Западная философия второй половины XIX века

По замыслу Авенариуса, учение о "принципиальной координации" должно было открыть возможность для преодоления дуализма физического и психического, отрыва наук о природе от наук о человеке, раскрыть эффект воздействия познавательных субъекта, средств наблюдения и т.п. на образ исследуемого объекта. По мнению Авенариуса, индивид и среда противопоставлены, но они оба как реальности принадлежат одному опыту – то, что описывает критик, суть интеракция или взаимодействие среды и нервной системы индивида. "Исходный ближний" и "близкий ближний", по схеме Авенариуса, принимают некоторую составную часть окружающей среды за количественно единую для них обоих и называют ее "киноварью". Как писал философ: "Я называю человеческого индивидуума, как (относительно) постоянного члена некоторой эмпириокритической принципиальной координации, центральным членом последней; а составную часть окружающей среды – безразлично, будет ли она опять–таки человеком или деревом, – называю противоположным членом... Некоторая же составная часть моей окружающей среды – ближний – есть центральный член некоторой принципиальной эмпириокритической координации". Различие между физическим и психическим оказывалось не принципиальным. Познание, в конечном счете, может интерпретироваться как адаптационный процесс биологического порядка, как процедура "восстановления равновесия", как субъективная окраска элементов среды. Наше "Я", согласно Авенариусу, отнюдь не наделено категориальными структурами (в отличие от мнения Канта): комплекс наших представлений суть результат нашей успешной адаптации к среде. Основанием адекватного теоретического объяснения Авенариус считал принцип "экономии мышления", обусловленный: а) природой мышления как продукта прогрессивного приспособления к среде ("мышление как максимальный результат при наименьшей мере силы"); б) функцией философии как "критики чистого опыта" – элиминирование из культурной сферы излишних ее фрагментов типа материализма или спиритуализма. Исходный принцип учения Авенариуса – нерасторжимое единство "системы С" или центрального члена, и "системы R" или противочлена, т.е. субъекта и объекта ("без субъекта нет объекта и без объекта нет субъекта").

Общее понятие, под которое, согласно Авенариусу, можно подвести все сущее и которое не может быть подведено ни под какое другое более общее понятие – это "ощущение". В картине мира понятию ощущения Авенариус отводил ключевую роль. Его учение о "принципиальной координации" не смогло войти в теоретическое основание естественных наук того времени, поскольку не признавало независимого существования объективной реальности, а также излагалось (как и вся философия Авенариуса) избыточно тяжеловесным и запутанным языком. Мах предлагал даже создать специальный толковый словарь философии Авенариуса.

  Подводя итог всему вышесказанному, надо отметить, что эмпириокритицизм явился важной вехой в развитии западной и русской философии. Он оказал прямое влияние на возникновение следующей стадии позитивизма — логического позитивизма, также он сыграл свою роль в общем "феноменологическом повороте" всей западной философии. Кроме того, необходимо отметить значительное влияние эмпириокритицизма на философские воззрения многих крупных физиков начала XX в.

«Философия жизни». Ф. Ницше

Наряду с неокантианством и позитивизмом в буржуазной философской мысли последней четверти XIX в. все более усиливается иррационалистическая струя, имеющая свои идейные истоки главным образом в философии Шопенгауэра.

             В это же время возникло и постепенно усиливалось влиятельное течение, получившее название «философия жизни», основы которой были заложены Ф. Ницше и В. Дильтеем в Германии и А. Бергсоном во Франции.
            «Философия жизни» отличается от позитивизма прежде всего воинствующим иррационализмом, выражающимся не только в отрицании познавательного значения разума с его логическими формами и категориями, но и в признании мира, человека и его истории иррациональными по своей природе. Второе отличие «философии жизни» от позитивизма состоит в том, что она сосредоточивает свое внимание преимущественно на вопросах истории, общественной жизни, культуры и пытается создать широкое, всеохватывающее мировоззрение, противопоставив его научному, материалистическому мировоззрению. Если позитивисты отвергали коренные мировоззренческие вопросы как «метафизику», то «философы жизни» выдвинули на первый план именно проблемы мировоззрения, «вечные вопросы» о смысле жизни и истории, о природе всего сущего.

