Общество перед вызовом постмодернизма

Модернизм употребляется в значении современное искусство. Его отличает особый интерес к созданию новых  форм, демонстративно противопоставленных  формам классического искусства, а  также акцент на субъективности модернистского миропонимания. Новое жизнепонимание требовало новую идейную платформу, которая была сформулирована на базе интуитивизма, ницшеанства, феноменологии, психоанализа, экзистенциализма.

Модернистские течения в разных видах искусств развивались не изолированно друг от друга. В середине ХХ в. модерн стал приобретать устойчивую тенденцию  противопоставлять себя истории  и традиции вообще, рвать исторические связи. Модерным начинает считаться  только то, что выражает просто новое. Начинается погоня за большей новиной  как таковой.

Происходит попытка синтезировать  в процессе творчества разные начала, создавая новый взгляд на предмет  – объемный, полный, эмоционально насыщенный. Исследуется соотношение цвета  с музыкальным звуком, танцевальной пластикой, с различными запахами.

Художнику предлагалось завоевывать  пространство и время будущего, не ориентируясь при этом на какие бы то ни было указания. Он не знал никаких  правил поведения в этом открытом ему будущем, над ним не тяготели нормы и образцы; он просто рвался к новому, не зная при этом ни пути, ни ориентиров.

В результате чего в середине XX века в западноевропейской эстетике произошел  новый поворот. Этот поворот в  культурологии принято называть «постмодернизмом».

1.3.Постмодернизм. Проблемы и перспективы.

