в создании, укреплении и развитии русского государства». Он возмущался тем, что о «России  русские не имеют права громко говорить, только шёпотом». Эти тенденции  очень наглядно проявились в «перестроечное»  время.

Шолохов был  убеждён, что патриотизм надо воспитывать  «с ползункового возраста», чтобы человек  пронёс «любовь к Родине через  всю жизнь». Его произведения наполнены  горячими думами о русской земле, о её будущем. Любовь к отечеству  питала его мужество и честность, помогала ему жить по высшим законам  совести. После получения Нобелевской  премии он сказал о своём настроении: «Тут преобладает чувство радости  оттого, что я - хоть в какой-то мере - способствую прославлению своей  Родины и партии, в рядах которой  я нахожусь больше половины своей  жизни, и, конечно, родной советской  литературы». Он писал: «И, будучи патриотом  своей могущественной Родины, с гордостью  говорю, что являюсь и патриотом  своего родного Донского края». Русская  литература воспитывает в читателях  любовь к своей Родине.

НЕУГОДЕН НЕНАВИСТНИКАМ РОССИИ

Совет национальной безопасности США ставил задачу подрывать  «прирождённое мужество, выдержку и  патриотизм русского населения», чтобы  сделать Россию слабой в политическом, военном и психологическом отношении.

А. Сахаров  утверждал, что «призыв к патриотизму - это уже совсем из арсенала официозной пропаганды», ему «ничто так не претило, как пробуждение русского самосознания!»  Нам усиленно пытаются навязать, что  «всякий русский, как только выявит себя русским патриотом, - уже империалист». В 90-е годы «Комсомольская правда»  объявила: «Патриотизм сегодня - это  анахронизм». Тогда же «Литературная  газета» сообщила, что «патриотизм  надёжно опорочен». Режиссёр О. Ефремов  признал, что в театр «Современник»  не допускались актёры «с душком патриотизма». А. Иванченко предложил изъять «из  обращения самые крупные купюры - народ, Россия, Родина, патриотизм.

М. Золотоносов приветствовал писателей, которые не используют в своём творчестве термины - «Россия», «Родина», «народ».

Изменения в  общественном мнении, в настроении народа, сильнейший кризис западнических  идей привели к тому, что в последнее  время российская власть и её идеологические выразители вынуждены трактовать патриотизм так, чтобы он включился в их идеологическую систему. Например, патриотизм по А. Курчаткину, «в своей потаённой сути» «очень корыстное чувство», которое «перестало быть связанным с понятиями «государство» и «держава». А хорошо известно, что для либералов личное выше общественного, индивидуум выше коллектива.

Для Б. Березовского патриотизм означает приоритет «Родины  над приоритетом любого другого  государства»: «Патриоты - это политически  наиболее активная часть людей, готовых  отстаивать интересы своей страны. Но когда говорят, что интересы страны патриоты должны ставить выше своих собственных, здесь я категорически не согласен. Не любя себя, невозможно любить своих близких и такую абстракцию, как Родина».

М. Ефремов  повторил подобные мысли: «Что такое  патриотизм, я, честно говоря, не очень  понимаю. На мой взгляд, это опасная  абстракция». Патриотизм для либералов  стал «опасной абстракцией». А. Проханов резонно возразил: «Человек, не готовый пожертвовать своими интересами в период войны, в период бедствий, в период распада, перестаёт быть патриотом... Человек, который любит Родину больше, чем самого себя, понимает, что он умрёт неизбежно, а Родина останется, останутся дети, останется культура, останется народ... Такой человек и есть патриот».

В. Зайцев в  книге «За Волгой для нас земли  не было. Записки снайпера» сообщил: «В комсомольском билете Александр  Грязев оставил завещание своему сыну: «Не тот патриот, кто много говорит о Родине, а тот, кто готов отдать за неё жизнь... Во имя Родины и твоей, сынок, жизни я готов на всё. Расти, дорогой мой малыш, учись. Родину люби не словами - трудом люби». Многие сотни тысяч советских людей добровольно ушли на фронт. Разве не ставили они выше всего интересы своей страны? Они понимали: если не победить врага, то их жизнь будет трагичной под пятой оккупантов.

