Результаты индустриализации в СССР

Вместе с тем совершенно очевидно, что промышленное освоение новых  районов, по сравнению со старыми, требовало  значительно больших капиталовложений и почти всегда упиралось в  проблему интенсификации миграционных процессов, обеспечения трудовыми  ресурсами многочисленных строек и  промышленных объектов на Севере, на Урале, в Сибири, в Казахстане и на Дальнем  Востоке. Решить эту проблему на органической основе было практически невозможно. В предшествующие годы миграционное движение на восток, несмотря на некоторое  усиление его после столыпинской реформы, было недостаточным, носившим к тому же преимущественно сельскохозяйственный характер.

Руководство страны пыталось разрешить  эту проблему несколькими способами, которые еще в довоенные годы сложились в своеобразные традиции освоения новых районов. Это, во-первых, путем возбуждения общественного  энтузиазма, комсомольских, молодежных и прочих призывов, приобретавших  порой добровольно-принудительный оттенок; во-вторых, путем введения надбавок к заработной плате ("северных коэффициентов") и предоставления некоторых преимуществ лицам, работающим в тяжелых условиях; в-третьих, широким использованием для решения этой задачи принудительного труда заключенных и спецпереселенцев.

В результате довоенных пятилеток  в общем и целом произошел  некоторый сдвиг в размещении индустриального потенциала СССР на восток, особенно в сфере добывающей промышленности. Так, доля восточных  районов в добыче угля возросла в 1940 г. по сравнению с 1928 г. почти вдвое, производстве стали - на 10%, чугуна - на 7%. Несколько быстрее, чем в среднем  по стране, развивались на востоке  добыча нефти, электроэнергетика. Резко  шагнула на восток цветная металлургия. Некоторые изменения произошли  в размещении машиностроения, хотя и не столь заметные, как в добывающей промышленности. Так, доля Урала в  машиностроении возросла в 1937 г. по сравнению  с дореволюционным периодом с 3 до 8,5%, главным образом за счет таких  гигантов, как Уралмаш и Челябинский  тракторный завод. Однако большинство  машиностроительных заводов строилось  в довоенный период на Европейской  территории СССР (Украина, Поволжье, Центр).

Искусственный во многом, неорганичный характер освоения новых районов  наложил свой отпечаток на индустриализацию страны. В восточных районах ее однобокие и уродливые черты  были особенно очевидны и способствовали целому ряду деформаций в экономической  и социальной сферах. Разрыв и отставание многих отраслей на востоке по сравнению  со старыми районами даже увеличились. Это касается инфраструктуры, сельского  хозяйства, коммунального обслуживания. Вместе с тем бурная индустриализация меняла контуры производства и производственных связей, формировалась новая хозяйственная  ткань страны, в которой начали складываться отраслевые и территориально-производственные комплексы (ТПК), основанные на сложившихся  приоритетах и системе разделения труда. Раньше всего начали складываться топливно-энергетический и угольно-металлургический комплексы, каждый со своей системой ТПК, затем обозначились контуры  машиностроительного комплекса - все  отрасли, принадлежавшие к тяжелой  индустрии.

Упор на ее развитие в условиях СССР превратился в самоцель, приобрел инерционный и самоедский характер. В самой тяжелой промышленности под воздействием многих обстоятельств  все более усиливались позиции  отраслей, связанных с производством  вооружений, приведшим уже в предвоенные  годы к началу формирования военно-промышленного  комплекса (ВПК). Многие предприятия  строились с учетом их конверсии  на военные нужды, на них создавались  закрытые цеха и участки, связанные  с военным производством. Чем  больше расширялась сфера действия "железного синдрома", выраженного  в цифрах произведенных тонн чугуна и стали, количестве тракторов, комбайнов, танков, орудий, самолетов и т. п., тем больше экономика замыкалась на саму тяжелую индустрию, усугубляя  отставание ряда отраслей и диспропорции в народном хозяйстве. Система приоритетов  и очередности фактически подменила  собой плановое развитие и стала  одной из сущностных черт советской  экономики на долгие годы вперед. В  этих условиях установка "план - любой  ценой" способствовала деформации и всего общества, так как оказывала давление на все экономические, социальные и культурные процессы.

Перспектива развития такого общества очевидна: рано или поздно оно встанет  перед необходимостью распутывания "узлов" и проведения экономических  реформ с целью устранения сложившихся  диспропорций.

В связи с этим встает другой вопрос: можно ли относить страну, где развитие экономики приобрело столь однобокий  и уродливый характер, к числу  индустриально развитых? Ответ на него упирается в проблему критериев  индустриализации, где также существует великий разнобой во мнениях. Отдельные  авторы, ссылаясь на большевиков, записавших в решениях своего XIV партсъезда задачу превращения страны из ввозящей машины и оборудование в страну их вывозящую, утверждают, что никакой индустриализации в этом смысле не произошло. Надо заметить, что подобный критерий является весьма аморфным и неопределенным, он никогда  и нигде не применялся в оценке индустриализации. Тем более не применим он в отношении СССР, позиции которого на мировом рынке оказались достаточно сложными и противоречивыми на всем протяжении истории советского государства.