В настоящее время в отношении  к постмодернизму наблюдается широкий  спектр противоречивых позиций –  начиная от полного отрицания  существования этого социокультурного явления и заканчивая попытками тотальной "постмодернизации" всего общества. В этой связи, мы считаем, необходимым дать оценку данному явлению, а для этого ответить на следующие наиболее часто задаваемые в ходе дискуссий вопросы: существует ли на самом деле постмодернизм, либо это лишь умозрительная конструкция, неоправданно растиражированная философами и литературоведами; если постмодернизм все-таки существует, то какие тенденции – конструктивные или деструктивные – в нем преобладают; каковы дальнейшие перспективы развития постмодерна. 
Несомненно, ответ на первый вопрос будет утвердительным, и не только потому, что если постмодернизма не существует, то наш разговор становится беспредметным. Исходя из масштаба и значения происходящих в последнее время перемен, можно уверенно говорить о том, что человечество начинает входить в качественно новую фазу, отличающуюся специфическим постмодернистским мировоззрением. И постмодернизм существует, конечно, не по причине боязни занимающихся им профессоров остаться без работы. Главным фактором, подтверждающим его объективность, является то, что именно с помощью средств постмодернистской философии мы можем наиболее адекватно описать реальность уходящего века ХХ, и, по-видимому, наступающего ХХI века.  
Если попытаться выделить наиболее заметные перемены, произошедшие в последние десятилетия, то мы так или иначе остановимся на распространении информационных и электронных технологий. Именно компьютер стал подлинным воплощением достижений общества на рубеже второго тысячелетия, при этом он вытеснил даже символы связанные с космосом, а ведь именно в наше время сбылась вековая мечта человечества вырваться из околоземного пространства. Но, тем не менее, после восторженного пафоса шестидесятых-семидесятых годов происходит заметный спад интереса к космической тематике. И, по-видимому, это напрямую связано с особой ролью компьютера, которую он стал играть в сегодняшнем мире – человеку больше не интересен реальный космос, ведь он может не отходя от монитора получить космос виртуальный. По сути дела, компьютер открыл человеку доступ в информационное пространство, которое сопоставимо по своему масштабу и воздействию с пространством космическим. И это пространство не может быть адекватно описано без привлечения категорий постмодернистской мысли. Таким образом, можно утверждать, что если связать информационные компьютерные технологии с постмодернистской философией и доказать, что именно ее средствами можно раскрыть их сущность, то характеристика сегодняшнего общества в качестве не только как информационного, но и как постмодерного будет обоснована. 
Многие исследователи отказывают в признании постмодернизму, аргументируя свою позицию тем, что он не приносит ничего кардинально нового, а лишь "паразитирует" на достижениях минувшего, заново их переделывая, компилируя, переосмысливая и переиначивая, но, при этом, не переходя на другой качественный уровень, позволивший бы говорить о новой стадии в культуре. Связав постмодернизм с информационными технологиями, мы сможем возразить сторонникам выше обозначенного мнения. Сегодняшнее состояние постмодернизма – это состояние рефлексии, цель которой выявить пропорции между конструктивными и деструктивными веяниями и обозначить пути преодоления всего негативного, что потенциально содержит постмодернизм.  
Постмодернизм, несмотря на свою не традиционность, остается строгим и рациональным знанием, имеющим свои исходные принципы, методы и подходы, и его нельзя редуцировать до уровня эклектизма, который характеризуется Лиотаром как нулевая степень всеобщей культуры наших дней . Постмодернизм – открытая система, обращённая как в прошлое, так и в будущее, и одна из главных задач, которую предстоит ему решить – это найти грань, примиряющую новые подходы к восприятию действительности с достижениями культуры минувших эпох.  
От решения принципиальных вопросов во многом зависит будущее парадигмы постмодерна.  
Первая проблема, связанная с затруднением выбора при увеличении количества возможных вариантов, становится практически неразрешимой, когда утверждается, что любое из сделанных решений не будет лучше всех остальных. Здесь мы с сталкиваемся с обратной стороной принципа плюрализма, оказывающемся далеко не самым эффективным помощником в реальной жизненной практике. Если общество Модерна предлагало человеку некое фиксированное, стандартное меню, в котором рамки возможного выбора вариантов социального поведения были четко прописаны, то постмодерная культура расширяет этот список, делая последний практически бесконечным. Как утверждает П. Козловски, иметь безграничный выбор столь же плохо, как и не иметь его вовсе, так как не существует прямо пропорциональной зависимости между увеличением возможностей выбора и повышением степени свободы, ведь свобода – это прежде всего самостоятельный выбор в пользу самости человека . Да и время жизни довольно быстротечно, чтобы допускать слишком много возможностей, а чересчур большая свобода зачастую оборачивается пустотой. Подобная амбивалентность постмодернистской свободы, обуславливает настоятельную необходимость решения проблемы полного выхолащивания смысла при утверждении равноценности всех существующих возможностей, и от ее удовлетворительного решения во многом зависят дальнейшие перспективы постмодернизма. 
Вопрос о равнозначности имеет еще одну немаловажную – социально-политическую сторону. Если исходить из того, что более ни одна парадигма не может претендовать на какой-то выделенный статус с точки зрения истинности, то споры по поводу притязаний на значимость превращаются в споры по поводу власти, так, что оказывается прав не тот, кто выдвигает более универсальный аргумент, а тот, кто сильнее в данном пространстве спора. То есть отсутствие правил ведет к тому, что социальные конфликты могут быть решены лишь с помощью силы . Такой подход, имплицитно содержащийся в концепции Лиотара, немецкий философ М. Франк охарактеризовал как "социал-дарвинистскую философию языка", проводя аналогию между стихийным утверждением дискурсивных практик и выживанием видов в борьбе за существование . 
Социально-политические следствия подобных представлений заключаются не только в скрытом инициировании силовых методов. Другая сторона их негативного влияния состоит в том, что они по сути дела приводят к практике невмешательства в ход событий – так как из имеющихся возможностей ни одна не является наилучшей, то логичней смириться с существующим положением дел. Тем самым теряется критический дух социальной философии, и творчество постмодернистов уже не так волнует политиков, как идеи экзистенциалистов и представителей Франкфуртской школы – власть предержащие могут спать спокойно. Таким образом, импликации постмодернистских положений в политический дискурс приводят к практике неоконсерватизма.  
Постмодернизм, отвергая универсалии, не может отвернуться от таких универсальных человеческих ценностей, как право на достойную, мирную жизнь, на свободу выражать свои мысли и чувства, то есть, в конечном счете, выбирать свою судьбу. Осознав то, что нельзя полностью разрывать с гуманистическими традициями, постмодернистская философия обращается к религиозной проблематике. Так, представители "новой философии" (Б.-А. Леви, Г. Лардро, К. Жамбе и др.) напрямую апеллируют к корпусу идей иудео-христианской традиции, а их "теоретический антигуманизм" на поверку оборачивается апологией гуманистических ценностей, ищущей опору в текстах Ветхого и Нового заветов . По их мнению, совсем неправомерно отвергать библейские заповеди, которые питали европейскую духовную культуру средневековья и Нового времени. Отбросив веру, предав забвению Бога, человек на деле не стал свободнее. Как отмечает Б.-А. Леви, никогда мы не были столь мало свободны, как с того времени, когда мы более не верим . Приблизительно в том же русле рассуждает и христианский философ постмодернистского толка П. Козловский , который сообщает особое значение религиозному измерению в культуре постмодерна. Он считает, что анархистско-деконструктивистский постмодернизм должен трансформироваться в "постмодерный эссенциализм", который вберет в себя из античного и современного наследия все то, что может сбыть воспринято в качестве примера, эталона. Да и Мишель Фуко в последние годы своей жизни не случайно обратился к изучению античности в поисках разрешения антиномий постмодерна. Таким образом, постмодернистская культура, следуя логике вечного возвращения, обращается ко всему конструктивному и жизнеутверждающему, отдавая особую роль гуманистическим и религиозным ценностям, и именно в этом мы видим залог ее дальнейшего развития. 
Вопрос о жизненных ориентирах в постсовременной действительности выводит нас на другую задачу: как добиться органичного сочетания новейших технологий информационного общества с духовными, гуманистическими ценностями. Очевидно, что реальность конца ХХ века на столько "виртуализировалась", что образ человека растворился в бесконечном мерцании симулякров на экранах телевизоров и мониторах компьютеров. На нынешнем уровне развития соотнесенность техники с действительностью становится все более призрачной, ее отличительной чертой становится симуляция, кажимость. Налицо процесс так называемого одухотворения, дематериализации науки и техники, в том смысле, что в них возрастает роль вымышленного, воображаемого. Но не стоит видеть в этом только положительные стороны, ведь имитация действительности с помощью ультрасовременных технологий может привести вместо обогащения реальности к полной ее потере. При этом сами по себе вещи, окружающие человека становятся ему все менее понятными: нам трудно помыслить, что происходит внутри процессора компьютера, как работает лазерный проигрыватель и находит свою волну сотовый телефон, а тем более представить бесконечность паутины информационных сетей. Но не смотря на эту непонятность, мы уже не можем обходиться без технологических новинок, особенно тех, которые обеспечивают доступ в информационное пространство. Люди конца ХХ века оказались в какой то мере заложниками созданных ими творений, ведь если лишить их возможности пользования устройствами, так или иначе обеспечивающими получение информации (ТВ, компьютер, телефон и т.п.), то это может стать причиной сильнейшего стресса и фрустрации. Таким образом, вещи становятся посредниками между человеком и реальностью, и здесь нужно четко обозначить грань, дабы избежать Сциллы полного отказа от услуг техники и Харибды полного в ней растворения. Именно поэтому, одна из главнейших задач постмодернистской философии – это анализ роли информационных технологий в современном обществе. Важность этой задачи диктуется определяющим характером информационной деятельности для данной стадии развития цивилизации. Мы считаем, что постмодернистская мысль призвана продемонстрировать, как возможно сохранить общегуманистические ценности в стремительно меняющемся мире электроники и информатики. От того, насколько она справится с этой задачей, во многом будет зависеть, станет ли постмодернизм мировоззрением будущего.