Ницшеанство возникло как реакция наиболее агрессивных слоев германской буржуазии и юнкеров на Парижскую коммуну, на распространение идей социализма и победу марксизма в рабочем движении, на рост организованности рабочего класса.
А. М. Горький так оценивал общественную роль ницшеанства: «История «болезни» капитализма начинается почти немедленно вслед за тем, как только буржуазия вырвала власть из обессилевших рук феодалов. Можно считать, что первым, кто отметил эту болезнь и отчаянно закричал о ней, был Фридрих Ницше, современник Карла Маркса... В те годы, когда Маркс научно и неопровержимо обосновал неизбежность гибели капитализма, неизбежность власти пролетариата, — Ницше, с яростью больного и устрашенного фанатика, проповедовал законность и безграничие власти «белокурой бестии»».
           Учение Ницше проникнуто страхом перед грядущим социализмом, ненавистью к народу и стремлением любой ценой предотвратить неизбежную гибель буржуазного общества.
              Исходный пункт философствования Ницше — признание того, что жизнь современной Европы протекает в «страшной напряженности противоречий» и клонится к упадку. «Вся наша европейская культура... — пишет он, — как бы направляется к катастрофе».
            Признаки и симптомы этого упадка Ницше видит во всеобщем ослаблении духовной жизни, в распространении пессимизма, в повальном увлечении декадентскими идеями, в утрате веры в почитавшиеся прежде духовные ценности — одним словом, в нигилизме, сделавшемся знамением века. Ницше хочет преодолеть этот нигилизм и дать своему классу новое, оптимистическое учение. Но пессимизм и нигилизм, охватившие значительную часть буржуазной интеллигенции в конце XIX в., в конечном счете были отражением кризиса иллюзий о безмятежном гармоничном развитии капиталистического общества, разрушенных революционными выступлениями пролетариата. Новые надежды, возникшие в связи с появившимися признаками наступления эпохи империализма, были обманчивы, они не могли дать никаких действительных оснований для оптимизма.            Поэтому философия Ницше, претендовавшая на то, чтобы преодолеть декаданс и дать новую веру господствующему классу, сама была лишь выражением упадка.
Разумеется, Ницше не видит и не хочет видеть могучего духовного подъема, связанного с выходом пролетариата на сцену политической и культурной жизни, с формированием его классового самосознания, с утверждением марксизма как его научного мировоззрения. Для Ницше, как идеолога реакционной буржуазии, существует лишь буржуазная культура, упадок которой воспринимается и изображается им как утрата общечеловеческих ценностей, как надвигающаяся гибель всей культуры вообще.
В основе философского учения Ницше лежат скептицизм и биологический волюнтаризм.     Учение Шопенгауэра о космическом значении воли Ницше интерпретировал в терминах модного в его время биологизма, которому отдали дань и махисты. Ницше довел релятивизм «биолого-экономической» теории познания до предела, до превращения ее в иррационалистический фикционализм. Реакционные тенденции субъективно-идеалистической философии последней четверти XIX в. оказались собранными в его учении в один узел.
            Центральное понятие всей философии Ницше — жизнь. Это понятие в «философии жизни» столь же расплывчато и неопределенно, как понятие «опыт» в махизме. Жизнь понимается то как биологическое явление, то как общественная жизнь, то как субъективное переживание. «Философия жизни» постоянно смешивает различные значения этого понятия, обеспечивая себе возможность не только переходить с точки зрения откровенного субъективного идеализма на позиции мнимой объективности, но и претендовать на преодоление «односторонности» материализма и идеализма. У Ницше «жизнь» и ее носитель — организм выдвигается как некая нейтральная — нематериальная и неидеальная — «третья реальность».
            Основа жизни, по Ницше, — это воля; жизнь есть проявление, объективизация воли, но не абстрактной мировой воли, как у Шопенгауэра, а конкретной, определенной воли — воли к власти. «Жизнь, — говорит он, — это воля к власти», которая понимается прежде всего как инстинктивное иррациональное начало, которому подчинены мысли, чувства и поступки человека. Человек изображается Ницше как по природе своей иррациональное существо, которое живет инстинктами, бессознательными побуждениями. «Воле к власти» Ницше придает значение, выходящее за пределы жизни, рассматривает ее как космическое начало, основу и движущую силу мирового процесса.
В противовес научному, материалистическому взгляду на мир Ницше выдвигает мистическую, иррационалистическую фантазию. Весь мир Ницше изображает как бушующее море энергии, как «становление», содержание которого составляет борьба «центров силы», или «пунктуации воли», постоянно увеличивающих или теряющих свою власть. Мир — вечное становление без начала и без конца. Оно не приводит ни к чему ставшему, не подчиняется никаким законам, происходит без направления и цели. Это бессмысленный хаос, игра сил, возникающих из окружающего небытия и погружающихся в него, «процесс, не ведущий никуда».
            Ницше утверждает, что становящийся мир непознаваем. Наш аппарат познания, выработанный в ходе эволюции, предназначен не для познания, а для овладения вещами в целях биологического выживания и укрепления воли к власти.
Необходимость ориентироваться в «сутолоке чувственных впечатлений» и предвидеть их течение заставляет нас искать постоянство в окружающем мире, облекая его в устойчивые формы. «Жизнь построена на предпосылке веры в нечто устойчивее и регулярно возвращающееся...». Но именно потому, что мир есть абсолютное становление и изменение, любая интерпретация его, предполагающая определенность и устойчивость, оказывается, согласно Ницше, по существу ложной. Доводя до логического конца агностицизм позитивистов и субъективного идеализма вообще, Ницше утверждает, что все научные понятия, которыми мы пользуемся для объяснения мира, — это созданные нами фикции. Нет ни «субстанции», ни «вещи», ни «материи», ни «сознания»; все это выдумки, фикции, не имеющие объективного значения. Весь доступный нам мир построен из подобных фикций. Поэтому тщетно искать «истинный мир», или «вещь в себе», нет никаких объективных фактов, есть только интерпретации.