Е. Боннэр в  интервью А. Караулову 15 октября 1995 года лепетала: «Есть два вида патриотизма: вот патриотизм защиты - истинный, высокий, чистый патриотизм. Таковой была наша война сорок первого - сорок третьего года. И есть патриотизм негодяев». И дальше она оценивает поведение советских солдат, освобождавших Германию от фашизма: «Ведь мы себя совсем по-другому вели на той территории. Мы всё время забываем о трёх миллионах байстрюков немецких, которые родились после изнасилований... нашими солдатами». Фантазия этой госпожи безгранична и не ограничена никакими нравственными нормами.

Бондарев  писал о возмущении Боннэр «сексуальными  вакханалиями» наших «солдат  на территории Германии в конце войны»: «Нет особого резона опровергать  нелепую сенсацию госпожи Боннэр, если бы она не высказывалась тут  же о том, что Красной Армии  надо было прекратить наступление в 1943 году, не переходить государственную границу. Но мы границу перешли и мгновенно стали... «патриотами-негодяями», «захватчиками», «насильниками». Он разъяснил этой «очень гуманной госпоже»: если наши войска остановились бы на границе, «то оправившийся от поражений в России немецкий фашизм, быть может, не проиграл бы войну так сокрушительно. И тогда бы, не дай бог, либерально-красноречивым гуманистам самых различных направлений пришлось бы измерять жизнь не количеством расшатанных болтовнёй трибун, а страданиями и пытками за колючей проволокой в глобальных концлагерях и цивилизованно оборудованных, удобных для смерти крематориях».

В США учреждён новый государственный праздник: каждый год 11 сентября отмечается как  День патриота. Для американца не быть патриотом означает многое потерять в праве на благополучную жизнь. Для российских либералов привлекательно поносить русский патриотизм. В. Пруссаков, уехавший в 1973 году в США, отметил: «Я немало путешествовал, но нигде не видел таких патриотов Америки, как в СССР». Сейчас их стало больше. Предательство родной земли привычно для либералов.

Кое-кто ухватился  за слова Л. Толстого «патриотизм - это  рабство» и посчитал, что они раскрывают суть патриотизма и отношение  к нему великого писателя. Но он под  влиянием конкретной обстановки подчас высказывал парадоксальные мысли, не придавая им обобщающего значения. Сила патриотического  чувства Толстого сказалась во время  его участия в обороне Севастополя, в его творчестве, эпопее «Война и мир», в ряде его высказываний. Так, Александра Толстая вспоминала: «Шла война с Японией. Лев Николаевич очень близко к сердцу принимал наши военные поражения, и когда пришло известие о сдаче Порт-Артура, он воскликнул: «Надо было взорвать крепость! Как можно было сдаться!» В  очерке «Севастополь в декабре 1854 года», говоря о героизме, мужестве, стойкости  наших солдат, он подчеркнул, что  истоки этого «есть чувство редко  проявляющееся, стыдливое в русском, но лежащее в глубине души каждого, - любовь к родине». Нет, не годится  Л.Н. Толстой в союзники космополитам.

Цель ряда учебных пособий по литературе - внедрить в сознание студентов отрицательное  отношение к России, подорвать  чувство патриотизма. В них снижается  значение творчества Шолохова, А. Толстого, Леонова, Исаковского, выдающихся современных  прозаиков - Белова, Бондарева, Распутина. Возьмём учебное пособие К.Д. Гордович «История отечественной литературы ХХ века» (1997). Оно отражает подобную тенденцию. Гордович с подозрением и осуждением относится к писателям (например, к Ю. Бондареву), которые стремятся воспитать у читателей любовь к России. Не случайно она «забыла» о стихотворении Ахматовой, которое явственно отразило её патриотическую позицию: «Не с теми я, кто бросил землю...»

В учебнике «История русской литературы ХХ века (20-90-е гг.)» под редакцией профессора С. Кормилова освещение литературных событий даётся с антипатриотических позиций. В нём хвалят роман Владимова «Генерал и его армия», стихотворение Бродского «На смерть Жукова» и т.п. Кормилов представил А. Толстого писателем «без лишней скромности», у него неудачные финалы, «его внутренняя нестойкость принесла многие поражения как художнику», «наиболее независимые люди, как Ахматова и Пастернак, относились к нему неприязненно. В 1934 г. бывший граф получил пощёчину от нищенствующего еврея О. Мандельштама. М. Булгаков высмеял его в образе Фиалкова («Театральный роман»)».