Глава II. Место постмодернизма в обществе.

В системе  социального знания термины постмодернизма используются для анализа перемен в общественной жизни конца XX в. Западные теоретики прежде всего осмысливают опыт жизни в обществе "всеобщего благосостояния". 

В обществе всеобщего благосостояния имеет  место бесконечное умножение  объектов, услуг, товаров. В этом - фундаментальное  изменение общества и человека. Люди оказываются в среде не человеческих существ, как это было в прошлом, но объектов. Новая реальность практически  вся искусственна. Имеет место  не столько обмен людей друг с  другом, сколько статистический процесс  обмена товарами и сообщениями: начиная  со сложной организации дома с  множеством технических "слуг" до городов-мегаполисов с их коммуникационной и профессиональной активностью  и вечным праздником рекламы в  повседневных сообщениях media. 

Субстанция  реальной жизни утрачивает значение и отменяется. Во многом это происходит потому, что в деятельности людей  участвует все больше символических  посредников. Вещи выступают прежде всего в знаковой функции. В этих новых социальных пространствах, которые живописует реклама, царит молодость. Здесь нет места смерти: она "неуместна" в этом прекрасном новом мире, вытеснена за его пределы, и именно поэтому она "дичает". Сегодня мы наблюдаем рождение, рост и смерть вещей, в то время как в предшествующих обществах вещи переживали людей. В традиционных крестьянских общностях по наследству передавалась даже одежда, в обществах индустриальных и городских - мебель и другие бытовые предметы. 

Ключевой  формой деятельности становится потребление. Потребление - не игра без правил, не "приватная сфера" свободы и  личной игры. Потребление - способ активного  поведения, коллективный и добровольно-принудительный. В постсовременных обществах оно выступает как социальный институт. Одновременно потребление составляет завершенную систему ценностей. Потребительское общество - общество ученичества в области потребления, социальной учебы в области потребления. Это новый и специфический тип вхождения человека в общество, связанный с возникновением новых производительных сил и высокопроизводительной экономической системы. 