           Не скрывая своей враждебности науке, Ницше утверждает, что то, что в науке называется истиной, есть просто биологически полезный вид заблуждения, т. е. на самом деле вовсе не истина, а ложь. Поэтому и «мир, поскольку он имеет для нас какое-либо значение, ложен», он представляет собой «постоянно изменяющуюся ложь, которая никогда не приближается к истине...». При этом Ницше не только заявляет, что мир ложен, а наука и логика — лишь система «принципиальных фальсификаций», но и утверждает, что ложь необходима и составляет условие жизни. Он «аргументирует» это тем, что жизнь человека на земле, как и существование самой земли, лишена смысла; поэтому, чтобы выдержать «жизнь в бессмысленном мире», нужны иллюзии и самообманы. Для слабых они служат утешением и позволяют переносить тяготы жизни, для сильных они средство утверждения своей воли к власти.
           Как было сказано, Ницше проповедует абсолютный скепсис в теории познания. Свой нигилизм Ницше возводит в принцип. ««Я уже ни во что не верю» — таков правильный образ мысли творческого человека...». И тем не менее в противоречие с этой своей основной философской установкой Ницше пытается создать учение о мировом процессе. Он, правда, признает, что это учение не более как одна из «бесчисленных интерпретаций», преимущество которой состоит лишь в том, что она дает возможность лучше переносить «бессмысленность совершающегося».
          Все это означает, что распад буржуазной философской мысли дошел у Ницше до откровенного признания мифотворчества задачей философии. Учение, которое, согласно исходным гносеологическим предпосылкам, должно быть признано ложным и, несмотря на это, выдвигается, есть не что иное, как миф.
           В философии Ницше, как признает он сам, мифом оказывается прежде всего учение о воле к власти как основе мирового процесса. Таким же мифом является и идея, которой Ницше придает исключительное значение, идея «вечного возвращения». Бессмысленный хаос становления, по Ницше, порождает большое, но все же конечное число комбинаций, которые через огромные промежутки времени повторяются вновь. Все происходящее ныне происходило уже раньше много раз и будет повторяться впредь. В социально-этическом плане миф о «вечном возвращении» — это последнее прибежище, в котором Ницше пытается спастись от преследующего его пессимизма, от сознания бессмысленности жизни и всеобщей неустойчивости. Это единственный устойчивый момент, который он мог найти в деградирующем мире, ибо если все повторяется, то «в конце концов все должно быть так, как оно есть и как всегда было». Наконец, «вечное возвращение» — это суррогат отвергнутого Ницше божественного провидения, без которого он, несмотря на свое антирелигиозное фрондерство, так и не смог обойтись и которое он должен был заменить не менее мистической, хотя и не чисто религиозной идеей.
           Предчувствуя неизбежную гибель капитализма, Ницше мог «запечатлеть печать вечности» на существующем обществе, лишь прибегнув к этому мифу о постоянном возвращении вспять. «Против парализующего ощущения всеобщего разрушения... я выдвинул идею вечного возвращения», — писал Ницше. Учение Ницше содержит и практические рецепты предотвращения катастрофы, ожидающей буржуазное общество. Ницше хорошо чувствует грозящую опасность, он предвидит, что «грядущему столетию предстоит испытать... основательные колики», по сравнению с которыми «Парижская коммуна окажется только легким несварением желудка». Но как идеолог эксплуататорского класса, он не способен увидеть объективные закономерности общественных явлений и пытается объяснить их с идеалистических позиций. Вся беда современного общества, согласно Ницше, состоит в том, что массы людей восприняли учение христианской религии о равенстве перед богом и теперь они требуют равенства на земле. Идее социального равенства Ницше противопоставляет миф о природном, фатальном неравенстве людей.
          Ницше утверждает, что существует раса господ, призванных повелевать, и раса рабов, которые должны повиноваться; общество всегда состояло и будет состоять из господствующей аристократической верхушки и бесправной массы рабов.
           Ницше требует «переоценки всех ценностей», он призывает господствующие классы отказаться от либеральных убеждений, демократических традиций, моральных норм, религиозных верований — от всех политических и духовных ценностей, которые либо исходят из признания прав трудящихся, либо могут служить оправданием их борьбы за свои права. Он требует восстановления рабства и иерархического устройства общества, воспитания новой касты господ, укрепления их воли к власти.
           Условие их господства — отказ от христианской морали, «морали рабов», и признание «морали господ», не знающей жалости и сострадания, считающей, что сильному все позволено. Огромную роль в осуществлении этого идеала Ницше отводит культу войны, составляющей, по его мнению, призвание каждого представителя высшей расы и одно из условий ее господства. Он возлагает великие надежды на усиление милитаризма и с восторгом предсказывает, что уже «следующее столетие принесет с собой борьбу за господство над землей» что «будут такие войны, каких еще никогда не было на земле».
          Ницше воплотил свой идеал касты господ в образе «сверхчеловека» в книге «Так говорил Заратустра». Здесь «сверхчеловек» выступает в ореоле опоэтизированного мифа. Ницше старается наделить его высшими доблестями и совершенствами. Но в последующих его произведениях поэтическая маска этого идеала спадает и «сверхчеловек» предстает в своем действительном обличий. Он оказывается «белокурой бестией», новым варваром, существом, отдавшимся инстинктам дикого зверя. Именно эта «белокурая бестия», согласно Ницше, и должна спасти капитализм.
           Изложенные выше идеи составляют ядро всего учения Ницше. Фикционализм и волюнтаризм, убеждение в иллюзорности и ложности всех научных и моральных представлений и необузданная воля к власти — основа основ этой философии. «Все ложно! Все дозволено!» — заявляет Ницше.
           Философия Ницше, его этическое учение и политическая концепция образуют нерасторжимое единство. Ницше исходил из тех философских и социологических идей, которые уже носились в воздухе в предимпериалистическую эпоху. Он довел их до крайних логических выводов.