Другой, более часто используемый показатель индустриализации, исходит  из объема возрастания валового общественного  продукта и доли в нем промышленного  производства. Если руководствоваться  этим критерием, то, согласно официальным  данным, превращение СССР в индустриальную державу произошло в результате завершения первой пятилетки (1928-1932). Объем  национального дохода якобы возрос тогда чуть ли не вдвое (на 75%). Если в 1928 г. доля промышленности в нем составляла 48%, то в 1932 г. - 70%. Но эти цифры в  качестве критерия индустриализации следует  подвергнуть большому сомнению и  по целому ряду причин. Во-первых, нужно  учитывать падение за тот же период объема сельскохозяйственного производства. Во-вторых, - явное несоответствие стоимостных  показателей, измеряющих национальный доход (рубль 1928 г. был далеко не равен  рублю 1932 г.). В-третьих, - значительную долю в национальном доходе новых, более  дорогих видов продукции и  стоимости незавершенных объектов. Наконец, стоит принять во внимание обыкновенные приписки, страсть к "округлению", свойственную советской статистике. В свете сказанного надо, видимо, отнести на более поздний срок превращение страны из аграрной в  индустриальную и рассматривать  его как общий результат "социалистического  наступления". Вопрос же о завершении индустриализации в данном контексте  вообще отпадает. Отличительные черты  более или менее стабильного "индустриального  общества" СССР обрел только после  войны 1941-1945 гг., когда под влиянием научно-технической революции в  ряде стран обозначились уже иные, постиндустриальные процессы. Громоздкая и неуклюжая экономика, основы которой  были заложены в 1930-е годы, оказалась  маловосприимчивой к новым веяниям. Ее перестройка на новый лад шла  с неимоверным трудом, затрагивая по инерции лишь самые приоритетные отрасли, связанные с ВПК, роль которого возросла в годы войны и постоянно  усиливалась в период "противостояния двух общественных систем", буквально  высасывая соки из народного хозяйства.

2.2 Цена индустриализации

Индустриализация, в отличие от коллективизации и раскулачивания, являлась объективно-необходимым процессом, отвечающим интересам модернизации страны. От индустриализации напрямую зависели уровень промышленного  развития страны, экономическая независимость, обороноспособность, переоснащение  всех отраслей народного хозяйства  на основе новой техники. Проблема индустриализации стояла остро и была обусловлена  рядом обстоятельств, она велась без иностранных кредитов, только за счет внутренних ресурсов, совершалась  начиная непосредственно с тяжёлой  промышленности, без предварительного развития легкой, проводилась в слаборазвитой  стране, при острой нехватке квалифицированных  кадров.

В вопросе индустриализации в руководстве  страны не было единства. Были левые - Троцкий, Зиновьев, Преображенский и др., которые  выступали за ускоренное проведение индустриализации путем установления высокого налога на крестьян, высоких  цен на промышленные и низких цен  на сельскохозяйственные товары. Бухарин, Рыков были за умеренное, сбалансированное развитие промышленности и сельского  хозяйства, за индустриализацию посредствам, в меру наличных ресурсов и при  улучшении благосостояния народа. В  середине 20-х годов, когда борьба велась с левыми Сталин придерживался  бухаринской позиции. Но с поражением левых, а затем и правых, он стал проводить линию троцкистов и  зиновьевцев на ускоренную индустриализацию. Его не смущало то, что он заимствовал  у них идею о "сверхиндустриализации", против которой недавно вел борьбу.

Идея ускоренной индустриализации легла в основу первого пятилетнего  плана: из двух вариантов был принят оптимальный план, который предусматривал темпы развития на 20% выше, чем отправной. План начал осуществляться в 1928 г. и  был утвержден V съездом Советов  СССР в 1929 г. Согласно плану, промышленное производство должно было расти темпами  в 21 -25% в год.

Чтобы ускорить ход индустриализации, в январе 1929 г. была впервые опубликована ленинская статья "Как организовать соревнование?", давшая импульс массовому  соревнованию, охватившему за короткое время половину всех рабочих. Сталин считал необходимым подхлёстывать  и подгонять страну. По его инициативе пересматривались и без того высокие  показатели пятилетнего плана в  сторону увеличения, устанавливались  явно нереальные задания для важнейших  отраслей промышленности. Вначале повсеместно  был выдвинут лозунг "Пятилетку - в четыре года!". Новый председатель СНК Молотов сообщил, что план на 1931 г. по промышленности намечен  в 45%, т.е. в 2 раза выше планового. Сталин вскоре пояснил, что это будет  означать выполнение пятилетки за три  года по основным отраслям.

Внешне казалось, что развитие страны ускорилось. На деле же политическое прожектёрство  сталинского руководства нарушало нормальное развитие экономики, навязывало авантюристические решения. С пересмотром  плановых заданий закладывалось  строительство новых производственных объектов сверх предусмотренного, что вело к распылению финансов, материальных средств, техники, рабочей силы, стройки превращались в долгострои, не сдавались в срок и не давали отдачи. Сверхтребования привели к ломке всей системы управления, планирования и снабжения. Трудовой порыв рабочего класса не мог предотвратить падение темпов роста. Если в первые годы пятилетки промышленность росла на 23%, то в 1933 г. - всего на 5,5%. Подобный сценарий, несмотря на его ущербность, повторялся и в последующих пятилетках.