Социальная  система все больше нуждается  в людях не только и не столько  как в трудящихся, налогоплательщиках и тех, кто дает государству взаймы, но прежде все как в потребителях. А в этой функции человек незаменим.  

Ответы  на вопрос, который ставит перед  людьми появление новых форм жизни, неоднозначны. На нашей отечественной  почве мы можем наблюдать процессы, очень похожие на те, что описывают  западные социальные теоретики. И у  нас появились комплексные торговые и гостиничные центры (Центр международной  торговли и др.). Есть группы людей, которые  имеют возможность жить в этой новой реальности и воспроизводить ее своей жизнью. Практика со всей очевидностью свидетельствует, что подобные социальные пространства весьма ограничены. Масса  людей не может участвовать в  реализации стратегий потребительского соблазна. В лучшем случае они находятся  на стадии традиционных способов удовлетворения потребностей, в худшем они становятся объектами репрессивных дисциплинарных практик. 

В любом  случае общество многомерно. Это в  полной мере относится, кстати, и к  процветающим западным обществам. Там  больше людей, "пригодных к соблазну", но они не составляют все общество.  

На Западе идет спор о том, являются ли упомянутые тенденции абсолютно новыми или  же они - результат развития обществ  модерна (индустриальной современности).  

Одни  теоретики полагают, что общества индустриальной современности (модерна) - области господства социально-механических структур, экономико-политической организации, индивида и функции, общество господства групп, основанных на договоре. Общества постсовременные - области структур сложных и органических, общества масс и персон (ролей) вместо индивидов, общества господства "племен", а не четко структурированных социальных групп. Одна группа легко заменяется на другую, как клуб по интересам. 

Другие  высказывают мнение, что эти тенденции - признаки перехода обществ модерна  в новую стадию, на которой, с одной  стороны, развиваются прежние тенденции, а с другой - возникают противоречия, которые могут подорвать сам "проект" Модерна, а могут стимулировать  новации. 

Каковы  эти противоречия? Капитализм периода  свободной конкуренции - хорошо или  дурно - поддерживал индивидуалистическую систему ценностей, которая сочеталась с альтруистической моралью, унаследованной от традиционного общества, смягчала антагонизмы социальных связей. Моральный  закон, общий знаменатель индивидуальных эгоизмов, подобно закону рынка поддерживал  стабильность общества. Но это более невозможно. По мере того, как исчезает "свободное предпринимательство", альтруистической идеологии недостаточно для достижения социальной интеграции. Прежние ценности не заменила никакая новая идеология. Возможна лишь система социальной "смазки" (социальная работа, социальная реформа, пропаганда общества всеобщего благосостояния, работа с человеческими отношениями). 

Действительно, потребление становится важнейшим  средством социального контроля. Оно требует интенсификации бюрократического контроля. Тем не менее именно потребление объявляется областью свободы. Это противоречие не было известно прежним обществам. 

Можно ли одновременно объявлять потребителю, что уровень потребления - мерило социальных заслуг и ждать от него социальной ответственности? Трудно потребовать  от "работника потребления" пожертвовать своим доходом и индивидуальным удовлетворением потребностей, реализацией  самых интимных и глубинных желаний  ради абстракции общего блага. Потребление, таким образом, становится гигантским политическим полем. 

Противоречия  модерна наиболее ярко проявились в  феномене молодежной контркультуры  протеста против формальной рациональности, против всех видов планирования, калькуляции  и систематических проектов, ориентации на достижение как на цель и ценность. Эти импульсы можно счесть постмодерными, но можно трактовать и как род демодернизации (возврата к роду традиционного общества). Недаром у многих теоретиков при описании социокультурных и антропологических тенденций сегодняшнего дня появляются выражения типа "новое Средневековье", "новое варварство". Воплощения демодернизирующего импульса можно увидеть в экологических движениях и в феминизме, в возрождении оккультизма, магии и мистики, в выступлениях против приватности. Главное противоречие новой культуры состоит в том, что предпосылки демодернизирующего импульса сформировались именно в период современности. Молодежная культура и люди, которые ее воплощают, не могли бы появиться, если бы не возникло отношение к детству и молодости как к особым социальным состояниям. Такое отношение возникло именно в эпоху индустриальной современности. Недаром адепты той же новой мистики так любят пользоваться словом "техники", которое пришло из словаря инженеров и бюрократов. 

Споры об отношении современности и постсовременности отнюдь не завершены. Будущее открыто. Эти споры могут помочь понять многие реалии социальной жизни в сегодняшней России. Важно осознать, что задачи модернизации, о которых сейчас много говорят и пишут, осуществляются в условиях постмодернизации. Новые люди действуют в российской истории. Они конституируются в новые социальные группы, деятельность которых изменит общество.