Слава и полное признание Ницше в буржуазном обществе пришли в период империализма. С этого времени идеи Ницше усваиваются многими буржуазными философами. Джемс и Шиллер, Шпенглер и Ортега-и-Гассет, Хайдеггер и многие, многие другие отдают ему дань. Философия Ницше стала важнейшим теоретическим источником идеологии фашизма, ее основные идеи вошли в фашистскую доктрину. В настоящее время в Западной Германии, в США и других странах делаются многочисленные попытки «реабилитировать» Ницше, возвеличить его личность, возродить его идеи.
           

Вывод

Итак, во второй половине XIX в. представители буржуазной философии, отказываясь от прогрессивных материалистических и диалектических традиций XVII — первой половины XIX в., становятся все более откровенными апологетами капиталистического общества, уже явно обнаруживающего присущие ему антагонистические противоречия. Позитивистское, т. е. агностическое и идеалистическое, истолкование научного познания, иррационалистическое отрицание законов природы и общества, отречение от идей буржуазного просвещения и гуманизма, сведение общественной жизни и процесса познания к биологическим процессам, — все это наглядно свидетельствует о том, что буржуазная философия вступила уже в период своего идейного разложения.

              Становится все более очевидным, что развитие просвещения, прогресс знания и науки не являются панацеей, средством для решения "вечных" проблем общественного развития, сосуществуют с ростом насилия, преступности, распространением различных предрассудков и ложных мифов. Поэтому оптимизм философов Просвещения "знание — сила" сменяется различными противоположными оценками и выводами, затрагивающими широкий спектр антропологических проблем. Необходимо также отметить, что тенденции к ограничению теоретического разума отчетливо проявлялись в недрах самой классической философии. Так, например, Кант, сдерживая "бег горячего коня Просвещения", отказывал разуму возможности в познании "вещи в себе". Фихте исходил из приоритета практического (нравственного) разума над теоретическим. Шеллинг провозглашал высшей способностью разума не рационально-теоретическое мышление, а интуицию. Таким образом, возникновение неклассической философии в самых различных ее формах имело как внутренние (имманентные), так и внешние предпосылки и причины своего возникновения.

Список литературы

1. Гриненко Г.В. История философии: Учебник. — 2–е изд., испр. и доп. — М.: Юрайт–Издат, 2005.
2. Зотов А.Ф. Современная западная философия. Серия "Классический университетский учебник". Изд. 2–е, допол. — М.: Высшая школа, 2005 г.
3. История философии: Запад — Россия — Восток. Книга 3–я. — М., 1998
4. Философия: Справочник студента / Г.Г. Кириленко, Е.В. Шевцов. — М.: Филологическое общество "Слово": Изд–во АСТ, 2002.

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайтов:

http://www.istina.rin.ru/

http://abc.vvsu.ru/Books/Ist_fil/page0043.asp