Кормилов мог бы сослаться ещё на Е. Добренко, который свободно манипулирует фактами и утверждает, что Толстой вернулся на Родину прежде всего потому, что у него возник конфликт «с кредиторами, от которых А. Толстой бежал вначале из Парижа, а затем из Берлина». Читал ли Добренко его повесть «Детство Никиты», наполненную пронзительной тоской по утраченной Родине? Если он читал её и не почувствовал этой тоски, то только потому, что самому ему безразлично, где жить - то ли в Одессе, то ли в США. Лишь бы платили больше долларов.

В учебнике Кормилова опущено самое главное - патриотизм А. Толстого, который был основой и стимулом его общественно-литературной деятельности. Осознав, что после Гражданской войны лишь одна Советская власть отстаивает национальные интересы России, он приехал на Родину и отдал весь свой великолепный талант делу укрепления её благополучия и могущества, что особенно ярко проявилось в годы Великой Отечественной войны.

ХРАНИТЕЛИ ЛЮБВИ К ОТЕЧЕСТВУ

В России давно  сложилось недоверчивое отношение  к крестьянству и его самобытной культуре. Троцкий и его последователи  рассматривали русское крестьянство как нечто такое, что подлежит коренной переделке и уничтожению: оно стоит на пути мировой революции, мешает торжеству принципов того псевдоинтернационализма, который не считается с национальными особенностями любого народа, с его желаниями и чаяниями, с его жизненными интересами. В русской деревне - истоки нашей национальной культуры, нашей морали, и то, что она подверглась катастрофическому опустошению, подорвало их главные основы.

Идеологи  ельцинско-путинского режима видят  многие беды нашей страны в плохих свойствах характера русских  крестьян. Е. Конюшенко сочинил: «Крестьянину очень трудно быть патриотом империи, большой, сложной (социально, этнически, географически) страны. Слишком ограничен  опыт крестьянина своим двором, своей  землёй, своей деревней, своей маленькой  личной выгодой». Об А. Кончаловском известно, что его «мать говорила всю жизнь по-английски», что ему в «этой стране жить стыдно», при первой возможности он убегал из России, в своих генах он «действительно чувствовал что-то от немцев». Он посчитал, что в России лишь сильная государственность «может сдерживать частнособственнические компрадорские инстинкты, свойственные крестьянину». Надо очень ненавидеть русских крестьян, чтобы умудриться найти у них такие инстинкты.

В.И. Ленин  в 1920 году привёл слова нижегородского мужика о том, что «мы, крестьяне, готовы ещё три года голодать, нести  повинности, только Россию-матушку  на концессии не продавайте». Он подчеркнул, что «патриотизм человека, который  будет лучше три года голодать, чем отдать Россию иностранцам, это - настоящий патриотизм, без которого мы три года не продержались бы».

После продолжительного разговора с тверской колхозницей  А. Фадеев сказал: «Такие люди - клад для  писателя. Она, можно сказать, выразительница народной точки зрения, народной нравственности. И вообще удивительный народ наши крестьяне. Это Л. Толстой очень  хорошо чувствовал и замечательно показал  в своих произведениях.

К. Симонов  с осуждением отмечал, что некоторые  литераторы желали «умалить то, что  сделал и продолжал делать А. Твардовский  своим «Тёркиным». А они разводили «общечеловеческое» и «крестьянское», «русское» и «советское». Причём «крестьянское» и «русское» отдавалось «Тёркину», а «советское» и «общечеловеческое» выдавалось за достоинство других литераторов и других произведений».

Ещё более  резко космополиты нападали на книгу  Твардовского «Родина и чужбина», опубликованную в 1947 году (большая часть  её была создана в годы войны). В  ней он писал о своей малой  родине: «Каждый километр пути, каждая деревушка, перелесок, речка - всё это для человека, здесь родившегося и проведшего первые годы юности, свято особой, кровной святостью». Он скорбел, видя страшный урон, нанесённый фашистами: «Россия, Россия-страдалица, что с тобой делают!» Восхищаясь русским человеком, писатель связывал его поведение с нетленным опытом былых сражений за Россию: «Кажется, вся беспримерная сила, бодрость и выносливость русского воина на походе и в бою явились нынче в людях, неустанно преследующих врага на путях, отмеченных древней славой побед над захватчиками-иноземцами».