2.1. Постмодернизм в современной  культуре.

Постмодернистская ситуация в культуре сложилась к концу шестидесятых годов и является логическим финалом  кризиса гуманистических традиций в философии Нового времени. Европейская  философия Нового времени является наследницей ренессансного гуманизма  с присущей ему идеей самоценности личности и верой в безграничные возможности человеческого разума, способного проникнуть во все тайны мироздания и построить царство гармонии в мире человека. Глобальный историзм, приведший к появлению универсальных схем социального развития и вытекающими из них утопическими идеалами будущего, является одной из основ новоевропейской культурфилософии.

Постмодернизм в архитектуре и  искусстве есть совокупность тенденций  в художественной культуре второй половины ХХ века, связанных с радикальной  переоценкой ценностей авангардизма. Под авангардизмом понимается совокупное наименование определенных художественных тенденций, более радикальных, чем модернизм. Их ранний рубеж в искусстве 1910-х годов обозначен фовизмом и кубизмом. Соотношение авангардистского искусства с предшествовавшими стилями, с традиционализмом как таковым, было особенно резким и полемичным. Приведя к мощному обновлению всего художественного языка, авангардизм придал особую масштабность утопическим надеждам на возможность переустройства общества посредством искусства, тем более что его расцвет совпал с волной войн и революций. Во второй половине двадцатого века основные принципы авангарда подверглись резкой критике в постмодернизме. Утопические устремления прежнего авангарда сменились более самокритичным отношением искусства к самому себе, война с традицией - сосуществованием с ней, принципиальным стилистическим плюрализмом. Постмодернизм, отвергая рационализм “интернационального стиля”, обратился к наглядным цитатам из истории искусства, к неповторимым особенностям окружающего пейзажа, сочетая все это с новейшими достижениями техники и технологии. Творчество постмодернизма (ранним рубежом которого стал поп-арт) провозгласило лозунг “открытого искусства”, которое свободно взаимодействует со всеми старыми и новыми стилями. В этой ситуации прежнее противостояние традиции и авангарда утратило свой смысл.

В культурно-эстетическом плане постмодернизм  выступает как освоение опыта  художественного авангарда, однако, в отличие от авангарда постмодернизм  полностью стирает грани между  различными прежде самостоятельными сферами  культуры и уровнями сознания - между  “научным” и “обыденным” сознанием, “высоким искусством” и китчем. Постмодернизм окончательно закрепляет переход от произведения к конструкции, от искусства, как “деятельности  по созданию произведений”, к “деятельности  по поводу этой деятельности”. Творческий процесс становится самоцелью искусства, объект - его произведением. Эта “деятельность  по поводу деятельности” выражается и в механических скульптурах  разрушающихся (подобно тибетским  мозаикам из цветного песка) сразу же после их создания, и в публичных  политических акциях современных российских художников, имеющих цель привлечь к их деятельности общественное внимание.

Постмодернизм в культуре по сути дела является реакцией на коренное изменение  взглядов на место культуры в жизни  современного общества. Постмодернистская  установка по отношению к культуре возникает как результат нарушения  чистоты такого феномена как искусство. В основе искусства лежит некое  созидающее начало, оригинальное творческое деяние. В современном постиндустриальном (или информационном) обществе с  его бесконечными возможностями  технического воспроизведения, тиражирования  любых произведений искусства невольно встает вопрос о существовании искусства, как уникального, неповторимого  творения человеческого гения. Другой стороной изменения статуса культуры является то, что современный художник фактически не имеет дела с чистым материалом, последний всегда более  или менее культурно освоен. Его  произведение, в силу накопленного человечеством культурного опыта, никогда не будет первичным, существуя  лишь как сеть аллюзий на другие произведения, а значит как совокупность цитат. Признавая эту конечность, освоенность культурного пространства, постмодернизм сознательно переориентирует  современного художника с творчества, как создания оригинального произведения, на компиляцию и цитирование. Подобное мы можем наблюдать в период поздней Римской империи, когда родился и приобрел популярность жанр центона, как произведения собранного из фрагментов другого, обычно классического текста.

Постмодернизм не противопоставляет  деструкцию творчеству, цитирование - созиданию. Он как бы дистанцируется от самих оппозиций “разрушение - созидание”, “серьезность - игра”. Характерно, что стремление максимально приблизить работу к игре было одним из основных положений философии хиппи. Сами коммуны хиппи создавались для  того, чтобы работать играя.