"Подхлёстывание" нарушало нормальное  развитие экономики, отрицательно  сказалось на жизненном уровне  населения. Годы пятилетки отмечены  ростом цен, многочасовыми очередями  за продуктами, забастовками, жилищным  кризисом, введением в 1928 г. карточной  системы распределения продовольственных  товаров. Люди жили в бараках,  подвалах, коммунальных квартирах.  Социальное положение трудящихся  ухудшалось, зато для растущей  армии чиновничье-бюрократического  аппарата создавалась целая система  привилегий и ведомственных распределителей.  Чтобы отвлечь внимание населения  от истинных причин ухудшения  жизненных условий, вождь нашел  виновников, "козлов отпущения" -буржуазных специалистов, которых  обвиняли в шпионаже и вредительстве.  Для подтверждения этих ложных  обвинений были организованы  фальсифицированные судебные процессы.

Например, известное "Шахтинское дело" (1928) представляло собой процесс  инженеров и техников г. Шахты  в Донбассе. По приговору суда 5 человек  были расстреляны, 41 заключен в тюрьму. В 1930 г. было сфабриковано дело "Промышленной партии". Все 8 обвиняемых были в основном из числа руководителей Госплана и ВСНХ и приговорены к длительным срокам заключения. Руководителем несуществовавшей партии был объявлен член коллегий Госплана и ВСНХ, директор Теплотехнического  института профессор Л.К. Рамзин, исполнявший роль провокатора. И  наказание он отбывал в особом научно-производственном учреждении ОПТУ, в 1936 г. освобожден, награжден многими  орденами. Кроме того, по сфабрикованным НКВД делам "Трудовой крестьянской партии", союзного бюро меньшевиков, руководителей органов снабжения  и пищевой промышленности без  всякого суда были расстреляны и  брошены в тюрьмы десятки людей. Запугивание было составной частью сталинского "большого скачка".

Сталиным было объявлено, что первый пятилетний план выполнен за 4 года и 3 месяца, к концу 1932 г. На деле же, рубежи, намеченные пятилетним планом, не были достигнуты ни по одному из важнейших  показателей: ни по добыче угля или  нефти, ни по выработке электроэнергии, ни по выпуску тракторов, автомобилей, ни по выплавке чугуна и стали. Многие из плановых заданий будут выполнены  во второй половине 30-х или даже к  середине 50-х годов. Не случайно решением Политбюро всем ведомствам, республикам  и областям было запрещено публиковать  какие-либо данные об итогах пятилетки.

Вторая пятилетка (1933-1937) имела более  реалистичные задания, но и в этот период прежний сценарий повторился, плановые задания неоднократно перекраивались. Теперь больше стало новой техники, и её освоение и использование  приобрело большое значение. Был выдвинут лозунг "Кадры решают все!", который ближе к 1937 г. стал иметь двойной смысл. Ставка делалась на трудовой подъем, энтузиазм рабочих, вовлечение их в стахановское движение. Его участники боролись за установление производственных рекордов, мало считаясь со своим временем, силами, качеством производимой продукции.

Стахановцы, передовики производства пользовались определенными привилегиями: им предоставлялась лучшая техника, особые условия труда, премии, ордена, квартиры. Их достижения нередко носили пропагандистский характер, чтобы поддержать постоянный трудовой энтузиазм масс. С другой стороны, соревнование давало возможность новому строю организовать массы, увлечь их высокой идеей, заставить  ради нее ударно трудиться. Вторая пятилетка, хотя и была более успешной, также  не была выполнена.

Тем не менее, достижения довоенных  пятилеток были весьма впечатляющими. Уже в первой пятилетке удвоился промышленный потенциал. Было построено  в первой пятилетке 1,5 тыс., во второй - 4,5 тыс. новых предприятий. Сделан скачок в развитии тяжёлой промышленности, в первую очередь в оборонной, которая росла втрое быстрее  промышленности в целом. Вступили в  строй такие гиганты, как Днепрогэс, Магнитогорский, Урало-Кузнецкий комбинаты, Сталинградский и Харьковский тракторные заводы, Уральский и Крематорский заводы тяжёлого машиностроения, Уральский  вагоностроительный и Челябинский  тракторный заводы, Криворожский, Новолипецкий, Новотульский металлургические заводы и др. Возникли новые отрасли - производство тракторов, автомобилей, танков, самолетов. Уже в первой пятилетке удвоилась  численность рабочих и служащих, в орбиту индустрии втягивались  окраины, выросли десятки новых  городов и промышленных поселков, в 1930 г. было покончено с безработицей.

По абсолютным объемам промышленной продукции СССР вышел на второе место  в мире после США. Сократилось  его отставание от передовых стран  мира по производству промышленной продукции  на душу населения: в 20-е годы разрыв составлял 5-10 раз, в 1940 г. - 1,5-4 раза.